— Сохраните ее до следующей недели, господин Ирмер-Куликов, — елейным голоском сказал он. — В субботу я снова подниму ее над головой.

Мне много чего хотелось ему ответить. Спросить, где он забыл своего верного другу Крысу. Или поинтересоваться, не болит ли лицо после нашей встречи в туалете. Об отце напомнить. Вот только все это было подло и не шло к лицу дворянину. Тьфу ты, как заговорил. То есть, подумал. Давно ли ты стал дворянином, Кулик?

— С интересом посмотрю на это, господин Бабичев, — принял я Руку обратно.

На том и разошлись. Точнее Константин отправился к своей команде, а я к ребятам. Где меня уже поджидал директор.

— Поздравляю, господин портупей-юнкер, — искренне сказал он. — Потрясающее представление. Думаю, что не досчитаюсь человек пять в понедельник на занятиях?

— Простите, Ваше Превосходительство, не думал, что так все…

— Не стоит, — улыбнулся Зейфарт. — Буйную кровь иногда надо пускать, иначе она начнет портить организм. Это в любом случае лучше, чем дуэли на пустом месте. Признаться, я и сам думал устроить нечто подобное. Только в более щадящей форме. Но вы меня обошли. Что ж, тем лучше.

— Ваше Превосходительство, — подошел к нам Кузякин, кивнув Зейфарту, — давно вас не видел. Николай Федорович, — протянул он мне руку, — отличное представление. Вы мне, конечно, многого рассказали о своем мире, но это просто… жемчужина. Не хуже Ристалища, я вам скажу. Да и каждую неделю.

— Не приелось бы, — сухо заметил Зейфарт, которому, по всей видимости, компания полковника, простого русского мужика, который без всякого рода дослужился до своей должности, не приносила такого удовольствия. В отличие от меня.

— В этом можете быть покойны, господа. У меня есть еще много идей относительно поединков.

Что, кстати, было правдой. Я действительно уже придумал пару интересных фишек. Потому что понимал, одними и теми же представлениями публика быстро насытиться. К следующей субботе для начала можно немного изменить лабиринт. Благодаря участникам от него все равно мало что осталось.

Так хорошо и спокойно я не чувствовал себя давно. Именно сейчас показалось, что мое место действительно тут. В этом мире, на собственном заводе. Словно я только и был создан для того, чтобы вести светские разговоры со сливками Петербургского общества. На короткий миг мне даже показалось, что мы беседуем на равных. Как старые добрые приятели.

Далекий колокольный звон заставил вздрогнуть. И не только меня. Дернулся Кузякин, потянувшись в шашке, блеснули сталью глаза Зейфарта, медленно уходившая публика остановилась и испуганно заозиралась.

Атмосфера радости, возбуждения и воодушевления улетучилось, будто ничего и не было. На смену ей пришло предчувствие беды.

Мне бы очень хотелось, чтобы это в церкви, что через четыре улицы, звонили к обедне. Ну, или к чему там они звонят? Однако я сам понимал, что очень хочу обманываться. Чудес не бывает. Точнее, в этом мире бывают, но не в данном случае. Поэтому я не удивился, когда к первому набату присоединился второй, с противоположной стороны города. Такое ощущение, что с самой набережной. Потом третий, четвертый, пятый. Лишь скрипнул зубами и вжал голову в плечи, словно готовясь к хлесткому удару.

Минуту спустя, казалось, звенело на каждой улице Петербурга, призывая всех свободных магов, полицию и военных на помощь. По побледневшим лицам аристократов я понял, что подобное вообще не в порядке вещей. Ни разу! Это не парочка Разломов, которые по ошибке случилось в одно время. Сейчас происходил самый настоящий прорыв тварей из другого мира.

На мгновение вся моя уверенность улетучилась. Я вновь ощутил себя одиноким подростком в чужом и враждебном мире, где все хотят меня убить. И когда вперед вышел Зейфарт, чуть не бросился к нему за спину, в поисках защиты.

Выросли словно из воздуха казаки, буравя то меня, то Зейфарта суровыми взглядами. Настроены они были серьезно, однако вместе с тем в их глазах читалось полное непонимание. Конвой будет защищать меня. Вот только никакого конкретного плана на этот случай у них не имелось.

Господин директор за довольно короткое время потерял естественный цвет лица. Теперь он был бледен и сосредоточен, его губы стянулись в тонкую нитку, а пальцы сжались в кулаки. Но меж тем Зейфарт не потерял самообладания. Казалось, напротив, именно уверенности в нем теперь стало еще больше. Словно всю свою жизнь директор только и ждал этого случая, чтобы проявить себя лучшим образом.

— Петр Евгеньевич, — обратился он к Кузякину, — уведите, укройте, пожалуйста, недомов внутри завода. Они могут стать легкой добычей, а ничем здесь не помогут.

Полковник утвердительно кивнул и побежал прочь, держась за шашку и громко крича. Откуда-то вынырнули уже несколько серомундирных, присоединившись к своему начальнику. Остальные простолюдины пусть и медленно, но начинали соображать, что именно от них требуется.

Но я уже не слушал Кузякина и перестал следить за его действиями, повернувшись к директору. Потому что теперь Зейфарт обратился ко мне. И не только ко мне. Ко всем нам.

— Господа юнкеры, настал ваш звездный час. Занять позицию рассыпного строя на площадке перед зданиями.

КОНЕЦ.

В этот раз музыкальная отбивка новостей звучала изначально тревожнее и будто бы даже быстрее. Обычно ухоженная, ведущая была накрашена наспех, отчего в глаза еще ярче бросался ее возраст, да и выглядела она растерянной.

После длительной паузы, каждая секунда которой растягивалась в вечность, она торопливо заговорила, читая в спешке набранный на суфлере текст.

— В эфире экстренное включение «Вестей». С вами Антонина Черноглазова. В ряде регионов наши граждане столкнулись с агрессивно настроенными существами неизвестного происхождения. В данный момент высказывают версии о… — тут она на мгновение запнулась, но быстро взяла себя в руки. — О так называемой магической природе существ. Наш специальный корреспондент готов к прямому включению из Похвистневского района Самарской области. Илья…

На зарябившем экране появился худой парень с измазанной в грязи щекой. В правое ухо у него был вставлен наушник. На мгновение картинка мигнула и наконец-то пошел звук.

— На х… выбираться надо отсюда, Серега. В п…у эту работу, тут бы выжить…

Видимо, именно сейчас он услышал голос ведущей. Потому что картинка выровнялась, а сам журналист приобрел более серьезный вид. Даже паника в глазах исчезла. Одно дело — истерить при собственном операторе, и совсем другое — когда на тебя смотрит вся страна.

— Добрый день, Антонина, если его можно действительно назвать таковым. Именно сейчас, в нескольких сотнях метров от нас разворачивает свои силы специальный десантный батальон. Они уже сдержали первую попытку прорыва этих… — тут он замялся, не зная, как называть тех самых существ, — монстров. И теперь Вооруженные Силы Российской Федерации…

Его вполне воодушевляющий рассказ прервал леденящий душу крик. Камера дернулась, зумом выхватывая кучу мельтешащих перед вооруженными людьми точек вдалеке. С виду все это напоминало муравьев, которые пытаются нахрапом взять раненую осу. С той лишь разницей, что крохотные муравьи не могут отрывать конечности у существ, превосходящих их в размерах.

Невпопад раздавались автоматные очереди, кричали упавшие без всякой надежды подняться на ноги, хрустели разрубленные кости, чавкало мясо, отделенное от этих самых костей.

Камера выхватила одного из несчастных с висящей культей вместо левой руки. Он что-то яростно кричал, держа автомат в правой и отстреливаясь короткими очередями. Бешеный комок, словно собранный из шерсти и зубов, влетел в его шею, яростно дергаясь и пуская фонтаны крови в разные стороны.

Рядом полз его собрат по оружию, правда, без всякого оружия. За ним волочилось что-то мерзкое, длинное, красное. И только если пристально приглядеться, становилось ясно, что у солдата нет не просто ног, у него отсутствует половина туловища ниже бедер.