Владыка произнес все злобно, шипя от ненависти. Впрочем, в этом не было какого-то особого смысла. Он всегда так говорил. Хотя, говорил — немного не то слово. Рот, то место, которое люди называли ртом, не дернулся. Просто правитель Падших захотел, чтобы его услышали.

И его услышали.

— Младший всегда был слишком… человечен, — выплюнул последнее слово Средний. — Я говорил, что он не готов.

Средний «говорил» вкрадчиво. Но каждое его слово отзывалось тысячей колких иголок.

— Утверждая, что он не готов, ты ставишь под сомнение мою волю.

Шипение медленно расползлось по вершине холма, заполняя все пространство. Оно стало таким громким, насыщенным, что казалось, не было больше звуков. Средний упал на колени, корчась от боли, а Владыка удовлетворенно перевел на него взгляд.

Он понимал, что каждый из них всеми фибрами своей оскверненной души желает занять его место. Так и должно было произойти. Он сам когда-то был Генералом, вонзившим нож в спину потерявшего хватку правителя. Только Генерал, признанный Падшими, может стать Владыкой. Бросить вызов в открытую или, что еще чаще, убить исподтишка.

Старшему хватало ума промолчать ранее. Еще бы, он был почти столь же древним существом, как и правитель. Именно в нем Владыка видел свою главную угрозу. Именно он являлся самым могущественным и талантливым предводителем армии Падших. Но теперь Старший заговорил.

— Правитель прав. Когда будет закончена главная база, мы можем начать вторжение. Но…

Он замолчал, испытующе глядя черными как сама мгла глазами на Владыку. Старший и сам понимал, что когда-нибудь сядет в это кресло. Только время для открытого противостояния еще не пришло. Он был не так силен и мудр, как этого требовали обстоятельства.

— Но кто тогда уничтожит мага?

— Если Великий поручит это мне…

Средний подал голос зря. Лесть не достигла ушей Владыки. И не только потому, что ушей у него давно не было. Генерал вновь скорчился от боли. Более того, отголоски ее почувствовал и Старший, однако, не дрогнул, вытерпел.

— Ты закончишь начатое Младшим, — произнес Владыка. — Но нам не нужен более плацдарм для вторжения. Нужны солдаты. Эти глупые людишки, сбежав из-под моего справедливого возмездия, открыли мне новый мир. Еще богаче и обширнее. Мир более подходящий для нашего внимания, как стало понятно мне из опыта Проходов. Поэтому как только мы соберем все силы, то выступим. Падшие, как нас называют, поведут всех созданий этого мира, кого коснулась Скверна. Мы посеем смерть и откроем дверь для черной магии.

Владыка замолчал, довольный своей речью. Однако этот Старший не унимался.

— Маг!

— Ша…

Шипение заполнило холм не медленно, как прежде, оно рвануло вперед, опрокинув несчастных Генералов. Те корчились в муках под гневным взглядом Владыки.

Он ненавидел их так истово, как только мог. За ослушание. За глупость. За то, что пришлось тратить на несчастных подданных так много силы, которая давалась ему уже не столь легко, как раньше.

В этом и была своеобразная безвыходность ситуации. Владыка мог удерживать свою власть за счет силы. Но чем могущественнее становились Генералы, тем более слабел правитель, пытаясь удержать их в своей власти. Пока все не прекращалось, и на трон не вступал новый Владыка.

Но по разумению правителя, в этот раз все могло выйти по-другому. Магия — паразит. Чем больше она пожирает, тем больше ее становится. И если вторжение в тот, третий мир, пройдет как надо, то силы будет невероятно много. И сам Владыка станет настолько могущественным, насколько это возможно.

— Маг — это не ваша забота, — услышали Генералы, когда шипение немного утихло. — Нет нужды бегать за ним, тратя силы и время. Настанет час, когда он сам придет к нам. Я чувствую неизбежность этого. Тогда вы его и уничтожите.

Два коротких кивка ознаменовали признание его власти. Генералы пока еще подчинялись ему.

Тени внизу холма двинулись, почувствовав изменение. Совет закончился.

Мир не перевернулся, не обрел новые краски и не потерял старые. Он вообще, на удивление, был тем же самым. Мир не изменился. Изменилось мое отношение к нему.

Старик Ирмер воспитал эфери. Даже если не произносить данную фразу вслух, то она все равно остается невероятной для восприятия. И теперь мне следовало найти этот кружок по интересам, чтобы задать парочку важных вопросов всемогущим созданиям.

Осталось только понять, с чего начать. Хотя, тут все было относительно просто. Главное — ключ в жезле. Точнее, в том, что от него осталось. Но ведь не случайно Ирмер притащил его обратно, да еще оставил в сейфе? Значит, какую-то ценность тот представляет. У меня были примерные соображения на этот счет, но лучше не бежать впереди паровоза и дождаться, какой вердикт вынесет Протопопов.

А пока предстояло заниматься обыденными делами, как прежде. Будто ничего не случилось. В этом и была главная трудность. Вот живешь ты, ходишь на работу или учебу, а потом вдруг выясняется, что твой сосед, к примеру, древнее могущественное существо, умеющий творить всякую магию. И теперь каждый раз что-то внизу сжимается, когда он проходит мимо.

Помню, был какой-то прикол с сознанием, когда ты только узнаешь информацию, и она начинает все время тебе попадаться. Как обычно бывает, это придумал какой-то немец1. Хотя, разве от них можно ожидать чего-то хорошего?.

В общем, теперь на каждом углу я слышал разговоры то про покойного Ирмера, то про эфери, то про Падших. Словно весь Петербург только и ждал отмашки, чтобы начать болтать об этом.

Помог, как ни странно, футбол. Он всегда был моим единственным способом разгрузить мозги. Тебе плохо, грустно, скучно — выходишь на поле (в данном случае, паркет), бросаешь под ноги мяч, и погнали.

К тому же, я взялся за осуществление сложной цели — пытался научить моих балбесов тотальному футболу. То есть, когда члены команды быстро меняются позициями ради сохранения мяча и продвижения его вперед. Получалось пока очень туго. Если Фима еще понимал, что когда полузащитник тащит мяч сам, то нападающему надо отскочить глубже для подстраховки, то Гриша искренне недоумевал, когда я кричал ему, что надо подниматься. Для защитника будто в центре поля была нарисована невидимая красная линия, которую нельзя пересекать.

Ну, ничего, пусть я не Йохан Кройф2, а мои балбесы не «Барселона», но своего добьюсь. Первый раз думать осознанно всегда тяжело. Шестеренки скрипят, мозги, привыкшие к вялому существованию, искренне не понимают, чего от них требуется, но постепенно начинают соображать. У меня было именно так.

Потому когда почти через неделю мы вышли из собственной защиты и забили гол в одно касание, я облегченно выдохнул. Значит, все же можно из поленьев делать не только Буратин, но и вполне неплохих футболистов. Надо будет как-нибудь связаться с тренером сборной России и рассказать про это.

А еще хорошо бы провести товарищеский матч. Да хоть с теми же «Пажами». Одна беда — им придется покупать футзалки, в бутсах здесь особо не побегаешь. С другой стороны, у дворян денег, как у дурака фантиков. Могут и раскошелиться.

Есть, правда, одна особенность. И заключается она в том, что непонятно, как скоро в следующий раз меня выдернут из этой мирной жизни. А то будет тебе, Коленька, и тотальный футбол, и товарищеский матч, и сытое спокойное существование.

Как там говорят: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах? Произошло примерно подобное. Потому что едва я подумал о будущем, как на тренировке появился Протопопов. Человек, которого все ожидали увидеть здесь меньше всего, в отличие от меня. Надо отметить, что за прошедшие дни я не дергал Макара постоянными: «Скоро там уже?». Быстро только кошки родятся, как любил говорить наш тренер.

Но вот теперь, судя по всему, все и закончилось. По крайней мере, как только я кивнул Протопопову, тот кивнул в ответ. И мы друг друга поняли.

— Фима, ты за главного. Отработайте выход три в два. По очереди фланговые смещаются в центр, заканчивают с ударом со средней дистанции. Лиза, хватит кулаками отбивать, старайся ловить уже.