— Ко льву, что ли? — спросил Супонин. — Так мы ж видали его уже, царя природы.

— Лев не царь природы, — поправил Брикетов. — Он зверей царь, а царь природы — это человек. Человек — это звучит гордо, понял? Мыс тобой должны по этому поводу в главную клетку, Коль! Ты меня понял? Ты чего, не понял меня?

— А! — Супонин понял. — Ну так бы и говорил. Айда, хватит на этих гадов глядеть ползучих. Рожденный ползать летать не может!

И цари природы дружно зашагали к павильону, где виднелась табличка «Буфет»…

Возвращаясь из булочной, Напраслин Ф. Я. обнаружил мираж. Мираж выбрал для себя не самое лучшее место — пространство между мусорными контейнерами и трансформаторной будкой. Напраслину он явился в виде «Бьюика» цвета пережженной стали. Машина была длинной, почти плоской и красивой, как коробка шоколадных конфет.

Напраслин подошел к миражу и дотронулся до него рукой. Ладонь ощутила прохладное прикосновение металла. Нет, пожалуй, она была красива как яркая почтовая марка, напоминающая о чужих далеких землях, об экзотических городах, о людях непохожих на нас с вами.

Дома Напраслин выложил хлеб и объявил:

— Сейчас шел и вижу — иностранная машина стоит. Возле трансформаторной будки.

— Да? — равнодушно спросила жена.

— Марки «Бьюик». — сказал Напраслин.

— Постоит-постоит и уедет, — сказала жена и спрятала хлеб в большую эмалированную кастрюлю.

Напраслин подошел к окну. Прямо под ним, совсем близко, росла рябина. Напраслин высунулся из окна и сорвал гроздь ягод. Каждая из них была снабжена черным крестиком, словно пуговица, пришитая к черенку суровыми нитками. Напраслин положил ягоду в рот и сейчас же выплюнул.

— Пойду прогуляюсь, — бросил он жене.

Машина находилась на прежнем месте и праздно лоснилась в лучах заходящего солнца. Целый табун лошадей скрывался под лакированной крышкой ее капота. Возле машины ошивались несколько подростков.

— А руками-то зачем трогать! — сделал замечание Ф.Я.

Подростки отодвинулись от машины.

— Дядь, а чего она такая низкая? Спортивная, да? — спросил один из них, рыжий.

— Да, спортивная! И если увижу еще раз, что кто из вас трогает, уши оборву.

Ф.Я. неодобрительно глянул а сторону мусорных контейнеров. повернулся на каблуках и зашагал к дому. Спиной он чувствовал завистливые взгляды подростков, видимо, признавших в нем сурового владельца транспортного средства.

— Вер, а она все стоит, — сказал, входя в квартиру.

— Кто? — спросила жена.

— Машина.

— Далась тебе эта машина, — жена широко зевнула. — Кто-то звонит, подойди к телефону.

Звонил Борька. Он жил рядом, через три дома.

— Здорово, старик! Ты мне не звонил? — И, не дожидаясь ответа: — Видал «Бьюик»? Жар-птица!

— Слушай, — сказал Напраслин, — ты когда проходил мимо, не заметил случайно, там пацаны не шалят? Покрытие, понимаешь, поцарапать ничего не стоит, а потом мучайся. Где такой лак достанешь?

Ф.Я. одним духом произнес эти слова и сам удивился тому, что произнес. Буквально секунду назад ничего подобного у него на языке не было. Ах, не знает себя еще человек как следует!

— А тебе-то что? — подозрительно спросил Борька. — Твоя машина, что ли? Пусть у хозяина голова болит.

— Ладно, чего в прятки играть. — продолжая изумлять себя, сказал Ф.Я. — Помнишь, я тебе про своего дядьку рассказывал? Чудной экземпляр! Его машина. В свое время купил, а теперь глаза слабеть стали, водить не может, да и куда старику ездить. Близких никого. Переписал колымагу на меня — владей, говорит. Я по глупости согласился. Обуза, признаться.

— А водительские права? — прошелестел Борька.

— Права у меня уже сто лет. Ты что, не знал?

— Не знал, — голос у Борьки был тусклый-тусклый. — Нин, а Нин! Слышишь, какая новость у нашего друга, — Борька что-то там такое объяснял своей Нинке.

— Напраслин! — закричала она, выхватив у мужа трубку. — Мы тебя поздравляем. Напраслин! Я так рада, ты себе не представляешь! Когда на пикник поедем?

— Да хоть завтра, — пробормотал Ф.Я., мысленно проклиная себя: «Ну что ты, дурак, мелешь? Совсем с ума спятил!..»

— Замечательно! — прокричала Нинка. — Продовольствие берем на себя, горючее ваше. Сбор в семь часов прямо у машины.

— В семь рано. — заикаясь, возразил Ф.Я. — Давайте в девять. — Земля уходила из-под ног.

— Договорились! Умница ты. Напраслин! Я всегда в тебя верила. До свидания, родной.

Рассвет застал Ф.Я. на ногах. А уже в половине девятого утра он лежал под машиной, гремел гаечными ключами и замирал от страха, что в любую минуту может подойти ее истинный владелец и потребовать объяснений.

В 9 часов, минута в минуту, Ф.Я. услышал над головой оживленные голоса. Разговор сменился глубокой паузой. Надо полагать, говорившие изучали представшую перед ними картину.

— Что, стоп-машина? — первым нарушил молчание Борька. К счастью, он ни бельмеса не смыслил в технике.

— А ты сам не видишь? — сказал из-под машины Ф. Я.

— Что-нибудь серьезное? — с деланной тревогой в голосе поинтересовалась Нинка.

— Карданный вал, — вкладывая в эти слова все запасы скорби, сообщил Ф.Я. — Серьезней не бывает. Колымага уже двести тысяч прошла. Дядя ее не очень-то щадил.

— Двести тысяч! — ужаснулась Нинка.

— М-да, вот они какие пироги! — совершенно не к месту промямлил Борька.

— Мам, ну когда мы поедем? — заканючил их малолетний отпрыск.

— Замолчи! — прикрикнули на него. — Не видишь, машина сломалась, ее ремонтируют! Ты бы предложил ему свою помощь! — набросилась Нинка на мужа. — Стоишь как столб.

— Тебе помочь? — спросил Борька.

— А чем ты мне поможешь? Ты же в автомобилях не разбираешься.

— Не разбираюсь, — как эхо повторил Борька.

— Только мешать будешь. А я вам и так все планы спутал. Идите лучше домой. И не обижайтесь на меня.

— Что ты. Напраслин! — сказала Нинка, и голос ее зазвенел благородством. — Это ты нас извини. Навязались со своим пикником. Ну ничего, как-нибудь в другой раз. Не расстраивайся, все будет в порядке. Мы пойдем, не будем у тебя над душой стоять.

— Спасибо, ребята! — отозвался Ф.Я — Конечно, идите. Я уж тут один.

Он видел их удаляющиеся ноги. Потом немного высунулся из-под машины, посмотрел наверх. Вверху плыли кучевые облака, ничего не подозревавшие о страданиях Напраслина Ф. Я.

Дома он долго стоял под душем и шептал:

«Уезжай, машина, отсюда. Ну чего тебе здесь делать! Уезжай, а? Совсем уезжай!»

Но она не уехала ни назавтра, ни напослезавтра. В понедельник утром Напраслин встретился с Борькой на платформе: они ездили каждый на свою службу к одному часу, и на электричке было удобней всего.

Первый Борькин вопрос, разумеется, был о машине.

— Сам знаешь, как с запчастями. Тем более это тебе не «Жигули».

— Да, да, — закивал головой Борька. Тут подошел поезд, толпа подхватила их, швырнула в двери и разнесла в разные стороны. — Созвонимся! — крикнул через головы друг и соперник.

Машина уехала в воскресенье вечером. Услышаны были заклинания Напраслина Ф. Я. Он как раз рыскал вокруг, гипнотизируя автомобиль иностранной марки, когда к машине подошел мужчина и вставил ключ в замочную скважину дверцы. Лицом мужчина напоминал какого-нибудь герцога в изгнании, а, Ф.Я. так просто показалось, уж больно необузданным воображением обладал он.

— Уезжаете? — спросил Ф.Я робко.

— А вам-то что? — спросил мужчина. Он уже сел в кресло и взглянул на Ф.Я. подозрительно.

— Ничего, — сказал Ф.Я. безобидно. — Я просто так. Очень у вас машина красивая.

— Красивая! — фыркнул мужчина. — Не верьте красоте. Красота — обман! — мужчина включил стартер, но машина не завелась.

— Значит, уезжаете? — повторил Ф.Я., забыв, что он уже задавал этот вопрос, в сущности довольно бессмысленный в данной ситуации.