Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Утром прихожу на службу, сажусь, как обычно, за стол, достаю бутерброды и начинаю себя личностью ощущать. И вдруг он входит, начальник. Раньше у меня бы руки-ноги отнялись, так бы и застыл с набитым ртом. Но недаром же со мной тренер возился, реакцию развивал! У меня теперь реакция появилась как у летчика. Не успел наш Александр Иваныч вслед за животом голову в дверь протиснуть, как я сделал нырок и мгновенно под столом очутился. Сижу пережидаю.

— Где этот бездельник? — спрашивает начальник и головой по сторонам крутит. — Хотел ему всыпать по первое число, а его нет. Где это он, интересно, пропадает?!

Бокс научил меня умению переждать атаку противника, затаиться до времени. Но тут, к несчастью, я делаю неосторожное движение головой… Заметил! Заметил меня, старый агрессор, черт его подери!

— Вы под столом?! Что вы здесь делаете?

В голове проносятся десятки возможных вариантов защиты: чиню паркет: завязываю шнурки; обдумываю ответ на письмо из главка… В доли секунды перебираю и отбрасываю эти варианты. Наконец нахожу нужное решение:

— Уронил важную бумагу. Вот. поднимаю…

Издалека показываю ему бумагу, в которую был завернут бутерброд.

Противник идет на сближение:

— Где циркуляр номер семь? Куда вы его засунули?!

Я не люблю ближнего боя, предпочитаю работать на дистанции. Вылезаю с другой стороны стола. Попутно боковым зрением замечаю подложенную под ножку стола мятую бумажку. Пускаю в ход свою левую. Мгновенный выпад — и бумажка у меня в руке! Так и есть — тот самый циркуляр! Еще раз левой! Протягиваю циркуляр начальнику.

— Вот он. Я с ним персонально работаю. Взял под свой личный контроль.

Соперник явно не ожидал, что поединок пойдет по такому руслу. Следует секундное замешательство, но вскоре он приходит в себя и меняет тактику:

— А где вы были вчера во второй половине дня? Я заходил, вас не было на месте…

Он пытается загнать меня в угол, но я легко парирую очередную атаку:

— Я искал вас. Хотел отдать вам циркуляр. Наверное, мы разминулись.

Он переполнен спортивной злостью, но начинает понимать, что победа на сей раз от него ускользнула. Неудовлетворенный исходом встречи, начальник поворачивается и покидает поле боя. И вот тут-то я наконец пускаю в ход свой коронный удар правой, удар, который я тренировал долгие месяцы и который ставит точку в нашем бескомпромиссном, остром поединке. Дождавшись, пока за соперником закроется дверь, я изо всех сил грохаю кулаком по столу и тихо, но с выражением говорю:

— Вот старый зануда! Чтоб тебе провалиться!!

После этого я сажусь на свое место, достаю недоеденный бутерброд и спокойно продолжаю ощущать себя личностью.

Антология сатиры и юмора России XX века. Том 11. Клуб 12 стульев - i_018.png

Дмитрий Иванов

Владимир Трифонов

Еще не вечер

Антология сатиры и юмора России XX века. Том 11. Клуб 12 стульев - i_042.png

Фалалеев провожал жену утренним поездом и потому явился на службу с опозданием.

— Ну что, Фалалеев, — спросили приятели, — проводил жену-то?

— Проводил, — сказал Фалалеев.

— А как надолго? — спросили приятели. — На сколько ден?

— Да на трое суток, — сказал Фалалеев. — Трое суток у нее командировка.

— Трое суток — это срок, — сказали приятели. — За трое суток это, боже ж мой, чего можно накуролесить, каких дров наломать.

Сам не зная отчего, Фалалеев потаенно улыбнулся в ответ, будто его поощрили, будто и точно получились у него трехдневные каникулы. Так он и просидел до конца дня, сберегая в области солнечного сплетения чувство неясной радости и предвкушение чего-то особенного.

Можно было многое. Можно было, к примеру, сесть, будто ненароком, в один автобус с голенастой секретаршей Верочкой и завести с ней шутливый разговор о том о сем. А потом, вроде шутя, пригласить ее к себе на чашку чая. И скорее всего — так чувствовалось по многим незначащим деталям — Верочка не стала бы брыкаться, а заскочила бы к нему на минуту-другую поглядеть телевизор. Правда, в фалалеевском телевизоре ничего такого особенного не показывали, то же, что и у всех. Но телевизор. ясное дело, был только поводом. Тем более что в серванте стояла бутылочка легкого десертного вина, без труда восполнимая к приезду жены, так как в соседнем магазине подобное вино не пользовалось успехом ввиду своей десертности.

Однако дальнейшего развития этой мысли Фалалеев не допустил, разумно предоставляя остальное случаю.

Автобус с Верочкой ушел, не дождавшись от Фалалеева решительных действий. А дома было пусто, чисто и не находилось самому себе никакого применения. Фалалеев бесцельно помотался по квартире, потом вышел на угол скверика и, оттоптавшись минут пять в очереди, без большой убежденности выхлебал кружку пива. Оттого он почувствовал себя еще более одиноким и неустроенным, метнул несъеденной сушкой в воробья, не попал и, вернувшись домой, лег на софу, как был, в пальто. Желая отвлечься, он стал складывать ладошку перед зажженной лампой, чтобы тень на стене походила на всяких зверей и птиц.

«Детей, что ли, завести. — раздраженно подумал он, — или аквариум с гуппиями. Все же в квартире что-нибудь гуркало бы».

И выпитое пиво его толком не брало, и безвозвратно утекало каникулярное время.

Фалалеев поставил себе на грудь телефон и стал перелистывать записную книжку. Каких-то старых телефонов в ней хватало. Но иных абонентов он позабыл, другие могли оказаться записанными по служебной надобности, третьи, должно быть, не помнили его. Правда, в пару-тройку мест можно было попробовать, но Фалалеев струсил, боясь нарваться на родителей или мужей. Полежав без действия, Фалалеев придумал себе теорию, что, пожалуй, неприглядно самому искать приключений, и если уж что случится, то пусть случится само собой, без его видимой активности. Скажем, возьмут сейчас и позвонят ему. и вроде как деваться было некуда.

Фалалеев вперился в телефон и лежал так минут сорок, предаваясь тоскливым мыслям и тщетности индукции и дедукции. Телефон молчал.

«Вот ведь, ни одна сволочь не позвонит, — думал Фалалеев, — не спросит: как. мол, ты там, Фалалеев? Может, не знаешь, куда себя деть? Интересно, мол, посмотреть, какой ты теперь стал, как поживаешь, и вообще… Может, повидаемся? Может, и сегодня? Да нет, время еще детское… Хочешь, я к тебе заеду, или ты ко мне приезжай… До какого метро мне ехать?.. А подъезд который?..»

Фалалеев подозрительно взглянул на телефон. Может, отключили или трубка плохо лежит?

— Седьмая! — тут же откликнулось «09».

— Мне квартирный телефон не подскажете? На фамилию Фалалеев. — сказал Фалалеев и назвал свой адрес.

«Вот и в справочном можно мой телефон узнать, — подосадовал Фалалеев, когда ему подсказали его номер. — Можно все узнать, если только захотеть!»

Часам к двум его сморил сон. Он отставил телефон, кое-как разостлал на софе свои спальные принадлежности и погасил свет.

Звонок раздался в половине третьего. Фалалеев заметался и, путаясь в пододеяльнике, упал локтями на пол и, ухватив трубку, тут же нечаянно уронил ее на рычаг. На его последующее хриплое «я слушаю» городская телефонная сеть ответила равнодушным отбоем.

Следующие пять минут Фалалеев лежал с открытыми глазами. «Конечно, из автомата, — горько думал он. — Где же сейчас, среди ночи, еще одну двушку найдешь?»

И тут позвонили опять.

— Не спите? — сказал вкрадчивый голос, явно привыкший говорить с Фалалеевым на «ты» и маскирующийся ввиду необычности беседы.

— А что? — принимая игру, спросил Фалалеев. — Как говорится, еще не вечер.

Он яростно отпихивал ногой одеяло.

— Вы меня, конечно, не узнаете? — сказали там.

— Допустим… — туманно ответил Фалалеев, разобрав наконец, что голос мужской.

— А вот тут одна девушка утверждает, что вряд ли дотянет до утра, если не увидит вас. Девушку жалко, потому что это красивая девушка.

32
{"b":"839704","o":1}