Вот вступает другой голос:

Бьют двенадцать ударов…

— Женя, — кричат со всех сторон, — Женя! Новый год! Сазонов перестает целоваться. Он серьезен, подтянут. Поднимает бокал и молча, под гром оваций, пьет за свои творческие успехи в Новом году. Далеко за полночь гости начинают расходиться. У всех на душе радостный осадок.

И только мне еще предстоит работа — первая ночь молодых пройдет в интервью. Я вынимаю блокнот и ручку…

В предыдущих номерах газеты рассказывалось о зарубежном турне автора романа века и его супруги.

Отмечалось, что серебристый лайнер с Евг. Сазоновым на борту взмыл с бетонных дорожек Стокгольмского аэропорта и взял курс в неизвестном направлении. Вот что было потом…

Очнулся я в Люксембурге. Рядом находилась супруга. С этой страной я давно связан полюбившейся мне опереттой «Граф Люксембург*. Сначала подумалось: «За что, за что, о боже мой, за что, за что, о боже мой?» Потом в голову пришла мысль о чемоданах со шведскими сувенирами: на месте ли? Оказалось, на месте.

Люксембург встретил нас дождливой погодой. Туман, ветер, слякоть. Но нам было тепло от рукопожатий люксембуржцев.

Люксембург — страна контрастов: как всегда, рядом с лачугами бедняков уживаются дворцы богачей, рядом с фешенебельными ресторанами уживаются и другие предприятия общественного питания.

Наш маршрут был обычным: универмаг, затем читательская конференция по роману «Бурный поток», организованная буржуазной прессой. Вечером — затянувшийся до утра конкурс красоты среди девушек этой небольшой страны. В зале полно мужчин, а девушки выходят на эстраду в купальных принадлежностях. А ведь человек прежде всего красив в труде, а не на пляже!

Вечерело… Я возвращался из магазина в отель, и меня остановила сомнительная девица, которая в наших условиях могла бы стать полезной для общества. Я гордо прошел мимо нее, бросив ей в лицо гневную фразу: «Я не один!»

Поздними вечерами мне приходилось активно посещать заведения под кричащим названием «Найт-клаб» или ходить в кинематограф на какой-нибудь очередной секс-боевик. Жену же я специально оставлял ночевать в отеле, чтобы она не разлагалась под тлетворным влиянием.

На читательской конференции меня все время спрашивали про художественную литературу. Интересовались моим мнением о разных писателях и поэтах. Приходилось давать достойные ответы.

Спрашивают, например: «Какой сейчас у вас писатель самый модный?» Отвечаю: «Если бы вы читали «Бурный поток», то не задавали бы непродуманных вопросов».

В один из солнечных дней меня пригласили на местный стадион. Здесь шел футбол на какое-то первенство. Радио разнесло весть о том, что на футболе присутствует писатель Евг. Сазонов. Меня, естественно, позвали к центру поля произвести первый удар по мячу. Я вышел на центр, попросил игроков занять свои места, особенно вратарей, ибо я еще не решил, в какую сторону буду бить. Свисток, неторопливо отхожу, закрываю глаза, разбегаюсь и что есть силы ударяю по мячику! Стадион, конечно, взревел. Судья показал на центр. В чем дело? Что такое? Оказывается, мяч от моего удара влетел в одни из ворот и счет стал 1:0.

— Ничего. — говорю, — давайте, так сказать, для равновесия я ударю и по другим воротам.

Все согласились.

Мяч снова на центре.

— Вратарь! — кричу. — Готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот. — А сам так с лукавинкой улыбаюсь.

Свисток. Разбегаюсь. Удар! 1:1. С этого счета и началась игра.

Когда на пресс-конференции акула пера Боб Пинчер спросил меня, как я расцениваю свои футбольные успехи, я скромно ответил, что давно уже живу футбольным законом: не важно куда бить, главное — быть в центре поля.

На следующий день наша супружеская чета была приглашена к знаменитому графу Люксембургу.

Элегантный парень. И одет неплохо… Мы говорили о художественной литературе. Я подарил ему роман «Бурный поток» на русском языке и гранки корректуры на языке люксембургском. Потом пригласил графа к себе домой в качестве личного гостя в удобное для него время. Он с удовольствием принял приглашение и сказал, что о дне визита он договорится по дипломатическому каналу. Встреча прошла в дружественной атмосфере.

Потом я был приглашен в ЛГУ — Люксембургский государственный университет имени графа Люксембурга. Выступил перед студентами с чтением отрывков из «Бурного потока». Молодежь от всей души аплодировала и забросала меня вопросами о моих творческих планах. Пришлось мне еще раз прочитать свои отрывки и серьезно поговорить со студентами и студентками о настоящей литературе, понятие о которой, как мне показалось, запущено в этом высшем учебном заведении.

В общем, поездка оказалась тяжелой. Домой, домой! Покоя сердце просит.

Творческая лаборатория Евг. Сазонова[5]

Первый вариант

Окончательный вариант

Возвратясь из отпуска, Евгений Сазонов свой первый взгляд бросил на молодых. «Они — мое будущее», — решил он. Писатель века предложил вниманию администрации «Клуба 12 стульев» творческие портреты своих учеников.

«Я сегодня — это они завтра», — сказал Маэстро, желая им доброго пути.

Меня попросили пожелать доброго пути трем молодым стихотворцам. Я с интересом прочел их стихи, познакомился с основными этапами творческих путей, с палитрами образов, с эстетическими платформами. Сейчас я поделюсь своей точкой зрения.

Первый из авторов — Вадим Угорелых — не замыкается в узком квартирном мирке, мыслит широко, безбрежно. Он не копается эгоистически в скучных личных переживаниях. Его образы дерзновенно устремляются в романтические дали:

Другой автор — Владлен Замурский — нигде не опускается до бессвязных абстракций. Ему чужды вычурные гиперболы и риторическое фантазерство. Его стихия — обостренное восприятие жизни во всех ее проявлениях. Не пугаясь драматизма, порой трагизма, он искренне рвется туда, где тонко:

В этих строках слышится дыхание самого автора.

Осталась еще молодая поэтесса Илья Топорищин (это ее псевдоним). Она не из тех, кто пишет изысканно и утонченно, она пишет доступно и утолщенно. Илья Топорищин далека от квазиэмоций и псевдоконфликтов. Ее стихи — это своеобразная летопись ее чувств. Их у нее пять. Лучше других, пожалуй, развито зрение — искусство смотреть и видеть. То, что она видит, понятно и близко всем: