А дочка не унимается: поедем, поедем, мол, такое путешествие, что закачаешься!

Жена дочке поддакивает. В результате поехали. И прямо скажу — качало меня только два раза: когда билеты брал и на обратном пути под Новороссийском. А остальное время больше трясло и в основном нервировало.

Началось с посадки. Поднимаемся мы по трапу на теплоход, тут подходит к нам симпатичная девушка и говорит:

— Здравствуйте. Я вас провожу в каюту.

— Кого — вас? — спрашиваю я.

— Вас.

— А вы знаете, кто мы?

— Знаю. Вы пассажиры нашего корабля.

— Ха! А может, мы жулики какие или проходимцы? Почему вы у нас не спрашиваете документов?

— Зачем? У вас есть билеты. Разрешите я вас провожу в каюту.

— А это к чему? Мы что, маленькие? Сами найдем! — сказал я, взял у девушки ключи и пошел искать каюту. Полчаса проходил. Наконец нашел. Жарища невыносимая.

— Открой окно, — говорю я дочке.

— Не окно, а иллюминатор, — говорит она. — Но он вряд ли поможет. Лучше включу кондиционер.

— Что?! — засмеялся я. — Он же не работает!

— Почему? — удивляется жена.

— А потому, что ты никогда в поездах не ездила, ничего не знаешь.

Дочка поворачивает какой-то регулятор, под потолком что-то зашумело, и потянуло прохладой.

— Вот те на! — говорю я вслух. — Работает! Да еще как! Застудить может!

— Тогда включим горячую кондицию, — говорит дочка, поворачивает регулятор в другую сторону, и чувствую я — действительно идет теплый воздух.

Меня от этого даже передернуло.

— Хватит, — говорю я. — Идем завтракать. Посмотрим, какие у них там кондиции.

Садимся за столик. Ждем. Пять минут. Десять.

— Ну вот, — говорю я дочке, — где официанты? Нету!

— И не будет, — говорит она. — пока холодные закуски не съешь, они не подойдут.

Смотрю я на стол, а там творог с сахаром, сыр с маслом, шпроты с луком…

— Зато горчицы нет! — говорю я.

— Вот, — подает дочка.

— А где перец?

— Вот.

Не успел я съесть закуски, уже горячее несут. Потом кофе с булочкой.

— Куда спешите? — говорю я официантке. — Не горит же?!

— Горит, — отвечает официантка. — Сегодня солнце жаркое. Не пропустите ультрафиолетовые лучи.

— Да, — говорит жена, — сейчас самое полезное солнце. Пора идти загорать.

— Можно, — согласился я. — Пойдем на пляж.

— На какой еще пляж? — говорит дочка. — Там не протолкнешься. У нас на корабле есть свой бассейн. И вокруг стоят шезлонги.

«Шезлонги, — думаю я. — Снова какое-то странное слово, и не наше*.

— Пойдем на пляж, — заупрямился я. — Не сахарная. Протолкнешься. В тесноте не в обиде.

А жена — за дочку:

— Зачем в тесноте, когда можно без!

Потащили они меня к бассейну, лег я на этот самый шезлонг. Удобно. Спина не болит, как от лежака. Вокруг никого. Благодать. Но непривычно. Как-то не по себе. Нервничаю. Ворочаюсь. Еле дождался ужина. Зашли мы в каюту переодеться. А там на столе лежит программка концерта с участием Валерия Ободзинского.

— Ура! — закричала дочка.

— Уряяя! — передразнил я ее. — Знаем мы эти авансы. Заманивают. А петь выйдет какой-нибудь Тютькин! Вот увидишь!

Сидим мы в музыкальном салоне. Так у них концертный зал называется. Зал хороший, а вот название его мне явно не по душе. Непонятное какое-то. Подходит время выступать Ободзинскому.

«Ну, — думаю, — сейчас вся их липа откроется! Такой будет салон!»

Но тут выходит конферансье и объявляет: «Выступает Валерий Ободзинский!»

Я своим ушам не верю, глазам — тоже, песни не слушаю, дождался конца выступления, подхожу к певцу и трогаю его за руку.

— Вы Валерий?

— Валерий.

— И Ободзинский?

— Ободзинский. А почему вы меня трогаете?

— Просто хочу пожать вашу руку. Здорово поете. А вы все-таки Ободзинский?

Больше он мне ничего не сказал, посмотрел как-то искоса и незаметно скрылся. Настроение у меня — сами понимаете какое. А тут еще после концерта конферансье пригласил всех в ночной бар, и нет чтобы сделать это скромно — мол, моя такая обязанность, — он вызывающе, с издевательской улыбкой, нагло сказал: «К вашим услугам ночной бар, всю ночь играет эстрадный ансамбль!»

— Посмотрим! — озлобился я. — Посмотрим, как они будут работать в ночную смену! И будут ли вообще!

Приходим мы в бар. Это слово мне с давних пор не нравится, как и само заведение. Не люблю я мешать напитки. Заказываю шампанское. Приносят. Трогаю рукой — холодное. Музыка заиграла. Дочка танцует. Даже жену пригласили. Я не смотрю, с кем они танцуют, жду. когда выгонять начнут.

Час ночи, второй — официанты носятся, музыка играет. Я еще заказываю. Приносят шампанское, и снова холодное. Просидел я в этом баре до четырех утра, и никто меня не выгнал.

«Ну ничего, — думаю. — Это только в первый день, а потом…»

Но, к удивлению, так прошла вся неделя. Загорел я, вроде даже поправился, но нервную систему испортил вконец.

Жена говорит:

— Может, останемся на второй круиз?

Дочка ей поддакивает. Но тут посмотрели они на меня и замолчали. Жена слезу вытерла, дочка в сторону отвернулась. Ни слова не говоря, погрузились мы в поезд. Отъехали. Жарища невыносимая. Кондиция не работает Но чувствую — начинаю успокаиваться. Проводник принес чай. Почти без заварки. Жена с дочкой возмущаются, а я полностью в себя пришел. Даже повеселел.

По пятницам у книжного магазина темнела толпа. В вечерних сумерках шла перекличка, и собравшиеся, волнуясь, выкрикивали свои фамилии.

Дмитрий Сулин, человек практически культурный, был командирован в магазин женой.

— Ребенок растет, — сказала Алиса, — а в доме нет классиков.

Конкретных фамилий она не назвала, и Сулин решил ориентироваться на месте. Он попал сюда впервые и теперь пытался разобраться в очередях.

Через полчаса бестолковых блужданий он понял, что собравшиеся делятся на знатоков и дилетантов. Дилетанты слушали знатоков, раскрыв рты.

Сулин приткнулся к кучке, в центре которой высилась рослая дама. Дама возглавляла очередь на сочинения поэта NN.

— Кто такой NN? — тихо спросил Сулин соседа, полного блондина с мечтательным взглядом.

— Без понятия, — прошептал сосед. — Знаю только, что выходит в третьем квартале, а я на него двадцать второй…

Дмитрий побрел дальше и остановился у следующей кучки, где властвовал умами энергичный парень.

— Агата Кристи выйдет через год, — пророчески изрекал парень. — Старуху выпустят стотысячным тиражом. Но до нас Агата не дойдет…

Сулин бродил долго, но очереди на классиков так и не нашел. Устав толкаться, он остановил старичка с тематическим планом какого-то издательства и попросил совета.

— Вы опоздали, — грустно сказал старичок. — Классиков уже расхватали… Для ребенка? — Знаток задумался. — Вон там, — он кивнул в сторону, — делают список на «Библиотеку путешествий». Это битый номер, но попробуйте.

Сулин взглянул в указанном направлении и увидел кипение страстей. Множество людей нервно размахивали руками и говорили все сразу. Дмитрий ринулся к ним и начал просачиваться поближе и центру.

— Вы! Книгофоб! — кричала дама в шубке — Не топчите мне ноги. Я стою тут с вчера!

— Безобразие! — возмущался смуглый мужчина — Пачему тут женщины? Зачэм женщине путешествий?!

В этот момент овладел инициативой молодой моряк. Он вел себя очень решительно, и массы, раздираемые противоречиями, признали в нем лидера. Зычным голосом моряк успокоил публику и приказал выстроиться по одному. После нескольких минут суматохи очередь была построена, и хвост ее. обиженно сверкая глазами, выглядывал из-за угла. К великому огорчению Сулина, он оказался почти в конце. Моряк записывал фамилии граждан, рисовал на их ладонях жирные порядковые номера и гусиное перо. Это был условный знак, не позволяющий посторонним проникать в очередь.