Суетившиеся вокруг княжны то и дело сталкивались головами, исходя жалобными воплями. Кормилица Аргира, как ни разбиралась в женских слабостях, на сей раз тоже запуталась в своих расчетах и, сплевывая то за пазуху, то в угол, непрестанно бормотала:

— Нечистое тут дело! Ох, нечистое!

Глаза княжны помутнели; лицо почернело и стало землистым. Острые рези непрерывно пронизывали хрупкое тело, словно состязались с бушевавшими снаружи стихиями. Появились также знаки грозного кровотечения. Увидев, что ей становится все хуже, Анастасия Ивановна с силой оттолкнула кормилицу:

— Вопить мы все хороши... Забыли, что в таких случаях хуже всего мягкая постель?

Княжну сняли с постели и положили на диван; она зашлась на нем криком. Вскочила как ошпаренная с софы. Тогда постелили ковры и одеяла на полу, обложили ее подушками. Прошло несколько спокойных минут — пока нянюшка меняла простыни и смачивала губы роженицы известной ей, непочатой водой. Мария не могла до того и помыслить, что с кем-либо может случиться подобное страдание. Что человеческое существо способно вынести такую пытку. Словно внутренности ее охватил пожар, и огонь растекался по каждой жилке; словно безжалостные дьяволы справляли шабаш в ее чреве. Весь мир, казалось, набросился на нее, чтобы стереть с лица земли. Ниоткуда нельзя было ждать ни капли сострадания или добра. Даже в сердцах неустанно ухаживавших за нею домашних. Ни в капле воды, поданной кормилицей, ни в ее детской кукле, которую она не раз с любовью прижимала к щеке, ни в ее собственной, опустошенной душе.

Люди проводят жизнь, гонясь за химерами. Род человеческий спешит без устали за богатствами и славой. Дабы набить золотом кошель, мореплаватель подвергает себя смертельным опасностям среди океанов и морей. Чтобы обессмертить душу, пустынник уединяется в скитах или пещерах. Утратив глаз или искалечившись в пылу битвы, воин не довольствуется этим, но спешит вернуться в побоище, презирая самую смерть, лишь бы геройские дела его были вписаны в книги и прославлены после окончания его земного пути. Каждым своим действием человек преследует прежде всего какую-то собственную цель. Его величество царь Петр, полюбив ее, тоже стремился к своим личным целям. И отец ее, князь Дмитрий, одобрив эту связь, тоже преследовал таковые. Точно так же и Анастасия Ивановна, и Варвара Михайловна; даже нянюшка Аргира, добывающая, служа ей, свою корочку хлеба. Но кто поймет теперь ее, княжну? Кто оценит душой или разумом ее человеческую, чистую любовь? Кто поймет нечеловеческие страдания, разрывающие ее на части?

К вечеру обессиленные и отчаявшиеся женщины обступили Поликалу:

— Что с ней такое?!

Врач беспомощно развел руками и промолчал.

Ночью княжна Мария родила мертвого мальчика.

— Раньше город наш назывался не Дербентом, но Темир-Капи. Турки и сегодня зовут его Темир-Капи, что означает Железные ворота. Прошу тебя, князь, прислушиваться к моим словам с вниманием. Вот вздымаются за нашей спиной, словно сказочные великаны, Кавказские горы. Перед нами — Каспийское море. От гор до самого моря предки воздвигли каменную стену. Создали рядом человеческое поселение и поставили еще одну стену, закрывшись ею с другой стороны, ради надежной защиты. Вот так. Как утверждают наши летописи, Дербент был основан шахом Кубадом и его сыном Ноуширваном. Но мы не верим до конца тем хроникам. Верим также свидетельствам, передаваемым от старца к старцу, которые свидетельства ведут нить повествования еще от Александра Великого. Вот так. Царь Александр забил первый колышек и положил первый камень в основание той стены. После этого была воздвигнута крепость на вершине горы и выделились два города, один — вверху, другой внизу, то есть близ морского берега. В верхнем городе, как тебе уже ведомо, находится дворец правителя. В нем также дома знатных и торговых людей. Там же караван-сараи и постоялые дворы. В нижнем городе живут воины и простой народ. Ежели ж не будешь гневаться, господине, дерзну потревожить тебя вопросом.

Дмитрий Кантемир благожелательно опустил ресницы, готовясь, в свою очередь, ответить новому приятелю, дербентскому коменданту по имени Юзбаши. Оба неторопливо прогуливались по вершине крепостной стены, любуясь из-за зубцов окрестностями города. Юзбаши давал объяснения. Это был стройный лезгин с хитрым взглядом. Он с удовольствием рассказывал о том и о сем, а сам в это время искоса посматривал на царского советника, пытаясь проникнуть в его мысли. Юзбаши щеголял в косматой папахе, дорогом черном кафтане с расшитыми нагрудными карманами, в увешанном оружием кушаке, в синих шальварах и сапогах с высокими голенищами. У коменданта был уверенный и в то же время вкрадчивый голос человека, умеющего одолевать жизненные преграды и располагать собеседника к себе, он все время придавал себе, к тому же, вид бывалого знатока света.

С этого места, с высоты над большими воротами, вид сквозь бойницу открывался, словно огромный разлом местности, словно пропасть. Полоски ступеней волнистыми изгибами спускались вниз, как каменные хвосты, теряясь в узких улочках города. Дербент представал перед смотрящими на него сверху, словно рисунок на бумаге. Море лениво дымило вдали, близ берега качались корабли. С правой стороны города раскинулась обитель вечного покоя с могильными плитами, на которых в разные годы были выбиты надписи арабскими, турецкими, персидскими и куфическими буквами. Слева к северу уходила широкая дорога, добиравшаяся вскорости до долины. При первом понижении долины она разветвлялась; там и устроило свой стан русское войско. Император Петр Великий незадолго до того начал осматривать лагерь, и было видно, как царская свита переходит от шатра к шатру.

— Слушаю, друг мой, со всем вниманием, — подбодрил своего спутника Кантемир.

— Вот так. Благодарствую и склоняюсь. Если твоя милость изволит зваться Кантемиром, не тем ли ты являешься человеком, коего турки назначили господарем Земли Молдавской?

— Именно так, друг мой.

— Значит, ты и есть тот князь, коий с превеликой храбростью сражался в войне с турками, вместе с царем Петром? И после этого удалился в изгнание в Москву?

— Твоя правда, почтеннейший.

— До сей поры ты наш человек.

— Почему же до сей поры?

— Потому, что вольность — первейший и исконнейший закон у нас, горцев. Вот так. В чем состоит наивысшая кара для человека? В утрате жизни. За утратой жизни на следующем месте стоит утрата чести. Кто же не волен в голове своей, у того честь ущемлена. Наши горцы скорее зарежут себя, чем преклонят колени и сдадутся на чью-то милость. Посему и поступок твоей милости — дело, достойное похвалы, слава о нем дошла и до нас. Ибо наши люди не помнят такого, чтобы кто-то попрал нас ногами, чтобы мы склонили перед кем-либо головы. За всю свою историю крепость Дербент была покорена только один раз, во время турецкого султана Амурата, владевшего ею до тех пор, пока ему не выбил зубы наш Аббас. Но та победа султана стала возможной лишь благодаря предательству. Хотелось бы твоей милости услышать, как это произошло?

— Прошу тебя, почтенный Юзбаши.

— Вот как это случилось. Амурат разрушил ворота и проник в город. Подступил к цитадели и охватил ее со всех сторон, словно клещами. Стал ждать — месяц, два, полгода. Цитадель не сдавалась. Осажденным, конечно, приходилось туго. Посоветовавшись, они решили послать к султану двух послов для переговоров, чтобы уговорить его возвратиться в свою страну. Только люди того султана, будучи более ворами, чем честными воинами, схватили послов и заковали их в цепи. К тому времени великая досада охватила турок: никак не могли враги понять, как могут терпеть осажденные так долго без воды? Ибо без еды человек может вытерпеть немало, без воды же более чем несколько дней не протянет. Если же у них есть вода, откуда она к ним течет, с какой горы? Послы о том упорно молчали. Вот так. Изволь теперь, славный князь, обратить взор к сердцу цитадели. Вот там, ближе к нам, стоит дворец хана; повыше — баня, называемая тоже ханской; справа от нее — подземная темница, именуемая у нас каменным мешком. А еще выше есть погреб, но можно назвать его также колодцем. Тайна его глубин доселе еще не раскрыта. Вода в нем всегда свежа и холодна, ибо поступает по подземному каналу, под травяными коврами и под скалами от неиссякаемого источника, выбивающегося под склоном горы, в двадцати пяти верстах отсюда. Каждый сановник и воин Дербента был связан клятвой — никогда не выдавать тайны того источника. Но султан Амурат ее разгадал. Султан повелел подвесить одного из послов к ветке дерева и вырезать из его тела кусочек за кусочком, словно из мертвой туши. Тогда второй посол не выдержал. Он указал место, и янычары стали там копать, пока не нашли ручеек, свежий и чистый, как слеза младенца. Но турки не стали портить источника. И не изменили его течения. По велению своих окаменелых сердец, османы стали резать в том месте. различных животных, а кровь жертв спускать в воду, чтобы собиралась в колодце цитадели. Не прошло много времени, и от протухшей воды среди осажденных начались болезни. Люди стали гибнуть как мухи... Только так, злобной хитростью, Амурат сумел взять нашу крепость.