Его разбудили голоса, доносившиеся из тёмного угла. Он открыл глаза. Мягкий свет заливал пещерку. Он был один, но голоса слышались, различались слова. То девушки разглядывали его, хихикая и шепчась. Мишке стало неловко. Он испугался, что его пробуждение заметят, и закрыл глаза. Слух его обострился, он прислушивался. Доносились, однако, лишь отдельные слова, к щекам Мишки прилила кровь. Он никогда раньше не робел в женском обществе и всегда был в центре его внимания, а тут какие-то девчонки заставили его краснеть. И хоть этого никто не мог заметить, Мишка злился на себя, на девушек.

Наконец он пересилил себя и рывком поднялся, шелестя сухой травой. Две девушки со смехом рванулись к выходу, тонкие фигурки мелькнули на мгновение и исчезли.

Мишка вышел наружу. На поляне возилось трое женщин и двое подростков. Горели костры, варилось что-то вкусное. Мишка сглотнул слюну.

Он не вызвал особого любопытства. Мишка побрёл в сторону от поляны и стал забираться по крутой тропе на вершину скальной стенки. Она обросла ползучими растениями и, держась за них, легко было преодолевать крутизну подъёма. Солнце светило с другой стороны и тень приятно освежала. Жара ещё не наступила.

Изрядно запыхавшись, Мишка добрался до вершины. Его встретил китаец с самострелом в руке. По-видимому, он сторожил подступы к убежищу. Настороженные глаза тревожно следили за каждым движением непрошеного гостя. Мишка дружески выставил руки:

– Не тревожься, я осмотреться вышел. Интересно ведь глянуть на остров с высоты. Каков он.

Китаец не ответил, но несколько успокоился. А Мишка забрался на самый верхний утёс. Остров лежал, как на ладони. Со всех сторон море в едва заметной ряби, ещё не полностью очистившееся от дымки.

С волнением Мишка увидел игрушечные джонки, вытащенные на пляж, и чёрточки людей вокруг. До них было версты четыре, не больше. «Однако сильно блукали мы с Ювэем, что так долго тащились до вершины», – подумал Мишка.

Лес вокруг курчавился, изредка обнажая голые зубы торчащих скал. Дух захватывал от этого зрелища, дышалось легко и свободно. Здесь было прохладно, лёгкий ветерок освежал уставшее тело Мишки.

Внизу его встретил Лян и пригласил в пещеру завтракать.

– А где ж мой мальчишка? – спросил Мишка, оглядываясь вокруг.

– Не тревожься, он уже поел, за ним присматривают. Пусть с нашими побудет. Небось, соскучился по сверстникам. Малец ведь. Ему играть надо, а он вишь как жизнь свою строит.

– Так получилось, – ответил Мишка. – Никто так не хотел.

– Да, да. Мы не всегда можем жить так, как нам хотелось бы.

Смешливая девушка стреляла глазами в Мишкину сторону, подавая кушанья. Мишка удивлялся свободному поведению девушки и опять смущался. Затем спросил с притворным равнодушием:

– Скажите, почтенный, а что у вас женщины так свободно себя держат?

– А чего им станет от этого? Тоже люди. Они нас на свет производят, так не пристало им рабами быть. У нас все равны. На их долю и так у всех народов выпадает столько трудов и неправды, что долее держать их в страхе перед мужчиной мы не имеем права.

– Чудно у вас.

– Так сколько времени прошло, пока это стало так. Тоже наши не хотели пойти на это. Но уломал их. Теперь довольны. И женщины стали куда лучше. Сам можешь посмотреть и убедиться. Разве эта, Янхонг, тебе не нравится? – старик Лян хитро прищурил невероятно хитро глаза, и Мишка потупил взор, не стал отвечать.

Молчание затянулось и старик, наконец, молвил:

– Так что ж, сегодня к своим отправишься? Ждут поди.

– Никак нельзя мне назад без вас. Помочь бы нам в работах.

– Вот заладил! Сам видишь, что самим не справиться, а не то, чтобы вам помогать. Сами управитесь, а мы подождём.

– Тогда мне туда тоже нет резона возвращаться, своя жизнь дорога, а жить хочется, молодой ещё.

– Вот и хорошо! Так оставайся с нами! Все будут очень рады.

– Как же? Там друзья остались. Никак не могу, почтенный. Нельзя.

– Да, нельзя. А я было понадеялся. Жаль, очень жаль.

– Надо придумать что-нибудь, потому что просто так вернуться мне никак не можно. Погубят меня там.

– А что ж можно тебе придумать? Придётся тебя в плен захватить, а?

– Сам не знаю, но что-то нужно.

Долго длилось тягостное молчание. Мишка досадовал и злился, его смущало присутствие Янхонг, которая и не думала уходить, находя себе неотложную работу здесь. Он украдкой бросал на неё быстрые взгляды, та посмеивалась, весело щуря глаза, перехватывая его взоры.

– Дедушка, а давай его отхлестаем хорошенько огонь-травой – и никто не догадается, что это совсем не пытка, а? И мальчика тоже.

– А дальше что, стрекоза? – спросил старик, оглаживая бородку.

– А дальше пусть сам думает, вон какой огромный! – и девушка звонко засмеялась, кокетливо наклоняя голову.

– Вот видишь, дорогой гость, и девушка может дать ценный совет, а ты говорил, что чудно. Вот и придумали тебе казнь. Теперь надо с Ювэем твоим поговорить и наставить.

– А можно не говорить. Боюсь, что он может выдать меня, капитан не так прост, и любыми способами вытянет с него нужное.

– То правильно ты сказал. Что ж делать?

– Пусть мальчик идёт к своим, а этот, – и Янхонг указала глазами на Мишку, – останется в плену. Пусть расскажет об этом, а чтобы сам мальчишка не проболтался, пусть увидит казнь сам. Разыграть не трудно.

– Ну, чертовка! Что надумала! Глумиться над человеком! Да как ты посмела? Негодная! – старик больше делал вид, что сердится, а на самом деле глаза его весело поблёскивали через щёлочки.

– Почтенный господин Лян, – серьёзно обратился Мишка к старику, – а почему так и не сделать? Девушка неплохо придумала. Только жалко мальчонку. Он будет думать, что всё всерьёз.

– Зато не повредит и не обманет. Детей нельзя приучать к обману, так нас дедушка учит, правда. – Янхонг сурово глянула на старика.

– Правда-то, правда, да и ты, негодница, сама предлагаешь обман. А ещё ссылаешься на меня.

– Так для пользы, дедушка! Надо ж человека выручить. Сам говорил, что хорошему человеку всегда помочь надо, – губы её обиженно надулись. Глаза, необычно большие для китаянки, смотрели прямо и решительно. Тонкая фигурка в тесных одеждах грубой ткани чётко выделялась на фоне светлого пятна света, сочившегося от входа. Косички напряжённо болтались за её головой. Щёки порозовели, чёрные брови изогнулись дугой.

– Чего взъерошилась, коза? Подожди, подумать надо. И не выскакивай вперёд всех. Ишь!

Неловкое молчание длилось недолго. Старик встал и воскликнул:

– Пусть будет, как сказала Янхонг! У неё светлая голова. Созови сюда мужчин. Не будем тянуть с этим.

Вскоре пришло трое мужчин разного возраста и им приказали связать Мишку. Те с охотой выполнили приказ. Связанного Мишку выволокли на поляну. Мишка мельком увидел перепуганное лицо Ювэя и кивнул ему ободряюще. Гвалт и шум поднялся на поляне. Сбежалось почти всё население и с интересом ждало казни. Об этом все говорили с возбуждением и радостью.

Мишку бросили на каменистый склон, и двое китайцев стали остервенело бить его голую спину стеблями травы. Удары не причиняли особой боли, но потом Мишка зашёлся от жгучих ожогов и стал корчиться и вопить. Кругом захохотали, поднялся невообразимый шум. Стали приплясывать и выкрикивать советы, как лучше сечь.

Мишка не на шутку перепугался. Катался по камням, но связанный по рукам и ногам увернуться от хлёстких ударов не мог. Скоро всю тело покрылось полосами кровоподтёков. Мишка обессилел и палачи оставили его в покое. Ювэй видел всё это и тоже вопил в ужасе. Его схватили и стали хлестать, но меньше. Толпа визжала и плясала от восторга, а Ювэй вопил срывающимся голосом.

Наконец всё закончилось. Мишка почувствовал, как жжение проходит и по телу разливается волна горячей крови. Его подняли и оттащили в тень на прохладную траву.

Мужчины стали готовиться расстрелять Мишку из самострелов и Ювэй в ужасе смотрел на эти приготовления. Он плакал и кусал губы, его с трудом удерживали сильные руки злодеев.