Мишка схватил в охапку тонкую фигуру и стал бешено целовать. Янхонг вяло отбивалась, трепеща в его могучих объятиях. Мишка ослабел и девушка оттолкнула его.
– У тебя, что, стыда нет? Так испугал!
– Прости, Ян, сам не знаю, как получилось. Я не хотел.
– Обманываешь, как это не хотел, когда схватил. И почему ты называешь меня Ян? Это же фамилия.
– Так проще, – Мишка тяжело дышал и не смел поднять глаза.
– При людях хоть не говори, а то смеяться станут.
– Ладно, не буду, – ответил Мишка и нежно ладонями сжал её щёки.
Они глядели в зрачки и молчали. Мишка бросил взгляд на мальчишку, ловившего козу и стал целовать глаза и губы. Янхонг не сопротивлялась. Она закрыла глаза, и слезинка скатилась по бледной щеке.
– Ты чего плачешь? Я же люблю тебя! Перестань.
– Ты уедешь, а я останусь одна. Думаешь, легко мне будет? И зачем ты явился к нам? Так хорошо было без тебя.
– Я вернусь, любимая! Жди меня. Не больше года. Обязательно!
В груди у Мишки что-то защемило. Он нежно обнял тонкое тело и с восторгом ощущал теплоту её кожи и жаркое дыхание. Она схватила его за волосы и повернула лицом к себе. Долго смотрела в глаза и в досаде оттолкнула от себя.
– Противный чужак! Но всё равно хорошо, что мы встретились. Теперь будет, что вспоминать. Я ждать буду, смотри не обмани.
– А тебя не выдадут замуж?
– Без моего согласия ничего не будет. У нас не так, как у других. Я свободна в выборе. Никто меня не станет заставлять. Ты только вернись. Слышишь?
Неделя прошла, как один день. Мишка не расставался с Янхонг, и никто не мешал им. Восторгов Мишкиных не было конца. Он терпеливо сносил все шалости и проказы Янхонг, и только близкая разлука омрачала иногда их чувства. Такой близости и упоения Мишка ещё никогда не испытывал, и с тоской думал о скором расставании. И что ждёт его в ближайшие дни?
Лёжа ночами в отдельном шалаше, влюблённые не могли наговориться, и Мишка почти никогда не мог вспомнить, о чём был разговор. Они клялись в верности друг другу, и Мишка поражался, как легко было давать эти клятвы и, как приятно слышать ответ.
Неожиданно пришёл Ювэй. Мишка вынужден опуститься на землю. Тоскливое чувство охватило его. Друзья требовали его на берег, и он не мог не подчиниться долгу. И долг этот, чувствовал он, может отнять всё самое дорогое.
Глава 48. Бунт
– Миш, всё готово! – сбиваясь, говорил Ювэй, жадно оглядывая своего друга и не скрывая восторга от встречи.
– Что готово? Говори спокойно и по порядку.
– Тин-линь, господин мой, просил спешить. Человек двадцать пять уже готовы идти за тобой, но многие не верят, что ты жив. Джонки почти готовы и скоро их спустят на воду. Там такое идёт! Капитан что-то пронюхал и без битья дня не проходят. Матросы злы на него, а И-шань всех подговаривает сместить капитана.
Мишка недовольно задумывался над словами мальчишки. За это время он почти не вспоминал о джонках и капитане Ли. Он весь был во власти огромного чувства к Янхонг, и она постоянно стояла перед глазами. И это известие просто обескуражило его. Он не знал, что ответить и на что решиться. А решимости, он это чувствовал, стало очень мало. Он даже растерялся немного.
Янхонг с напряжённым лицом стояла рядом. Мишке было неприятно её присутствие, и ещё больше неприятно, что пришла пора расставания. В груди его защемило, и настроение стало сразу мрачным и угрюмым. Раздражение нарастало с каждым мгновением.
– А что другие капитаны? – спросил он, что бы как-то вывести себя из того, вдруг свалившегося на него несчастья, которое пришлось осознать. – Как они себя держат? Чью сторону, а?
– Да вроде пока с капитаном Ли. Но Хитоси уверяет, что Юй Кэ-фа не очень ладит с ним. Слышал как-то их ругань. Юй в чём-то упрекал капитана и грозился отложиться.
– Уже лучше. Так что задумали мои друзья Тин и Хитоси?
– Капитан обманывает нас и многие недовольны. И хотят поставить тебя капитаном одной из джонок. Мечтают о «Догоняй».
– Ишь куда хватили! Капитана решили из меня сделать. Да я и года ещё не плаваю. Что я знаю? Одурели они, что ли? Меня хоть спросили?
– Миш, не надо сердиться. Я так рад, что ты жив, а ты ругаешься. Да и кто, как не ты смог бы быть лучшим капитаном джонки? Все говорят, что ты стоишь за матросов и никого никогда не обманешь.
– Знают они больно много. А если я не хочу?
– Хитоси говорит, что если народ просит, то отказывать никак нельзя.
– Вот рёбра намну твоему Хитоси, будет знать, как за меня решать.
Янхонг тихо подошла и обняла Мишку за плечи. Сказала:
– Ты ведь мужчина, Миш, и ты должен быть решительным. Что будет, если каждый будет пренебрегать народом? Ты не должен так поступать.
– И это говоришь ты? Не ожидал!
– Ты же сам меня подготовил и убедил, что так и будет. Я уже смирилась и готова ко всему. И мне приятно будет думать о тебе, как о настоящем мужчине. Ты должен быть мужественным и сильным.
Мишка оторопело смотрел на бледное, осунувшееся лицо девушки. Его захлёстывала волна такой нежности к ней, что он с трудом сдерживал себя от необузданного порыва. Он только привлёк её к себе и с силой сжал в объятиях.
Ювэй с недоумением глядел на них, и краска медленно заливала его смуглое лицо. Оно отразило обиду и растерянность. И, Мишка, заметив перемену в своём маленьком друге, ласково привлёк и его к себе и прошептал срывающимся голосом:
– Мне так хорошо с вами, что думать о будущем совсем не хочется. Я обоих так люблю! Но что же делать? Урок задал ты мне уж слишком трудный, а решить его я пока не могу.
Мишка долго хмурил лоб и тяжело вздыхал. Ювэй украдкой наблюдал за ним и не решался нарушить его раздумья. Потом лицо Мишки побледнело и он встрепенулся.
– Ладно! Делать нечего. Придётся начинать другую жизнь. Когда, ты говоришь, надо появиться у кораблей?
– Завтра ночью лучше всего. Днём собираются спускать джонки. Тебя ждут ночью, – Ювэй с надеждой в глазах глядел на Мишку и торопился сообщить все данные.
– Так и порешим. Приготовь оружие, я приду после захода солнца. А ты встретишь меня с Хитоси.
– Всё будет готово, Миш. Как все обрадуются!
– А теперь оставь меня. Хочу побыть один немного, – сказал Мишка и заторопился отойти.
Янхонг затуманенным взором провожала его, но последовать следом не решилась. Лицо её потухло и подурнело. Румянец покинул щеки, и вся она стала меньше и тоньше. Вид у неё был жалкий.
Лян Юн-хэ обнял её за плечи и стал утешать, хотя знал, что слов подходящих в таком деле найти невозможно.
Весь остаток дня и следующий Мишка был тих и нежен с Янхонг. Ни на минуту не оставлял её одну. Девушка же старалась не омрачать последние часы плохим настроением. Она была весела и радостна, но Мишка видел за этим горе и страдание. Ему до судорог в горле было жаль её, жаль расставаться, но иначе он не вправе был поступить, и сам страдал не меньше.
День пролетел так быстро, что когда ночь опустилась на остров, и пора было пускаться в путь, Мишка содрогнулся от мысли, что это быть может последние минуты его общения с Янхонг.
Она увязалась за ним следом, они молча пробирались по едва приметной тропинке, которая скорее угадывалась, чем просматривалась. Путь сильно утомлял своим хаосом и темнотой. В начале пути светили факелом, но подходя к полям с посевами факелы пришлось спрятать. Здесь Мишке предстояло расстаться с Янхонг.
Слов не находилось и они только долго стояли, прижавшись телами и худые плечи девушки вздрагивали от сдерживаемых рыданий. Наконец Мишка оторвал её тело.
– Прощай, любимая! Обещаю, что не позднее чем через год я вернусь. Заклинай духов помогать мне. Слышишь?
Она кивала в темноте, и не могла произнести ни слова. Они судорожно целовались. Мишка рывком отстранился и молча стал спускаться, шурша кустарником.
– Возвращайся! – донёсся до него тоскливый приглушенный крик.
Мишка остановился, как вкопанный и крикнул в темноту:
