Тин-линь обеспокоился, но не подал вида. Делать было нечего, как выжидать, надеясь на купца с джонкой.

На пятый день отдыха сразу после полудня Ювэй примчался с окраины деревни и со страхом в глазах прокричал:

– Кто-то идёт сюда! Человек шесть-семь. С ружьями!

– Вот собачьи души! Неужто маньчжуры? – Мишка вскочил и, схватив оружие, выскочил их хибары.

Поднялись на бугор и увидели группу вооружённых людей, подходящих к деревне. Зоркие глаза Мишки разглядели маньчжурских солдат. Деревня словно вымерла. Только тут Мишка заметил это.

– Донесли, собаки! Ну, погоди! Дай отбиться, а там посмотрим!

До солдат оставалось не более двухсот шагов. Они шли усталой походкой и с неохотой. Сзади плелись двое носильщиков, нагруженных мешками и одеялами.

– Что делать, братцы? – спросил Мишка побледневших товарищей, – Бежать поздно, перестреляют, да и не готовы мы к такому. Отбиваться придётся. Что скажете?

– А что здесь скажешь? На пощаду надеяться нечего. Маньчжуры не затем сюда тащились. Надо биться, – и Тин-линь удобнее улёгся за кустом, раздвигая ветки. – У нас три ружья, нападения они не ждут. Может, повезёт нам и сейчас.

– Только не трусить, – зловеще шепнул Мишка. – Если что не так получится – саблями пробиваться станем.

Солдаты подходили неторопливо и безбоязненно. Впереди шагал их начальник, его сабля болталась у ног.

– Пока они изготовятся к стрельбе, мы успеем перезарядить ружья, – молвил Мишка, – Целься лучше. Я беру первого, а вы остальных по очереди. И все разом.

– Не близко ли подпускаем? – спросил Тин-линь, явно нервничая и опасаясь. Лицо стало бледным, веки мелко подрагивали.

– В самый раз. А то с перепугу попасть не сможете. И-дун? Ты бери третьего, цель в живот, так вернее будет. Как выйдут на травку, так и пальнём. Только не спешите.

Слышались голоса и тяжёлый топот солдат. Мишка прицелился в грудь старшего и расслабил мышцы. Наконец маньчжуры подошли к условленному месту и Мишка, не таясь, сказал спокойно и даже буднично:

– Помоги нам пресвятая богородица. Пали!

Нестройно громыхнул жиденький залп. Дым рванулся в сторону.

– Заряжай, быстро!

Впереди кричали и бежали маньчжуры. Один остался лежать на траве. Ещё один согнулся и, бросив ружье, шатался на непослушных ногах. Его с трудом тащили двое солдат.

– Кто промазал, с такого расстояния не смог попасть! – Мишка кричал на своём языке, не задумываясь, что его никто не понимает.

Перезарядить не успели, а маньчжуры скрылись в кустарнике. Из них рванулись дымки и донеслись выстрелы. Пули взвизгнули, взрывая фонтаны песка и земли.

– Плохи наши дела, – заметил Мишка, – Так они нас могут выгнать на открытое место. Сидите здесь и осторожно наблюдайте. Покажутся – не зевайте. Но бейте наверняка. Я поползу стороной. Может, удастся с боку зайти.

Мишка полез назад и вскоре зашуршал в траве. Изредка из кустов срывался дымок и гремел выстрел, но никто не высовывался. Тин-линь не отвечал и внимательно глядел в кусты. Мишки нигде не было видно.

Так прошло с полчаса. Маньчжуры боялись выходить на открытое место. Их начальник лежал в траве совсем близко и не шевелился. Вдруг маньчжуры закричали, и тут раздался выстрел. Мишка скосил ещё одного врага. Те ответили выстрелами. Кусты зашевелились и Тин-линь выстрелил в них. Враги уползали, но их не было видно. Мишка ещё раз стрельнул. Затем всё стихло. Далеко впереди показалась группа убегающих маньчжур. Кого-то несли на руках. Тин-линь сосчитал четырёх врагов.

– Отбились! Удирают! – он вскочил на ноги и выстрелил. Было радостно и весело после пережитого и хотелось прыгать и кричать. И-дун тоже поднялся.

Вскоре появился Мишка. Он держался за голову, кровь сочилась у него между пальцами. Ружьё волочилось сзади.

– Что случилось? – в испуге крикнул Тин-линь и бросился к товарищу, помочь в беде.

Мишка досадливо махнул рукой. И-дун схватил его ружьё и помог опуститься на землю. Пуля скользнула по черепу и слегка оглушила.

Кровь уже запекалась, но Мишка страдал сильно. Лицо стало белым, щека нервно подрагивала.

– Пошли в деревню. Там перевяжем тряпками. Промыть надо.

В деревне никого на улице не было. С трудом нашли старосту Хан Бонг Чоля. Тот трясся мелкой дрожью и лепетал по-детски.

– Тащи знахарку, пёсья тварь! – заорал Тин-линь и с силой пнул старика в зад. – И собери своих скотов сейчас же!

Неизвестно, понял ли его старик, но не прошло и пяти минут, как старая знахарка уже возилась с Мишкой, а на крохотной площади толпился народ. В открытую дверь видно было, как они торопливо кланялись, хотя никто к ним ещё не вышел. Тин-линь стал в дверях и крикнул:

– Через полчаса подать нам предателя, что выдал нас маньчжурам. Иначе всех повесим и сожжём деревню! Староста останется у нас!

Мишка зло морщился, беспрестанно мотая головой. Она нестерпимо болела, крохотные молоточки беспрестанно колотили внутри отвратительную дробь. Прилёг на кан в угол и закрыл глаза.

Прислушиваясь к боли, Мишка пропускал мимо ушей звуки, долетавшие снаружи. Тин-линь, угрожающе прохаживаясь перед толпой перепуганных рыбаков, требовал выдачи виновника стычки с маньчжурами.

Хан Бонг Чоль стоял на коленях и канючил писклявым голосом. Смысла его нытья Тин-линь не улавливал, толмач не показывался и это злило Тин-линя. Монотонный сдержанный вой женщин раздражал и он бросал злобные взгляды на них. Те старались укрыться за спины мужчин и слегка умолкали.

За целый час допроса Тин-линь не продвинулся ни на шаг. Никто не говорил о провалившемся словно сквозь землю доносчике, и Тин-линь стал склоняться к мысли, что рыбаки и в самом деле не знают, где тот может быть. Да и долго ли укрыться в ближайших чащобах леса, подступавшего почти к самому берегу.

– Ладно, – грозно произнёс молодой китаец, устав вышагивать перед растрёпанной толпой, – завтра разыскать мне эту собаку и доставить к этому же месту. Одного могу отпустить на поиски, а остальных перевязать и пусть ночь проведут в сарае. Коли не найдётся доносчик к следующему утру... – Тин-линь подумал малость и закончил, выразительно помахивая обнажённой саблей, – всех спалю живьём в том же сарае, всех до единого!

Под наблюдением китайцев в считанные минуты все мужчины оказались связанными по рукам и заперты колом в дырявом сарае. Оставшийся свободным кореец подошёл на полусогнутых ногах к Тин-линю и стал жестами и невнятным бормотанием объяснять свою миссию искателя. Тин-линь понял и с раздражением толкнул того к лесу.

– Замучился я с этими, – проворчал Тин-линь, входя в хибарку. Оглянул Мишку. – Как у тебя, болит?

– А! – махнул рукой раненый и нетерпеливо дёрнулся, – попить бы, глотка пересохла.

Ювэй мигом смотался к бадейке и Мишка жадно припал к ковшику. Откинулся навзничь, с шумом выдохнул воздух.

– Что ж делать будем, Миш, а? – спросил Тин-линь. В голосе слышалась растерянность.

– Постой, дай отлежаться. Кажись, полегчало малость. Потом обмозгуем, а теперь не мешай. Не до тебя.

И-дун торопливо вытянул Тин-линя из хижины.

– Пусть в тишине полежит. Парень он здоровый и долго не проваляется. Завтра снова будет на ногах.

– Тогда давай хоть осмотримся. Ружьё-то возьми. Видишь, как дело наше повернуло. Голова кругом идёт.

– Думай не думай, а остаётся только ждать лодки. Что мы без неё?

– Этак можно ждать до прихода маньчжур. Думаешь, они нас так и оставят? Жди!

– У рыбаков соль кончилась. Стало быть, сегодня-завтра можно лодку ждать.

– Завтра и маньчжуры могут подкрасться.

Примолкли, медленно вышагивая по притихшей деревеньке. Жители забились по своим норам и изредка мелькали перепуганными лицами в щелях дверей.

Обошли сарай, где томились несколько заложников. Те таинственно затихли, услышав шаги за стенкой.

– Ещё ночью придётся сторожить, – молвил Тин-линь и молчание И- дуна как-то неприятно кольнуло его.