– А когда же водой обливать будем? А то скоро тепло станет и не интересно будет.

– Можно готовить ему баню. Проследи, где он ходит часто, и незаметно пристрой ведро. Мне только покажи.

– Обязательно покажу! Я побежал!

– Дуй! Чего тебе. Гуляй, пока можно. Вырастешь – не доведётся.

– Будь здоров! – крикнул издали мальчишка, и махнул рукой.

И-дун задумался. Стало быть, самые худшие опасения подтверждаются. Старшие внуки задумали тайно и незаметно покончить с дедом. Как это примет молодой хозяин? Не натворил бы глупостей.

И-дун отыскал Мишку и рассказал о новостях.

– Такое случается. У меня самого старшие братья спуску мне не давали. Но против деда такое замышлять! Такого не припомню. Вот уж истинно падаль человеческая. Выслужиться захотели, а деда в пасть собакам отдать! А тот глазами хлопает. Предупредить надо.

– Конечно. Скажем молодому хозяину. Пусть сам решает. Что мы можем? Повредить?

– Но и без совета нельзя оставлять его. Чего доброго сорвётся. Тогда всем крышка!

– И с Сю-дуном надо кончать. Таких надо было б ещё в детстве головой о дерево.

– Кто ж его мог знать. Не всякого сразу раскусишь. Однако самим ничего не надо делать. Мало ли что может случиться.

Тин-линь страшно разозлился, услышав рассказ своего слуги. Он покрылся мертвенной бледностью – это был первый признак сильнейшего гнева. Но и страх терзал его сердце. Правильно предупреждала Сяоли. Что-то надо предпринимать. Не только дедушке грозит опасность. Всех их может захлестнуть петля маньчжурского деспотизма. А братья за счёт дедушки хотят оградить себя, да ещё выслужиться.

– Надо дедушку предупредить, – сказал Тин-линь, немного успокоившись.

– А может подождать? – отозвался И-дун. – Дедушка добрый и не посоветует никакого насилия. А что делать, если такое надвигается?

– Надо подождать прихода странника и подловить Сю-дуна, – предложил Мишка. – Там его и порешить, стервеца.

– О страннике сразу всем станет известно, и догадаются, что кто-то вредит старшим, – ответил И-дун. – Надо не ждать, а действовать немедля. Лучше раньте, чем опоздать.

– Так и надо сделать. Но кто этим займётся? – оглядывая сообщников, проговорил Тин-линь.

– Кому ж ещё? Нам и придётся, – ответил И-дун.

Мишка бездумно сидел на бревне, глядя на грязный двор, усыпанный соломой и комьями навоза, смешанного со снегом. Вода всё прибывала. Ручьи грязной воды несли мусор, смывая зимнюю слякоть. Солнце мягко пригревало спину, приятная лень окутывала Мишкино тело. Двигаться не хотелось.

Уже который день чёрная хандра поселилась в его душе и точила медленно и настойчиво. Долгое сидение на одном месте, да ещё на такой непонятной чужбине, смутили душу. Охватила жгучая жажда движения, и он с каждым днём становился всё нетерпеливее.

Всё чаще мысли возвращались на Амур, к родным и близким. Очень чётко вспоминался последний день его свободной и такой разудалой жизни. Товарищи, с которыми он провёл много волнующих дней. Здесь ему всё опостылело, смотреть ни на что не хотелось. Часто раздражался и получал бамбуковой палкой, что мало смиряло мятежную натуру. Работал кое-как, надеясь на заступничество молодого хозяина. Но влияние Тин-линя в доме постепенно ослабевало, Мишкина спина чувствовала это.

Мишка часто ловил себя на том, что обдумывал планы побега. Они неясно витали в голове, не обретая чётких очертаний. Побег. Это хорошо, но как его осуществить? Помощи ждать не приходилось, а пробраться по густонаселённому краю на тысячу вёрст к Амуру – дело безнадёжное. Он это ясно понимал, но мысли продолжали бередить его истомившуюся душу.

К тому же он замечал перемены во дворе. Они вроде и не бросались в глаза, но он знал их причину. Поэтому примечал тихую возню с тайными замыслами. Это как-то занимало и даже волновало, но не могло надолго отвлечь от тревожных и сладостных мыслей.

И-дун всецело был поглощён планами предотвратить козни старших внуков Вэй-си. Носился по двору с озабоченным видом, гонял с поручениями нового помощника Ювэя.

Тин-линь постоянно находился под впечатлением неминуемой опасности, часто проявлял нетерпение, и даже растерянность.

Каждый день можно было ожидать появления маньчжур. Но пока их не было, можно было догадываться, что старшие братья ждут неопровержимых доказательств.

Кое-где начали просыхать тропинки на пригорках. От них поднимался лёгкий парок. По такой мягкой и влажной тропинке с юга пришёл в усадьбу долгожданный странник в монашеском одеянии и с суковатой палкой в руках. Усталый и грязный вид говорил о долгом и нелёгком пути по распутице.

Мишка встрепенулся, увидев его сгорбленную фигуру. Она казалась немощной и вялой, но лицо выражало силу и упорство. Не так он уж и стар, как хочет казаться, – подумалось Мишке.

Странника проводили к дедушке Вэй-си, а Мишка заметил, как Сю-дун заволновался. Тут же виднелась беззаботная фигурка Ювэя. Вскоре Ювэй пропал и мимо прошёл И-дун.

– Будь наготове. Пойди, возьми нож, я приготовил. Под любым предлогом не выпускай Сю-дуна со двора. Да смотри, чтоб он кого не послал с поручением.

Мишка согласно кивнул и поспешил за оружием.

Томительно шли часы, но ничего не происходило. Только Ши-хэн чаще обычного прохаживался по двору и покрикивал на работников.

Ювэй не появлялся, Мишка подозревал, что тот где-то затаился, выслеживая Сю-дуна. Мишка старался не попадаться на глаза среднему хозяину, и старательно делал вид, что занят делами.

Так прошло часа два. Странник вышел в сопровождении И-дуна, и тот потащил его в сарай на отдых и обед. Старый Вэй-си проводил до дверей, постукивая палкой. Розовое лицо в сетке морщин и прищуренные глаза внимательно и пытливо оглядывали двор.

Мишка разочарованно вздохнул. Ничего интересного не было, хандра снова настойчиво обволакивала голову, отдаваясь в груди щемящим чувством. Хотел чего-то страшного и необычного в этой кислой и будничной тишине. Душа рвалась к потрясениям. За долгую зиму он так затосковал по бурной деятельности, что не остановился бы и перед смертельной опасностью. К тому же он уже подготовил себя, не задумываясь, бросился бы в свалку. А теперь предстояла нудная работа. Весна всегда прибавляла такой работы, а руки просились к оружию. С удовольствием трогал большой острый нож, спрятанный под халатом. За ношение, узнай об этом кто-нибудь, получил бы не один десяток палок, но ощущение твёрдого и гладкого клинка радовало и возбуждало.

Лишь вечером удалось переговорить с И-дуном.

– Пока ничего интересного. Ювэй всё высмотрел. У него уже было приготовлено место на чердаке. Всё, как и предполагали, так и получилось. Вонючий Сю-дун проковырял щёлочку в потолке и отлично может слушать беседу.

– А что ж вы?

– А ничего. Хозяин предупредил старого, и те вели беседы только о духах, императоре и предках. Сейчас нам надо было убедиться, что у нас верное направление. Теперь легче.

– А если сорвётся? Тот выродок может и так донести.

– А что он донесёт? Первый, который в ямэне отравился, ничего не сказал. И если и этот так же поступит, то не погладят кое-кого по голове. Будут ждать.

– Тогда и нам придётся запастись терпением, – заметил Мишка, и гримаса неодобрения исказила его лицо.

– Не беспокойся, долго это продолжаться не будет. Нам тоже надо действовать наверняка. Здесь торопиться не следует.

Три дня прошли в ожиданиях, но странник редко заходил к старику. Сю-дун не мог сдерживать своего нетерпения. Постоянно вертелся поблизости. Мишка заметил, что у него появились сообщники. Это два китайца из одной семьи, жившей на этом же дворе. Двое братьев Гу с удовольствием взялись помогать в слежке, в надежде на выгоды. Они очень походили друг на друга, трудно было определить их возраст. Но по тому, что они уже давно жили у Дау, можно дать им далеко за тридцать. Невысокие, с кривыми ногами и плоскими лицами, они походили на монголов. Ничем не отличались от остальных, влачили жалкое существование, работая на самых тяжелых работах. Хилость отчётливо проступала на их тощих скулах.