Мишкины матросы быстро оттеснили пиратов к противоположному борту и кололи их своими длинными саблями. Сам Мишка отмахивался от редких наскоков и искал капитана Ли.

Он вскочил на кормовую надстройку и там, наконец, увидел капитана, прислонившегося к косяку двери. На бедре его сочилась рваная рана от картечи, лицо без кровинки серело с горящими злобой глазами.

Мишка подскочил к нему и замахнулся саблей. Но в последний момент остановил руку. Капитан Ли медленно поднял пистолет и было видно, как ему трудно. Мишка, не раздумывая рубанул ещё не опущенной саблей по руке.

Ли взвизгнул и глянул на кисть руки, свисавшую на сухожилиях и остатках кожи. Струя крови брызнула Мишке в лицо, он отшатнулся. Протёр глаза и увидел, как ненавистный капитан медленно опускается на палубу, зажимая руку, стремясь унять ток крови.

– Наконец я до тебя добрался! – кричал Мишка, подскакивая к своему врагу с ножом в руке.

Он схватил капитана за волосы на затылке и оттянул голову назад. В глазах уже не было злобы. Они утратили жизненность и смотрели жалко и тоскливо. Мишка остановился и отпустил волосы.

– Нет! Я не дам тебе умереть так просто! Ты у меня ещё пожить должен!

Мишка схватил тонкий линь и перетянул руку выше отрубленной кисти. Кровь перестала бить и нехотя сочилась. Силы покидали капитана Ли, и он терял сознание.

Мишка ничего не слышал, что творится на джонке и всецело был занят своим пленником. Он бережно уложил безвольное тело на канаты и перевязал рану на бедре. Оглянулся и позвал Ювэя:

– Присматривай за ним, а я гляну, что внизу делается. Смотри не угробь его и никому не позволяй трогать. Он должен ещё пожить.

На нижней палубе матросы добивали последних защитников джонки и раненых. Палуба завалена трупами, ноги скользили в крови, разливавшейся полосами. Крики помаленьку стихали. Матросы переводили дыхание и оглядывались по сторонам.

– Проверить трюм и все помещения! – приказал Мишка в надежде, что пленницы ещё могли находиться на судне. – Оставьте кого-нибудь в живых!

– Миш, вот это бой! – подскочил И-шань. – Славно потешились! Смотри, что мы натворили! Красота!

– Капитан, сколько добычи здесь! – воскликнул с сияющим лицом Сань Гуй, таща в руках объёмистый сундучок.

– Погоди ты с добычей! Дай проверить судно. Ничего не нашли? – и Мишка с затухающей надеждой глянул в лицо товарища.

– Ничего такого, капитан. Вроде всё обыскали. Добычи много, и какой!

– Ладно. Занимайтесь своим делом. Подсчитай наши потери.

– Успеем ещё! Дай натешиться! Такое редко случается!

Мишка отправился на корму. Там он уставился злым взглядом в бледное лица капитана Ли. Тот лежал без сознания и слабо дышал. «Ещё помрёт, собачий сын», – подумалось Мишке, и он отошёл к матросам, занятым очисткой палубы от трупов и обломков дерева.

– Миш, двоих оставили, посмотришь? – спросил Тин-линь, придерживая слегка раненую руку.

– Потом, Тин. Дай прийти в себя. Ты лучше займись добычей. Грамотей ты у нас. Смотри, чтоб не утаил кто.

– Что с джонкой делать? – спросил И-шань. – На дно, или как?

– Посмотрим, а лучше спроси Вэйдуна. Он у нас старик хозяйственный.

– Можно сбыть её в ближайшем порту, – ответил Вэйдун, подходя к Мишке. – Всё лишний золотой в казне будет. Людей хватит отвести.

– Ты подсчитал потери?

– Что тебя всё потери интересуют? Что тебе, этих людей жалко? Да такого сброда везде хватает.

– Перестань. Это ж товарищи наши. Вместе дерёмся! Негоже так говорить, Вэйдун. Ты, верно, закаменел тут. Молчи лучше.

– Не серчай, не буду. Да что там потери! Всего двое убитых, да человек шесть пораненных. Так плавать будем, так до ста лет доживём.

– А что, плохо? Радуйся такому.

– Я и радуюсь. Молодчина ты, капитан! А добыча какая! Проклятый Ли не зря плавал здесь. Поглядел бы ты его сокровища. И где он их только насобирал! Ну да он всегда себя не забывал.

– Но теперь с ним покончено. Не жилец он на этом месте. Как бы раньше времени не отошёл к предкам.

Матросы приводили в порядок джонку, готовя её к плаванию. Жалко было бросать такое судно. Все грузы всё равно не поместить на бриге.

После полудня, покачиваясь на якорях, суда затихли. Матросы отдыхали после удачного боя. Сознание тешилось скорым обогащением. На вечер договорились устроить делёж добытого, а пока тихонько тянули вино и отдыхали.

Мишка любовно охаживал капитана Ли, который очнулся, но был так слаб от ран и потери крови, что даже говорить не мог внятно. В глазах уже не горел огонь злобы и решимости. Он выглядел равнодушным и безразличным к своей судьбе. А Мишка говорил с ним просто ласково и совал в рот лакомые куски мяса и фрукты. Тот отворачивался, но ел, хоть и с отвращением,

– Вот немного поправлю тебя, капитан, и тогда поговорим по душам, – говорил Мишка и заботливо поправлял повязки на ранах. Он запретил отрезать болтающуюся кисть руки, и она была прибинтована к торчащим костям окровавленными тряпками.

Под вечер матросы устроили делёж добычи. Два сундука драгоценностей и снятые украшения из золота и жемчуга с трупов составляли такой большой и дорогой куш, что у матросов разбегались глаза.

Получившие свою делю, матросы тут же принялись играть в кости и карты. До высадки на берег запрещалось распитие вина, но по такому случаю решили не сниматься с якорей всю ночь, а в таком положении не очень опасно и повеселиться, распив бочонок другой.

В качестве глубокого уважения и заслуг, команда настояла на выдаче капитану десяти долей, и Мишка не знал, куда девать свои сокровища. Он их сложил в сундук и решил про себя использовать эти сокровища для восстановления колонии Лян. Он твёрдо решил продолжить дело Ляна, или хотя бы не дать ему затухнуть. Это будет его память о Янхонг. На корабле её не нашли.

Для празднования столь блестящей победы над ненавистным капитаном Ли команда пировала на маленьком островке три дня.

Пленники были с весёлыми воплями замучены до смерти и их тела выбросили в море на съедение акулам.

Капитан Ли продолжал жить и помаленьку оживал под присмотром Ювэя. Мишка с нетерпением ждал момента, когда можно будет насладиться мучениями своего заклятого врага. И в день отплытия он наконец-то решился.

Ещё очень слабого от ран капитана Ли схватили и по приказу Мишки связали.

– Подвесить его, собаку, на абордажном крюке к рею! – мрачно приказал Мишка и несколько охотников с удовольствием бросились исполнять приказ.

Ужасный вопль пронёсся над морем. Крюк вонзился под ребра, и кровь брызнула по смуглому обнажённому телу. Грудная клетка раздалась и капитан Ли натужно хрипел, с трудом втягивая раскрытым ртом воздух. Он утробно стонал, срываясь на хриплый вой.

– Вот теперь сам попробуешь, как других мучил! – кричали ему в лицо, искажённое гримасой муки и боли. – Тяни его, ребята!

Блок слабо взвизгнул, тело капитана поползло вверх. Ли глухо орал, захлёбываясь кровавой пеной.

– Ишь, как ему приятно! – кричал Сань Гуй. – А ну подтяни до конца! Пусть сверху глянет на нас. А мы тоже поглядим на него, – и с этими словами он с оттяжкой полоснул капитана между ног тонкой бамбуковой палкой.

Капитан только слегка вздрагивал, таращил глаза, и из его раскрытого рта вырывался стон загнанного буйвола.

Матросы со смехом и руганью подходили и отпускали непристойности и полосовали его тело палкой. Вскоре оно покрылось полосами запёкшейся крови. Мухи набрасывались на раны и роились над капитаном, настойчиво жужжа.

Мишка с расширенными глазами впился в его бессмысленный взгляд и с умиротворением ощущал в себе волны жгучей ненависти. Расспрашивать и вытягивать из капитана было уже нечего. Всё и так известно. И теперь перед Мишкой извивался тот, который лишил его счастья и радости жизни.

Мишка подошёл вплотную к подтянутому вверх лицу капитана Ли и пристально заглянул в его помутившиеся глаза. Враг, видимо, не узнавал Мишку, и это разозлило его.