Всю ночь джонку носило по волнам, и моряки уже отчаивались остаться живыми. У руля сменялись матросы, но в считанные минуты выбивались из сил, борясь с ветром и волнами. Вэйдун постоянно оставался на палубе, хоть держался из последних сил. Однако его усилия не пропали даром.

Утро застало джонку вблизи земли. Она темнела неясным пятном. Ветер не ослабевал, и судно неуклонно тащило к берегу. Определить, что за берег, никто не мог. Вэйдун пытался направить джонку мимо земли, но руль в это время не выдержал и сломался. Старый моряк обмяк и перестал сопротивляться. Он уселся спиной к мачте и безвольно опустил голову.

Джонку стало разворачивать, валы швыряли её, и с вершин этих валов земля хорошо виднелась. Дождь кончился, но низкие тучи носились по грозовому небу, едва не касаясь гребней волн.

Две мили отделяли джонку от земли. Мишка с трудом приладил трубу к глазу. Берег был пустынным, скалистым и опоясанный кораллами. Лес подступал к самому берегу. Вдали просматривался мыс, но в этом месте, куда несло джонку, берег был открыт и опасен.

– Вот и конец, друзья мои, – сказал Мишка, хотя знал, что никто его не слышит. – Наш последний берег, – он набожно перекрестился и зашептал забытые молитвы матери. В груди щемило, и тоска заполнила его всего.

– Смотри, Миш, ветер затихает! – прокричал ему на ухо И-шань, подобравшись к самому его уху. – Может ещё не всё, а?

– Поздно, да и волна слишком высока. Разобьёт в щепы!

– А ты надейся, капитан! С час может, ещё продержимся. Давай на вёсла гони людей! Попытаемся!

Мишка встрепенулся. Он забегал по палубе, отдавая распоряжения и тумаки. Матросы разобрали вёсла и стали отчаянно грести. Джонка выровнялась и пошла вдоль берега. Однако ветер сносил её к рифам. Вэйдун тоже оживился и стал помогать вихляющейся джонке.

Днище проскрежетало по камням, и в тот же момент огромная волна бросила джонку на рифы. Оглушительный треск и грохот потряс судно.

Его бросило носом между двух рифов, ломая мачты и борта, джонка застряла в острых камнях.

Такелаж перепутался, обломки завалили палубу. Двух матросов смыло волной, их даже не заметили в кипении водоворотов. Волны яростно били в корму, судно содрогалось и стонало. Днище разошлось, и вода хлынула в трюм. Джонка стала медленно оседать. И хотя волна и ветер утихали, но в каждую минуту судно может быть разбито и растащено волнами по досочке.

Ушибленные и оглушённые, матросы ползали по заваленной палубе, цепляясь за что попало. О высадке нечего было и думать. К тому же все лодки давно были смыты, и оставалось ждать судьбы и провидения.

Близкий берег манил своей промытой зеленью и спасением, но был недосягаем. Матросы замаливали духов и бросали в море подношения и дары. Летели в воду драгоценности и одежда, еда и обувь. И духи, как видно, вняли несчастным. Волна уменьшалась, ветер стал мягким, а тучи унесло и яркое солнце заполыхало в жарком небе.

Вэйдун, хромая и ругаясь, давал распоряжения. Матросы старались из обломков связать плот, но это плохо получалось. Волны иногда перекатывались через палубу и мешали материал. Люди калечились и орали проклятия, но делать было нечего. Только в этом виделось спасение. Джонка с угрожающей быстротой разваливалась под ударами волн. Вокруг плясали обломки и верёвки. А само судно продолжало оседать.

Мишка с трудом мог двигаться. Голова получила увесистый удар реей, и теперь кружилась и болела нещадно. Он обхватил её руками и так качался, тихо причитая. Он со всем смирился, занимала только разбитая голова, сочащаяся сукровицей. Морская соль дополняла страдания.

Прошло часа два, как джонка наскочила на рифы. От неё осталась бесформенная груда досок и брёвен. Там копошились матросы в отчаянной попытке связать разваливающиеся куски дерева.

– Скоро отлив закончится и тогда нам всем конец! – кричал Вэйдун, торопя матросов. – Поспешай, ребята! Надо успеть перебраться на берег!

– Все погибнем в рифах! – отвечали матросы.

– Останемся здесь, так верно, погибнем, а так есть надежда! Торопись и не бойся! Такая наша судьба, значит. Да и волна почти успокоилась! Братцы, не робей!

– Вэйдун, давай я с верёвкой на берег попробую добраться, – предложил Сань Гуй. Его глаза лихорадочно светились решимостью и злостью.

– А выдержишь? Камни вокруг.

– Всё одно конец, а так может и повезёт. Давай верёвку подлинней.

Молча обвязали матроса тонким линем. Он выждал волну и прыгнул на гребень. На мгновение скрылся в пене, но голове тут же показалась на поверхности, руки быстро замахали, голова крутилась, высматривая наиболее безопасный путь. Волны били его и бросали на камни, несколько раз он надолго исчезал под водой. В такие мгновения его уже оплакивали, но он выплывал и, уже вялыми руками продолжал грести.

– Не выдержит! – шептал Вэйдун, уцепившись в обломок борта. – Только бы выплыл. Совсем немного осталось.

Гуй потерялся в прибрежной сутолоке волн и пены. Потом все увидели, как он выползает на песок пляжа и волны окатывали его безвольную фигуру, норовя стащить назад в пучину.

– Ну же, Гуй, ещё немного, милый! – молил Вэйдун, хотя уже понял, что отважный матрос выполнил своё обещание и облегчил всей команде высадку на берег.

Гуй немного передохнул и полез к пальме, верхушка которой моталась на свежем ветру, готовая оторваться от ствола. Матрос намотал конец линя на ствол и махнул рукой.

– Торопись, братья! – кричал Вэйдун. – Теперь много легче стало! Спускай по малому, осторожно!

Плот спустили в воду и волны сразу же стали колотить его об обломки. Несколько матросов разместились на нём, но большая часть их осталась на джонке.

На плоту ухватились за линь, тянули его, остальные толкались досками и шестами. Плот крутило и ударяло о рифы. У самого берега волна опрокинула его, и все матросы оказались в воде. Головы замелькали в пене.

– Вот несчастье! – воскликнул Вэйдун в отчаянии. – Не всем удастся выплыть.

Стали вязать другой плот. Всё время поглядывали на берег. Там копошилось с десяток матросов, вылавливая остальных и то, что ещё не унесло в море.

Второй плот добрался до берега более благополучно. Его перевернуло уже на самом пляже, никто серьёзно не пострадал. Этот разбитый и набухший плот даже удалось вернуть к судну. Поправили его, загрузили припасами и поплыли к берегу. На судне остались четыре человека: Мишка с Вэйдуном и двое матросов. Жалко было бросать припасы и оружие.

За это время волна поутихла, и плот достиг берега без приключений.

К полудню все люди перебрались на берег. Там горкой громоздились вещи и кули с припасами, оружие и дерево от разбитой джонки. Остаток судна растаскивал прилив и на рифах уже почти ничего не осталось.

– Слава всевышнему! – Мишка оглядел толпу людей.

– Правильно, капитан! – отозвался И-шань. – Не так уж мы плохи, раз духи сжалились над нами. Только трое и погибли с первого плота.

– Не радуйся этому! Это горе. Что тут делать? С голоду помирать станем, – Тин-линь пытался приладить повязку к своему выбитому глазу.

– Погоди помирать! – Гуй грубо ухмыльнулся и толкнул товарища в бок. – Вон из какой кутерьмы вышли, а на берегу и подавно легче будет. Вывернемся и теперь. Не паникуй только, Тин.

– А что за земля это? – спросил Мишка.

– Стоит поразмыслить, – ответил Вэйдун, почёсываясь сморщенной рукой.

– Карты пропали, как определишь? – ответил Мишка.

– Мы находились севернее Сулу, и значит, при западном ветре нас могло снести к Минданао или Басалану. Хотя возможно и на какой-нибудь из островов Сулу. Во всяком случае, людей мы встретим и надо быть готовыми ко всему. Здесь народ чужаков не любит.

– Вот это правильно, – с готовностью согласился Тин-линь. – А то от одной беды избавились, так в другую попадём. Разведать надо окрестности. Видите, какие горы нас окружают. Сплошная чащоба.

– Ладно, так и сделаем, – согласился Мишка. – Разбираем оружие, надо привести его в порядок. Порох, небось, весь подмок. Просушить не мешает. Пистолеты почистить и быть всегда готовыми к сражению.