– Не твоего ума дело! Дайте-ка ему хорошенько, чтоб не лез не в своё дело!

Двое матросов бросились выполнять приказ капитана. Мишка спокойно и со злостью в глазах ждал. Они подскочили и схватили за руки. Мишка рванул их к себе, а потом отбросил к мачте.

– Бунт на корабле! – завопил капитан. – Хватайте его!

Несколько матросов навалились, и Мишка с трудом отбивался, вспоминая старого друга Хитоси. Он отступал на бак и взбежал на надстройку. В руках он держал пистолеты и толпа отпрянула.

– Не подходи, собаки! – рычал он, вращая белками глаз.

Матросы в нерешительности топтались. В это время раздался крик:

– Пират к нам подходит!

Этот крик вмиг успокоил матросов. Все бросились по местам. А справа по борту красиво шёл пиратский корабль, накренясь под свежим ветром.

Вдали пираты уже грабили захваченный корабль и теперь надеялись захватить и этот.

Грохнул залп пяти пушек, но ядра не попали в бригантину. Мишка бросился к орудию и, ругаясь, стал торопить матросов. Бригантина несколько отвернула, примериваясь бортом для абордажного броска. Мишка спокойно наводил ствол. Вдавил фитиль в затравку. Пушка рявкнула, и Мишка видел, как ядро, оставляя дымный след в воздухе, врезалось в середину фок-мачты. Она медленно повалилась, спутывая такелаж.

Другие пушки тоже пальнули, но менее удачно.

– Заряжай картечью! – кричал Мишка матросам, работающим с банниками и пыжами.

Бригантина сбавила ход, но ещё догоняла по инерции. Мишка опять вдавил фитиль, и картечь с визгом ударила по палубе, где суетились пираты, освобождая палубу от завала.

– Бей по парусам! – крикнул Мишка. – Не давай им приблизиться! Готовь книппели[2]!

Борт опять вздрогнул, окутавшись дымом. Паруса бригантины запестрели дырами, рей на грот-мачте снесло. Пираты отчаянно стреляли из мушкетов и пушек, но судно уже уходило.

На палубе кричали раненые, ползали перепуганные пассажиры, побросав в панике оружие. Убитых уже бросали за борт, очищая палубу.

Стрельба утихала. Пираты продолжали грабить, не пытаясь преследовать второй корабль. Третья бригантина спешила поживиться и отвернула к своим, медленно удаляясь.

– Ну, буян, знатно ты орудовал у пушки! – подошёл к Мишке капитан и протянул широкую ладонь. – Хорош моряк! Пошли выпьем, за мой счёт.

Вдвоём они прихватили штурмана, и засели в капитанской каюте. Ром обжигал рты и глотки, а штурман недобро глядел на Мишку и допытывался упрямо и с подковыркой:

– Кто ты такой? Откуда взялся?

– Да отстань ты от человека, — отстранял капитан штурмана рукой. – Пей, и благодари Бога, что удачно ушли и спасли души свои.

– Нет, капитан. Тут надо разобраться. Вишь верзила какой сыскался у нас на судне. Пусть скажет кто он. Не шпион ли?

– Хватит гундосить! – прикрикнул капитан и разлил в кружки.

Мишка пил и наблюдал своих новых товарищей, перепить которых совсем ему не хотелось.

– Русский я, – отвечал Мишка штурману. – Хочу на родину вернуться.

– Врёшь, наверное. Откуда тут могут взяться эти медведи?

– Христом богом клянусь, – Мишка истово перекрестился. – И хватит об этом.

Он резко выпил, бахнул кружкой об стол, от чего та раскололась. Штурман только пьяно икнул.

--------

[1] Капштадт – ныне город Кейптаун в ЮАР.

[2] Книппель – два ядра, соединённые цепью. Предназначались для поражения парусов и снастей.

После неудачного наскока пиратов, судно бросилось на запад, опасаясь погони. Два дня команда с напряжением поглядывала на горизонт, со страхом ожидая появления пиратских парусов. Но горизонт дыбился только валами и пенными гребнями.

Мишка теперь каждый вечер, а то и днём просиживал в компании капитана Иеронима Верворна и штурмана Якоба ван Кифта. Иногда к ним подсаживался офицер маленького отряда в двенадцать солдат по имени Минсдорп.

Капитан Верворн всячески выказывал Мишке своё расположение, в то время как штурман постоянно подковыривал пассажира и допытывался всяческих сведений о нём.

– Опять ты за своё, Якоб, – пьяно ворчал Иероним и вяло отстранял своей широченной рукой злобную голову штурмана. – Ну что привязался к человеку? Он нас всех, может, от гибели спас, а ты зудишь. Оставь, говорю.

– А если я недоверие к нему имею? А если это подосланный к нам, а?

– Заткнись! – гаркнул взбешённый капитан и плеснул в лицо собутыльника из кружки.

Ван Кифт судорожно втянул воздух разинутым ртом и выдохнул, шипя:

– Это меня-то пивом? Да я! – и с этими словами он бросился на капитана, опрокинув скамью.

Иероним увернулся и треснул того по зубам. Губы окрасились кровью и штурман, страшно ругаясь, стал успокаиваться. Его глаза сверкали злобой, он тяжело дышал, отплёвываясь себе под ноги.

– Да чего вы так быстро задираетесь? – пытался утихомирить своих питухов Мишка.

– А того, что я чую твою подлую душонку! – крикнул Якоб, с трудом сдерживаясь. Он был явно слабей капитана, и тем более Мишки, и это ещё больше его злило.

– Получил малость? – спросил капитан, – Потише будь, а то ещё отхватишь от меня. Ишь, благородный нашёлся!

– Друзья, давайте лучше выпьем, – предложил Минсдорп и разлил по кружкам тёмное пиво с обильной пеной.

– Это куда лучше, право же, – с готовностью отозвался Мишка и обвёл присутствующих взглядом улыбающихся глаз.

Глухо стукнулись кружки. Смачно утирались рты обшлагами кафтанов. Трубочный дым заволок тесное помещение. Сальная свеча чадила, и волны копоти плавали в тяжёлом воздухе.

«Чем всё это может кончиться?» – сам себе задавал вопрос Мишка, стоя в ночной темноте под слабое завывание ветра в снастях.

Он подошёл к штурвалу, где светился фонарь и матрос поскрипывал огромным колесом, сверяясь с картушкой компаса. Стрелка плясала на синем цвете, хотя разглядеть цвет было не так уж легко.

Мишка любил рассматривать системы корабля и признавал, что на европейских судах, не в пример китайским джонкам, легче плавать и определяться в море.

– Что, капитан, не спите? – спросил Мишку рулевой, отрываясь от картушки.

– С чего это ты решил, что я капитан?

– В Батавии же стояли. А там и вас встречал. Джонку вашу видел. Чего проще узнать.

– Молодец, матрос. Хорошо смотришь.

– Чего там.

Помолчали немного, всматриваясь в смутные очертания волн за бортом. Паруса слегка гудели от напряжения и мачты стонали в тисках вант.

– А тебя как звать хоть, матрос? – спросил Мишка, прерывая молчание.

– Меня-то? – переспросил матрос, — Юстусом кличут. Я из Брабанта, но давно уже плаваю и на родину так и не собрался.

– И семьи нет?

– Не обзавёлся. Да и куда семью девать. Только и знаешь, что по океану мотает тебя. Где уж там?

– Без семьи плохо, Юстус. Надо обзаводиться.

– Сам уж подумываю. Хватит бобылём мотаться. А вы и вправду русский?

– Да, а что?

– Да так. Знакомец мой старый как-то плавал в ваш порт на севере, что в реке большой стоит, не упомню, как прозывается. Немного рассказывал о вашей стране.

– И что ж рассказывал? – с интересом спросил Мишка.

– Да всякое. Людей хвалил за смелость и простоту. Но дикие, говорил. Всего много, а жизнь тяжёлая. Знать ваша сильно обирает простолюдинов.

– Это может быть. Воеводы у нас своего не упустят. Да ведь и всюду так же. Тоже насмотрелся.

– И то верно. Кто нашего брата не обирает. От всех достаётся.

– Слушай, а что это ваш штурман, как он?

Матрос хмыкнул неопределённо, переложил штурвал на несколько румбов, ругнулся беззлобно. Ответил неохотно:

– Да что о нём сказать? Беснуется, матросы от него здорово получают, каждого в чём-то подозревает.

– И ко мне привязался чего-то.

– Это у него бывает.

– А капитан как же? Вроде терпит излишне.

– А что ему остаётся? У этого ван Кифта рука в Амстердаме имеется. Вот он и позволяет себе вольности.