Дым заволок берег, и нельзя было определить, что и где творится. Рядом пылала джонка и с неё прыгали в воду обезумевшие от ужаса матросы. Пули и картечь визжали, щепки брызгали в разные стороны. Обрывки канатов хлестали по лицам и куски парусов падали на заваленную трупами палубу.

В этой кутерьме пронёсся голос капитана Ли:

– Всем по местам! Выходим из боя! Все за мной!

Матросы, захватив, что можно в качестве добычи, устремились на свои джонки. Кто-то запалил на палубе костёр, он разгорался жарким пламенем, прибавляя свой дым к множеству других. Стоны и мольбы раненых никого не волновали. Кое-как перенесли своих, и разобрали вёсла.

Оказывается, капитан Ли смог оценить бой и уже понял, что сражение проиграно. Он не стал мешкать. Пока был ещё проход к отступлению, он спешил им воспользоваться.

Оборванные паруса висели клочьями, вся надежда была на вёсла. Матросы навалились, и джонки стали вытягиваться подальше от центра сражения. Ядра с воем проносились над головами, пули ещё поражали некоторых моряков, стоны оглашали грохот боя, но всё это уже отдалялось. У каждого теплилась надежда, что его судьба пощадит.

Никто не стал осуждать капитана, и в душе его приказ вызвал даже радость. Однако оставлять остальных в пекле сражения казалось не совсем правильным, и радость от близкого спасения не отражалась на лицах.

Флагманская джонка еле просматривалась сквозь дымы пушечных и ружейных выстрелов, но за ней упорно следовали остальные три джонки. Старались не обращать внимания на другие, которые ещё вели бой и готовились отдать жизни. Их вопрошали о причине ухода, но никто не отвечал на справедливые вопросы, и продолжали продвигаться вперёд.

Капитан Ли не желал больше рисковать своей жизнью и собирался осуществить свои, никому не известные планы. Мозг его лихорадочно работал.

Они первыми прибыли на Рыбачьи острова. Весть о страшном поражении мгновенно разнеслась и вызвала смятение. А на другой день стали появляться изодранные джонки, с трудом дотащившиеся до своих баз. На них масса раненых и больных. Каждый день приходилось хоронить умерших. А джонки всё прибывали, заполняя пространство между двумя самыми большими островами.

Капитан Ли спешил с ремонтом своей поредевшей флотилии. Две джонки затонули в первый час боя, половина людей на оставшихся была перебита, а остальная страдала ранами.

К радости Мишки все его товарищи нашлись, хотя и мучились от ран. Сам он, замотанный тряпками с трудом передвигался, ослабев от потери крови. Хитоси, которого он встретил первым, тоже нянчил раненую руку и был необычно бледен и угрюм. Тин-линь потерял глаз и страдал от стрелы, наконечник которой с трудом вытащили. Теперь рана в плече гноилась и причиняла страшные мучения. И-дун был просто придавлен обломком мачты и отлёживался в трюме на тряпье. Ювэй и тот получил крещение. Ему оторвало пулей два пальца на левой руке и его сразу прозвали «трёхпалым». В остальном он не пострадал. Все они с трудом спаслись с тонущей джонки и их подобрали свои. Теперь они соединились, и хоть это несколько сглаживало их тяжёлое положение.

Остатки войск и флота делали короткую остановку на островах и следовали на Тайвань. Старый Чжэн с Сю Го-сянем тоже спешили на Тайвань, залечивать невосполнимые потери. Весь материковый Китай находился теперь в руках императорских войск. Значит, в скором времени можно ожидать вторжения маньчжурских сил непосредственно на остров. Конец власти Чжэнов приходил в образе неумолимых маньчжур.

Капитана Ли вызвали к лаоде, вернулся мрачным и подавленным. Той же ночью он созвал оставшихся капитанов своих кораблей. При свете свечей он оглядел своих товарищей.

– Нам всем грозит большая неприятность. Мы без приказа покинули сражение. Теперь остаётся ждать решения нашей участи. Меня с трудом отпустили, – Ли огладил свою жидкую бородку и сощурил глаза. – Вам тоже придётся отвечать. Сейчас особенно рьяно будут искать виновных в поражении. Нам отводится ведущая роль. Поэтому предлагаю этой же ночью тайно уйти на юг.

Капитаны угрюмо молчали, не решаясь что-либо возразить. Капитан Ли подбодрил их:

– В этом случае предлагаю высказать каждому своё мнение и без утайки определить своё отношение к услышанному, – он замолчал, испытующе оглядывая каждого присутствующего.

– Что нам говорить, – молвил один из капитанов по имени Жэнь Хэпин.

– Я прошу не стесняться, – настаивал Ли. – В этом деле лучше без недомолвок. Продолжайте.

– Лишаться своей головы никто не хочет, – ответил другой капитан Юй Кэ-фа. – Хочешь или нет, а придётся послушаться господина Ли. Я согласен. Видно духи отвернулись от нас. Я с вами, капитан.

– Желательно выяснить мнения всех присутствующих, – заметил Ли. – Неволить не буду. Мне нужны преданные и честные люди.

– Ничего не остаётся, как согласиться, – ответил Жэнь. – Но я не особенно поддерживаю эту затею. Что нам делать на юге? А семьи наши?

– В теперешней заварухе мало вероятного, что будут заниматься вашими семьями, – остановил Ли. – Да и вся ответственность падёт на меня.

– Я так понимаю, что нам предлагают пиратство, – тихо молвил молчавший до сих пор последний капитан по имени Чинь Би-чан с лысой головой и седыми длинными усами.

– А чем мы занимались до сих пор? Чистое пиратство!

– Мы боролись с цинами, с маньчжурами. А это не одно, и то же. Вы предлагаете просто бежать. Один раз уже бежали, теперь совсем надо покидать родные места. Мне это не нравится.

– Чего же ты хочешь? Голова ведь и твоя слетит. Мне это очень хорошо стало ясно сегодня. И я не поручусь ни за одну из голов, если мы останемся до утра. Пока не поздно, надо уходить. В конце концов, никогда не поздно вернуться. Решайте быстрее.

– Нет! Я остаюсь, – категорически заявил Чинь Би-чан.

Все замолчали. Гнетущая тишина звенела в тесной каюте, но капитан Ли не хотел упускать инициативу. Он с деланным равнодушием сказал:

– Ну что ж. Каждому дана была воля говорить откровенно. Благодарю тебя, Чинь, но ты останешься на джонке, пока не будет всё готово у нас.

– Что решают остальные? – Ли обвёл взглядом своих товарищей.

– Я сказал своё решение, остаюсь с вами, господин, – ответил Юй Кэ-фа.

– Мне тоже думается, что рисковать головой не стоит. Я присоединяюсь к Кэ-фа, – добавил капитан Жэнь Хэпин.

– Тогда я попрошу ничего не говорить матросам. Узнают в море, и чем позже, тем лучше. С этим сбродом считаться нечего. Плывите на свои джонки, и сразу же отплываем. Соблюдайте тишину и следуйте за мной. Тебя, Чинь, высадим через час. Твои матросы быстро доставят тебя назад. Так надо. Мы тоже должны подумать о своей безопасности. Всё, идите.

Капитаны молча, не глядя друг на друга, вышли, и вскоре плеск воды под вёслами послышался у борта.

Ли Ю-сун нашел помощника Чао Ханюня и тихо отдал приказ сниматься с якорей и, соблюдая тишину, выйти в море.

Чао стал торопливо отдавать приказания боцманам, джонка дрогнула, освободившись от пут якорей. Слабый ветер шелестел в парусах. Матросы быстро делали своё дело, не думая о причинах столь поспешного и таинственного отплытия. Их это не касалось. Им надлежит повиноваться.

Лавируя между стоящими и уже погрузившимися в сон джонками, три судна медленно выходили из пролива. Луна смутно просматривалась сквозь тучи и изредка освещала своим мертвенным свесом заснувшую бухту и далёкие берега островов.

В море ветер посвежел, и маленькая флотилия из трёх джонок потащилась к югу.

К утру ветер стал крепчать. Тучи рваными клоками носились по небу. Короткие дожди бороздили полосами морской простор. Берегов не было видно, и определить курс судов без солнца было не просто. Матросы ничего не подозревали и надеялись скоро увидеть берега Тайваня.

К вечеру ветер не утих, но и в шторм не превратился. Джонки ходко шли, зарываясь в крутую волну. Ветер стал поворачивать на южный, часто приходилось менять галсы. Показалась земля. Бывалые матросы узнали мыс Маобитоу и заволновались.