— Причём я советую тебе поспешить... — с наигранной заботой заговорил мужчина.

— А то знаешь ли, тут всякие ходят, выбивают из новеньких деньги, ха... Но если ты с нами, мы уж тебя в обиду не дадим.

Пока мужчина рассказывал, вокруг собралась уже порядочная толпа. Но все они держались на расстоянии, чтобы небеса упаси самим не влезть в заварушку.

— Ну что, согласен? — ухмыляясь спросил Ван Ду.

Фан Линь, который всё это время молча слушал рослого мужчину, изобразил задумчивость; потом он сделал вид как будто не может решиться, — с каждой секундой ухмылка Ван Ду и его прихвостней становилась всё шире. Наконец Фан Линь вздохнул и сказал...

— Кыш, урод, — с каменным лицом сказал Фан Линь.

И воцарилась тишина...

Первое время, первые пару секунд, никто не мог осознать слов мужчины — настолько они шли поперёк ожиданиям. Зеваки, собравшиеся наблюдать за потасовкой, — которых собралось уже немало, целая толпа в несколько десятков человек, — и сам мужчина с мясистыми губами по имени Ван Ду ещё секунду назад были совершено уверены, — это уверенность подкреплялась опытом, — что старик немедленно промямлит согласие и достанет свой бумажник.

Но этого не произошло. И люди растерялись.

Первым в себя пришёл Ван Ду. Он поморгал, хлопая своими удивительно длинными ресницами, присмотрелся к Фан Линь и задал ему искренний вопрос:

— Слушай, ты что, совсем того?..

Фан Линь ему не ответил.

И вот тогда Ван Ду действительно разозлился. В его глазах сверкнули злые искры. Краешки огромных мясистых губ мужчины приподнялись в улыбке, — и потому что посреди верхней его губы проходила небольшая трещинка, его улыбка была уродливой и пугающей, как будто кто-то криво совместил двух пунцовых червяков...

Все вокруг затрепетали, люди в толпе даже поспешили отойти немного подальше. Ещё живыми были воспоминания, что случилось с прошлым человеком, который посмел отказать Ван Ду — никому не хотелось запачкаться кровью...

Меж тем Мая как раз возвращалась от автомата с двумя бумажными стаканчиками в своих розовых пальцах. Юная девушка удивилась неожиданному сборищу — спины людей выстроились в такой плотный ряд, что за ними было совершенно ничего не разобрать; девушка заволновалась за своего Мастера и пошла быстрее. Но подобравшись уже совсем близко, Мая оказалась перед лицом делимы — как же ей было пробраться через такую плотную толпу, и при этом никого не толкая?..

Девушка помялась, потом сжала зубки, — она крепко сдавила стаканчики в пальцах и стала упорно пробиваться плечом через столпотворение, попутно причитая извинения звонким голоском, как мантру; вот перед девушкой замаячило пустое пространство, Мая выдохнула, расслабилась шагнула вперёд, как вдруг дорогу ей загородила удивительно низенькая фигурка, чуть даже ниже самой девушки — Мая едва не налетела на неё, вздрогнула, вскрикнула:

— Ах, — и лишь огромным усилием удержалась на ногах; потом юная девушка облегчённо вздохнула, но прямо во время вздоха застыла — она заметила, что стаканчик в её правой руке стал немного легче. Юная девушка приоткрыла губки и неловко посмотрела на фигурку перед собой — её потёртый серый плащ промок, и с него поднималась прозрачный белый дымок...

Фигура повернулась, и в Маю сверкнули раздражённые голубые глазки; девушке стало чрезвычайно неловко, она хотела извиниться, как вдруг грубый голос рявкнул и отвлёк её. Мая посмотрела вперёд и увидела своего Мастера. И сразу же она обо всём забыла и тревожно уставилась на мужчину. Она было хотела позвать его, но Фан Линь бросил на неё взгляд, и девочка замолчала.

Потом мужчина повернулся к Ван Ду.

К этому времени уже даже его прихвостни отошли немного подальше, чтобы не мешать своему боссу. Тот в свою очередь всё ещё смотрел на Фан Линя, держал свою мясистую руку у него на плече и безумно улыбался; со стороны могло показаться, что мужчина совсем рассвирепел, однако на деле это было только для вида. Чтобы припугнуть. В действительности Ван Ду сохранял абсолютную трезвость ума.

Пока остальные ужасались его кажущегося безумия, мужчина прикидывал силы.

Старик перед ним, судя по концентрации окружающего его Ци, находился примерно на Третьей руне. Судя по виду, ему было около сорока лет... Ван Ду ещё немного пораскинул мозгами и улыбнулся ещё шире и страшнее.

На самом деле он и правда растерялся, когда Фан Линь отказал его вымогательству. Причём сделал это так уверенно, как будто совершенно его не боялся. Ван Ду тогда засомневался, — а что если у мужчины был какой-то козырь, и поэтому он его не боялся? Теперь, однако, сомнения его развеялись. Ван Ду нашёл объяснение странной уверенности мужчины, и было оно — в отчаянии.

Культивация всего лишь на Третьей руне, когда тебе уже пятый десяток лет говорит о полном отсутствии таланта. В таком возрасте уже нельзя рассчитывать ни на какой прогресс — силы воина наоборот начинают с каждым годом увядать. Что в таком случае этот старикашка забыл в таком опасном месте? Очевидно, что он хотел, пока у него ещё было время и силы, немного заработать в здешних рудниках.

Ван Ду уже попадались такие идиоты. Некоторые старикашки прилетают на рудники и видят в этом своей последний шанс разжиться деньгами, пока их культивация совсем не захирела; с виду они как будто ничего не боятся, ибо воображают себя отчаянными. На деле же хватало сломать им пару пальцев, и они сразу как миленькие выкладывают все свои деньги.

Ван Ду снова посмотрел на каменное лицо Фан Линя, и предвкушая, когда оно скривиться от боли, надавил старику на плечо. Мужчина уже видел, как его каменная мина трескается, и этот старикашка начинается корчится... Начинает молить его о пощаде.

Но пощады он не дождётся.

Не первый год мужчина занимался вымогательством, и у него уже сформировалась определённая репутация в городе. Его знали как беспощадного человека, что очень помогало в переговорах с другими людьми его профессии.

Такую репутацию нужно было поддерживать. Для этого однажды Ван Ду раздробил позвоночник одного парнишки, который отказывался платить ему ежемесячную дать, прямо на глазах его жены; девушку плакала и ревела, пока мужчина дробил хрупкую молодую голову ногой, как яйцо на амлет...

Да, руки иногда приходилось пачкать, подумал Ван Ду, вспоминал об этом случае. С другой стороны, не то что бы ему самому не приносило это удовольствия. И если так подумать, мужчина уже очень давно не топтал мозгов и не размазывал красную жижу по заледенелому снегу...

Вот прошло несколько секунд. Пальцы Ван Ду на плече Фан Линя онемели. Мужчина нахмурился, снова покосился на мину старика, а потом ещё сильнее сдавил его плечо. И опять ничего. Как странно... Плечо даже не дрогнуло, как будто на нём была броня. Но Ван Ду не чувствовал никакой брони. Под рубашкой Фан Линя он ощущал только мягкую кожу. Так почему она не поддавалась его напору? Мужчина сконфузился.

А сам Фан Линь в это время, расслабляясь на скамейке и изображая каменную непоколебимость, улыбнулся про себя: Небесный артефакты были величайшими сокровищами Звёздного небосвода. Если одна такая не хотела, чтобы её заметили, её не заметят. Тоже можно было сказать и о культивации Древнего Бессмертного — они держали Ци внутри себя, а потому с виду были намного слабей, чем на самом деле...

Если Небесный Артефакт не хотел, чтобы его заметили, его никто не заметит; удивлённый и уже немного злой Ван Ду пыжился со всех сил, безуспешного пытаясь сокрушить косточки в плече Фан Линя и совершенно не понимая, что всё это время давит на крепкую сталь у него под рубахой. Самого же Фан Линя немного веселило, как его лицо краснеет, а уродливая улыбка постепенно меняется в не менее страшную гримасу напряжения; такими темпами он мог сломать собственную руку, — это было бы забавно.

Однако столько ждать Фан Линь не собирался — а то ещё Тайи надоест, что её «лапает» какой-то ублюдок, и она будет потом ругаться.