— Кто?

— Он, он совсем слабый, назвался Фан Линем. Ха-ха, имя героя, если так подумать... Так вот, он утверждает, что принадлежит к нашему клану... — стал объясняться Фан Цзюй и вдруг сам понял, насколько это всё звучало бредово. Как он вообще посмел беспокоить Госпожу из-за такой несуразности? Лицо старика покраснело, и он сразу же добавил:

— В общем, вы сами понимаете, какая глупость — сумасшедший навязался. Я сейчас же его прогоню, просто хотел уведомить вас...

— Стой, — вдруг сказал голос, и старик застыл. Женщина по другую сторону связи помолчала и сказала:

— Пропусти его.

— Ах? Пропустить? — растерялся Фан Цзюй.

— Да, — кратко ответил голос, и нефрит потух.

Фан Цзюй, совершенно обескураженный, выпрямился и растерянно приоткрыл рот. Тут камешек снова вспыхнул:

— Стой. Ты был с ним груб? — спросила женщина.

— А... Ах? — старик опомнился и резко побледнел. — В-в рамках, в рамках... Я может быть немного вышел за рамки приличия, но...

— Неважно. Отвесишь ему три поклона. Этого хватит.

— Как вы велите... — Фан Цзюй чуть сам не распростёрся в поклоне, а зелёный камешек снова потух. Прошло тридцать секунд. Старейшина медленно выпрямился и растерянно уставился в потолок. Он застыл.

Но долго от судьбы бежать никому не под силу, и вскоре Фан Цзюю всё-таки пришлось снова связаться с серебристым корабликом. Фан Линь, слыша насколько сдержанно и тихо теперь звучал стражник, усмехнулся и просто кивнул на его вежливое приглашение приступить к приземлению на луну. Когда связь оборвалась, Фан Линь пошёл на выход из столовой. По пути мужчина встретил Маю.

— Собирайся, — сказал удивлённой девушке Фан Линь и направился в свою комнату.

Всего на корабле было три больших помещения — четыре, если считать столовую.

Гостевую, которая обыкновенно принадлежала Нин Юэ, Фан Линь оккупировал себе. Эта была единственная комната с кроватью. И хотя сперва Тайи возражала против такого распределения, Фан Линь в ответ заметил, что эта комнатка была слишком тесной для двух человек. Если её займёт Мая, то ему самому придётся делить гардероб с Цинь Жуа. Если Цинь Жуа займёт комнату — он будет спать в одной комнатке с Маей. Что было немного стеснительно для последней, учитывая, что она была молодой девушкой.

Ну а если в гардеробе поселятся Мая и Цинь Жуа, а Фан Линь в комнате, то никаких проблем не будет — Тайи пришлось согласиться. Так мужчина логикой и аргументами выиграл себе приятный сон на мягких перинах.

Была правда ещё одна комнатка на корабле, личные покои Тайи, тоже довольно просторные, учитывая, что девочка была бронёй, но Фан Линь даже и не думал про них заикаться: он понимал, что Тайи жила в такой большой комнате просто из принципа. Всё-таки она не была вещью, чтобы её можно было просто положить в чулан.

Вернувшись в свою комнату, Фан Линь осмотрелся и взял с тумбочки цветы, — фиалки в бронзовом горшочке. Потом он взглянул на девушку на полу, подумал немного и покачал головой, — её лучше было взять потом, сперва у мужчины было одно важное дело.

Он взял горшочек за пазуху и пошёл по коридору, теребя свободной рукой колечко в своём правом ухе. Когда мужчина вышел в прихожую, жал с серебристым зеркалом, там его уже ожидали Мая и Тайи. Броня посмотрела на мужчину своими сверкающими глазками, и на секунду Фан Линь даже замялся, так неприятен был ему её взгляд — в нём была жалость. Благо продлился он недолго, и вскоре броня снова смотрела на него с напускным пренебрежением.

— Можно я... — обратился к ней Фан Линь с лёгкой улыбкой.

— Валяй, — махнула рукой Тайи и исчезла.

Мужчина и Мая остались одни в комнатке. Судно должно было приземлиться ещё через пару минут. Фан Линь встал возле девушки, — она растерянно посмотрела на него.

Мужчина выдохнул и сказал:

— Каждая ученица должна встретить семью своего Мастера...

Серебристый кораблик пронёсся сквозь небо и скинул с себя пламенные языки, захватившие его в результате атмосферного трения — вместо них на его серебристой обшивке стал нарастать голубой лёд; сперва немного, по чуть-чуть, вскоре судно целиком покрыла плотная ледяная корочка, и когда оно таки приземлилось на твёрдую поверхность, Фан Линю пришлось немного поднапрячься, чтобы открыть заевшую дверь.

Мужчина надавил на неё — дверца не дёрнулась. Тогда он попробовал подпалить лёд своим пламенем, но это было слишком муторно. Повозившись с дверью немного, Фан Линь опустил руки и позвал на помощь в Маю. Они надавили вместе, страшный лёд треснул, и дверь наконец отворилась, — дунул острый ветер, и перед парой развернулась бездна холодной синевы...

Небо было голубое, такого прохладного утреннего оттенка, земля — тоже синеватая, но темнее, как тёмное море, в котором едва проглядывается голубизна. Корабль приземлялся на круговую площадку.

Прямо перед трапом судна стоял человек, облачённый с ног до головы в белое. Его лица было не разобрать, не разобрать было и фигуры, так что даже сказать, мужчина это был, или женщина, не представлялось возможным. Человек был немного выше Фан Линя и как будто смотрел на пару. Как-будто потому что на его белом балахоне не было выреза для глаз. Он был слеп как котёнок.

По крайне мере так могло показаться на первый взгляд, но Фан Линь знал, что в действительности он видел их прекрасно.

— Добрый день, — ясно, но невыразительно сказал человек.

Фан Линь кивнул.

— Госпожа занята, но скоро примет вас. Мне показать вам пока ваши покои?

— Ненужно; я бы хотел увидеть... Её, — кратко сказал Фан Линь.

— Как скажите, — кивнул человек в белом.

Затем он встал в ожидании. Тогда Фан Линь сказал, — Одну секунду, — подобрал горшочек с цветком, который поставил на пол, пока выламывал дверь, и спустился по трапу наружу. Мая немного неуверенно пошла за ним. На улице девочка осмотрелась: они находились в округлом дворике, который окольцовывали не очень высокие стены под открытым синим небом. Стены эти были белые, с синими с загнутыми вверх крышами, которые как будто переходили в небеса.

Человек в белом повернулся, и все трое вместе с Фан Линям пошли вперёд, на выход из дворика.

За простенькими вратами оказался широкий коридор под открытым небом, снова с белыми стенами и голубыми крышами. Они как будто сливались небесами, и возникал ощущение, что над стенами парит низкая голубая дымка.

Пока они шли по коридору, в совершенной тишине, Мая то и дело поглядывала на белую спину их проводника, — у девушки были некоторые догадки, кто это мог быть. Всё же они явно находились в неком отделении клана Фан, а в клане Фан только одна группа лиц всегда носила белое... Но поднимать голос и уточнять казалось для юной девушки немного неловким. Поэтому вскоре она стала поглядывать на Фан Линя, словно ожидая, чтобы мужчина заметил её внимание и сам всё разъяснил, как он обыкновенно это делал, — у Маи уже даже вошло в привычку слушать его рассказы.

Но теперь Фан Линь молчал. По лицу его было видно, что мужчина с головой погружён в свои мысли. И прерывать его казалось чем-то настолько же невозможным, как поднять голос в тишине торжественного зала.

Они повернули несколько раз, в точно такие же коридоры, и вскоре Мая стала замечать некоторые особенности этого места. На стенах то и дело встречались небольшие выемки, в которых лежали красные духовные кристаллы. Мая бы подумала на фонари, да только выемки были обведены запутанными письменами. Это, — догадалась девушка, - была формация.

Чтобы разобраться в её предназначении, Мая прикрыла глаза и прислушалась к потокам Ци; потом она раскрыла свои веки и осторожно приблизилась к стене. Девушка до неё дотронулась и ощутила подобие горячего пульса. Тогда она подошла к одной из выемок и аккуратно просунула в неё палец — и сразу же Мая его вытянула, как ошпаренная; её фаланга покраснела.

Теперь девочка уже совершенно точно была уверена, что всё это место представляло собой формацию. Она вытягивала огненное Ци из своего предположительного центра и развеивала его вдоль коридора. Как только Мая это осознала, ей пришло и другое неожиданное понимание: на планете на самом деле было чрезвычайно холодно. Не просто так их корабль заледенел, пока спускался в атмосферу. Но при этом в самом коридорчике, куда они вышли, температура была вполне приемлемой.