Ян Дао объяснил ему, что две руны Мая поймала из-за продолжительного влияния довольно плодородной среды, и в этом не было ничего дурного. Нормальное, пускай и редкое явление — её колесо должно выдержать; теперь же всё было иначе. Прошло совсем немного времени и снова — две руны. Значит Ян Дао ошибся? Значит это было что-то ещё? А было ли это что-то безопасным?

Фан Линь заскрежетал зубами. Может, думал он, не стоит давать ей и дальше Актуализировать обе руны? Может снова прервать её? Но ведь это же глупость. Что если он повторит свою ошибку? Это будет уже совершенно бредово.

А с другой стороны, разве можно полагаться в таких вопросах на какой-то там страх перед позором ошибки? Вот это действительно глупость, а рисковать жизнью девочки было непростительно. Он был за неё в ответе, он был... Её Мастером.

Он был её Мастером, подумал Фан Линь и медленно поднял глаза. Мужчина посмотрел на прикрытые веки юной девушки, на её длинные чёрные реснички и медленно вздохнул. Сколько раз он сам был в таком же положении? Сколько раз он был на грани между смертью и славой? Всего, чего мужчина добился, и дурного и великого, он добился только потому что шёл до конца. Верил в себя и... В свой талант.

«Гения может научить только гений» — вспомнил Фан Линь слова Ян Дао. Если бы он был на месте Маи, чтобы он тогда сделал?

Разумеется он бы рискнул. Пошёл бы до конца.

А с другой стороны, разве упорство всегда было чем-то безусловно правильным? Последний раз мужчина упрямился в битве против Императрицы Ледяных Гу. Он мог тогда сбежать, в любую секунду, но не сделал этого.

Получается его упорство было ошибочным?

Времени оставалось немного. Вторая руна тоже покраснела... Фан Линь цокнул языком и принял решение.

А глазки Маи всё ещё жмурились. Юная девушка находилась в трансе, всё её внимание было на каком-то неизъяснимом чувстве, — словно ей вспомнился ни с того ни с сего какой-то запах или вкус, с которым было связано некое воспоминание, и Мая пыталась добраться до него, снова и снова воспроизводила его в своей голове, вдыхала и пыталась назвать... Это было Дао. И его название девушка должна была вырезать на своём колесе, чтобы овладеть его Дао Руной.

Вскоре по белому лбу Маи стали скатываться капли пота; её тельце затрепетало, по колесу пробежала дрожь; Мая ощутила Дао в полном мере, поймала его и, наконец...

— Стоп, — прервал её Фан Линь.

Мая вздрогнула и сразу же остановилась. Дао исчезло, колесо вздрогнуло, а руна, даже две руны, сразу закостенели; удивительные ароматы развеялись, и девушка медленно открыла глазки. Мая могла вырезать и дальше, — ей даже хотелось продолжать, но намного больше она доверяла своему Мастеру.

Девочка посмотрела на него.

Фан Линь ей кивнул, а потом покосился девушке за спину и сказал:

— Неплохо. Хотя и контрастно, — а потом устало улыбнулся.

За спиной Маи медленно покручивалось чёрное колесо. На нём были четыре руны: одна чёрная, другая тоже чёрная, третья сухая, немного песчаная, и четвёртая белая как снег. Две руны были самого низкого, чёрного качества, — а ещё две были особые. Наилучшие. Цветные.

Фан Линь так и не успел прервать Маю во время её Актуализации. Да, именно не успел. Мужчина так долго мялся, что девочка уже довела руны до цветного состояния. Он поднял голос, только когда она стала пытаться пробиться дальше — вот это уже точно было смертельно. После того как руна становится цветной, дальнейшая Актуализация уже ненужна — она только ранит колесо.

Вообще девушка даже слишком быстро довела свои руны до этого состояния — Фан Линь и глазом не успел моргнуть. У мужчины даже появились некоторые подозрения: а точно ли её талант был просто Небесным? Неужели он тоже в своё время так быстро культивировал? Вроде бы нет, а с другой стороны, кто вспомнит, что там было тридцать лет назад...

Фан Линь внимательно осмотрел колесо девушки, на предмет трещин, а потом посмотрел на свои руки, и увидел, как крепко сжимает кулаки. Мужчина их расслабил, но сердце в его груди продолжало греметь, и внутри его живота как будто звенела до предела натянутая струна. Фан Линь не слабо так потрепал себе нервишки. Ему даже захотелось выпить по такому случаю.

И сразу же, как мужчину об этом подумал, в комнату из кухни вошла Цинь Жуа. Служанка посмотрела на пару, посмотрела за спину Маи и уловила последние секунды, прежде чем чёрное колесо совсем развеялось; женщина сразу же улыбнулась:

— Поздравляю Госпожа...

Маи кивнула.

— Вообще-то это заслуга Мастера в том числе, — заметил с улыбкой Фан Линь.

— Благодарю и вас за то, что в этот раз вы ничего не испортили, сир Фан, — благодарственно кивнула женщина, и пока Фан Линь морщился, добавила, поглядывая на пустую тарелочу:

— Смотрю вы уже съели закуску, Госпожа; в таком случае время для главного блюда, — Цинь Жуа улыбнулась, — ...Если хотите, я могу открыть бутылочку шампанского и сделать его праздничным.

— Давай, — ответил Фан Линь и стал подниматься на ноги. Он всё ещё был немного на нервах, но настроение у мужчины было отличное.

— Можно и отпраздновать...

Вскоре все они удалились в другую, тоже немного пустынную комнату с единственным большим деревянным столом посредине, которая служила столовой поместья. Фан Линь осмотрел это хоть и не пыльное, но затхлое место, выглянул в окно и предложил перенести трапезу во дворик, — остальные согласились. Тогда мужчина вынес стол и разместил его прямо посредине лужайки. Мая принесла стулья — хотя Фан Линь и сам собирался этим заняться, но девочка настояла, — а Цинь Жуа разложила главные блюда: перчёный рыбный суп, несколько тонких кусочков лосося с рисом, и тарелочку соевого соуса для Маи, — и хорошо прожаренный стейк с острейшим соусом и немного подгорелым яйцом для Фан Линя — в общем, именно так, как мужчина и просил.

Сама служанка тоже ела рыбные нарезки, но куда больше она налегала на шампанское. Маи была трезвенницей, Фан Линь пить похоже бросил — мужчина обнаружил это с некоторым удивлением, — и потому получалась забавная ситуация, что служанка одновременно предложила шампанское, и одна же его в итоге его распивала. Вскоре женщина немного придвинула свой стул к стулу Фан Линя, отчего Мая покраснела, а Тайи, которая наблюдала за трапезой сидя возле открытой дверцы поместья, нахмурилась...

Меж тем девушка в чёрном, которую Фан Линь разместил на деревянной площадке, проходящей вдоль дворика, не обращала на них на них ни малейшего внимания — она смотрела на синеющее небо.

Вечерело.

На поле подсолнухов опустилась тёмная дымка. Дули ветра, и большие чёрные бутоны шатались на своих стеблях, и шелестели, как будто перешёптываясь о чём-то.

Все они сливались в единый синевато-тёмный силуэт.

Ледяной гроб потемнел.

Из зарослей цветов к нему медленно вышла девушка в тёмном платье. Её глянцевый пояс переливался маслянистым блеском, жемчужные волосы тоже совсем немного потемнели и обрели оттенок окружающей синевы. Девушка подошла к гробу и склонилась над ним, прикрыв глаза. Прошло несколько мгновений. Вот её веки снова приоткрылись и засияли светлым блеском. Девушка отстранилась и было уже собиралась уйти, как вдруг она что-то заметила. Фан Минюэ нахмурилась, снова склонилась перед гробом и осторожно, нежно провела рукой по пальцам лежавшей в нём девушки. Потом слегка надавила на её ноготок – тот дёрнулся. Девушка провела по нему, и вдруг ноготок совсем отвалился, а из белого пальца брызнула кровь...

Слегка розоватый ноготок оторвался, и на тонкий белый палец стали разливаться струйки крови; девушка застыла. На мгновение взгляд её устремился в никуда, после чего она снова, тревожно и хмуро присмотрелась к своей спящей сестре.

Затем Фан Минюэ выпрямилась и прищурилась.

Одновременно девушка в гробу вздрогнула — у неё из пальца стал вздыматься чёрный дымок. Фан Минюэ схватила его и грациозным движениям руки превратила в чёрный шарик. Девушка присмотрелась к нему, и вдруг что-то вспомнила, — сразу же радужки её ясных, светлых хрустальных глаз покраснели; и вдруг страшное давление разошлось на сотни метров вокруг девушки. Великое множество окружающих цветов придавило к земле. Придавило настолько сильно, что подсолнухи стали напоминать однородную и совершенно плоскую массу толщиной с листок бумаги.