Фан Минюэ повернулась и пошла по этому тонкому слою. Меж тем вокруг девушки метались синеватые бабочки. После того как её глаза покраснели, они как будто ускорились, и уже не просто нежно парили, но гонялись друг за другом, сталкивались, снова разлетались и опять летели друг дружке навстречу. В какой-то момент две бабочки как будто сцепились и вместе свалились на землю, тихо и бешено хлопая крылышками. Но уже очень вскоре одна бабочка притихла, за ней притихла и другая — бабочка победительница склонилась над телом соперницы и стала жадно пожирать тушку проигравшей.

А Фан Минюэ шла всё дальше, и вот уже она встала у высоких ворот. Ворота начали открываться перед неё, но вдруг девушка снова мелькнула глазками, и они рассыпались в две горки пепла. Девушка прошла вперёд. Ей в спину дунул страшный холод.

Фан Минюэ ступила на широкие каменные улицы. Она несколько раз повернула, шагая в ровном, но грозном темпе, и уже очень скоро перед ней замаячил вход в небольшое поместье. В нём проживал Фан Линь и остальные. Девушка пошла прямо на ворота, словно собираясь их выломать, но тут дорогу ей преградил высокий человек, с ног до головы закутанный в белые одеяния.

— Госпожа... — сказал он.

Фан Минюэ остановилась и взглянула на него широкими красными глазами.

Человек слегка вздрогнул и заговорил. В ночи, на улочке, зазвучал его нежный голос:

— Вам нужно успокоиться, Госпожа, вы...

— Пропусти, — сказала Фан Минюэ.

Человек в белом вздрогнул сильнее, — на его одеянии, примерно там, где должен был находиться рот, стало разрастаться красное пятно.

— Госпожа, я не... Не могу вас пропустить, пока вы не будете спокойны. Это опасно для наших гостей... Прошу вас, вы... Вы... Кха! — его нежный голос оборвал грубый кашель. Мужчина свалился на колени. Красные пятна стали больше и теперь уже набухали по всему его телу — ещё совсем немного, и он сделался бурым с ног до головы. Тело человека терзала всё более сильная дрожь.

— П-прошу вас, Госпожа... — прошептал он, трепещущий словно алый огонёк на ветру.

Фан Минюэ взглянула на него сверху-вниз, и вот она уже стояла прямо перед ним, сжимая его голову своими тонкими пальцами. И голова эта казалась такой хрупкой, как будто стоит совсем немного на неё надавить, — и она свернётся.

И лопнет.

Человек теперь уже не в белом, но в красном, больше не мог произнести ни слова; он только болезненно и хрипло заныл. Потом его дрожь даже немного сошла на нет, словно он напрягся и готовился принять удар... И тут раздался грохот; посыпалась пыль. Человек растерялся, вскинул взор и увидел, что его Госпожа вдруг врезалась головой о стену. Она оставила в ней большую дырку.

Девушка вытянула из неё пыльную голову, слегка встряхнула, и снова посмотрела на своего слугу – больше её глаза не были красными. Они опять сверкали как драгоценные камни.

— Госпожа... — человек сперва растерялся, а потом немедленно опустил голову в поклоне. Сверху до него донёсся спокойный женский голос:

— Всё в порядке, приступ закончился... Можешь идти.

— Как скажите, Госпожа... — слуга немедленно поднялся на ноги и поклонился — во время его поклона на землю капнула несколько капель крови, — а потом медленно побрёл по каменной дороге. Уходя, он пошатывался и словно слизень оставлял за собой красный след. Девушка проводила его глазками и опустила голову. Потом она вдруг сказала:

— Можешь взять любое сокровище, чтобы обработать свои раны.

Человек, отдалившийся уже на довольно приличное расстояние, остановился, повернулся и снова отвесил поклон. А затем продолжил ковылять по дороге. Девушка провожала его взглядом ещё пару секунд, а потом она снова посмотрела на тяжёлые деревянные врата, выкрашенные голубой краской. Фан Минюэ открыла их одним движением руки и совершенно бесшумно вошла в поместье. Во дворике её ожидал стол и три стула. Ужин уже давно завершился, все столовые приборы убрали, и лишь несколько тёмных пятен на белой скатерти намекали на недавнюю трапезу.

Фан Минюэ взглянула на стол совершенно мимолётно, даже не останавливаясь, и сразу зашла в поместье. Она ступила в просторную комнату, в углу которой лежал телевизор. Прямо напротив него, у окна, размещалась широкая двуспальная кровать. Из-под одеяла выглядывала пара ног. Девушка было собиралась окликнуть спящего, как вдруг одеяло дёрнулось, и выглянули ещё две белые ножки — сразу же глаза Мин Юэ вспыхнули красными огоньками, и девушке потребовалось огромное усилие, чтобы их потушить. Она вдохнула и вдруг топнула.

Всю комнату охватил дрожь, совершенно бесшумная, но Фан Линь всё равно вздрогнул, как будто кто-то ударил молотом прямо в его барабанные перепонки. Мужчине потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Он повернулся и увидел на входе в помещение девушку, сверкающую на него своими светлыми глазами.

— Чего ещё..? — растерянно спросил мужчина, пытаясь прийти в себя.

— Вставай, — грубо скомандовала девушка.

— Куда-то спешим?

Фан Минюэ нахмурилась и снова топнула, и снова у Фан Линя зазвенела голова.

— Ауч, как грубо со стариком.

— ...

— Сейчас, сейчас, — поморщился мужчина на красный блеск в её зрачках и наконец вскочил с кровати. Но сделал он это немного необдуманно, потому что хотя и было совершенно темно, Фан Линь предстал перед девушкой в своём самом первозданном облачении; Фан Минюэ немедленно выпучила глазки, вздрогнула и отвернулась, — возможно она даже покраснела... Но сказать было сложно — всё-таки в комнате было очень, очень темно...

Пока Фан Линь натягивал свои штаны, проснулась Цинь Жуа. Она присела на кровати, прячась под одеялом и разливая на него свои рыжие волосы:

— Уже уходишь? — спросила женщина.

— Дела, наверное, — ответила Фан Линь, натягивая ботинки.

— С ней? — покосилась девушка на Фан Минюэ.

Фан Линь качнул головой и выпрямил спину.

— Советую тебе вернуться в ближайшие... Двадцать минут.

— Или? — спросил мужчина, уже на выходе во дворик.

— Или меня здесь больше не будет. Никогда, — улыбнулась Цинь Жуа.

— Тогда поспешу, - усмехнулся Фан Линь, вышел и прикрыл за собой дверцу. А потом сразу же ощутил на себя взгляд настолько холодный, что даже немного обжигающий.

— Похотливое животное, — сказала Фан Минюэ.

— Не отрицаю, — ответил Фан Линь и сразу же пожалел о своём ответе, потому что девушка стала ещё более хмурой, а в её глазах заиграли красные искры. Мужчина сразу же раздавил ухмылку на своём лице, прокашлялся и спросил своим самым сухим голосом:

— Так, чего тебе нужно?

— ...Идём за мной, — кратко ответила ему Фан Минюэ и пошла на выход из поместья — Фан Линь смиренно побрёл за ней. Они вышли на каменную улочку, потом прошлись ещё немного и уже вскоре Фан Линя щипал мороз, пока они вместе шагали по тонкой тропинке среди подсолнухов. Мужчина, однако, не обращал ни малейшего внимание на холод — он был совершенно серьёзен, даже немного взволнован, ибо понимал, что судя по всему что-то произошло с Фан Хуа. Он уже было собирался спросить, что же случилось, но потом заметил явно раздражение Фан Минюэ и разумно придержал язык за зубами; если так подумать, когда-то давно он уже решил про себя иметь как можно меньше связей с этой женщиной.

Она была слишком опасна.

И не только из-за своей смертоносной родословной, из-за которой ей время от времени сносило крышу, но ещё потому что... Впрочем, не время о таком думать, — Фан Линь заметил на горизонте ледяной гроб, выбросил лишнее из головы и слегка ускорился. Фан Минюэ заметила его волнение и как будто ещё сильнее разозлилась. Она проследовала за мужчиной, а тот уже наклонился перед гробом и смотрел на девушку внутри. Сразу же Фан Линь заметил её окровавленные ноготок. Мужчина нахмурился и серьёзно спросил Фан Минюэ:

— Что случилось?

Девушка недовольно покосилась на него и ответила:

— Ты.

Фан Линь опешил.

— Это твоя вина.

...

На небесной черноте во всю уже сверкали звёзды и бельмом висела планета, когда Фан Линь вернулся в своё поместье. Он вошёл во дворик, прошёл пять метров, развернулся, прошёлся назад и закрыл за собой ворота: мужчина давил на них руками, пока они не вздрогнули, сведённые вместе.