— Даже так... Пусть пробуют, я не против, — слегка улыбнулся Фан Линь.

Сразу же лицо Светлячка сделалось холодным. И в комнате повисло леденящее молчание. Фан Линь смотрел на девочку, девочка смотрела на Фан Линя. Мужчина был расслаблен, она же как будто пыталась припугнуть. И у неё получилось, отчасти. Вот только испугался не мужчина, — юная девушка у него за спиной сглотнула и медленно опустила руку на свой ёршик. Как только её ладонь коснулась белой рукоятки, Светлячок вдруг обратила взгляд на Маю, и сразу же ту пробрал холодок — голубые глаза как будто грозились ей, чтобы она остановилась, ничего не делала, подчинилась, — Мая с трудом ослушалась этот повелительный взгляд и схватилась за своё оружие.

Девочка удивлённо моргнула; для неё подобный исход оказался несколько неожиданным. Она подумала и сказала:

— Ладно. Как хотите, — после чего развернулась и пошла вглубь помещения. Фан Линь тоже повернулся на выход, а потом вдруг сделал шаг в сторону, крутанулся и словил небольшой ножик, который едва не угодил ему в спину.

— Поймал, — сказал мужчина, а затем бросил кинжальчик с тупым лезвием назад. Девочка схватила его и снова вложила за свой зубастый пояс. Затем помрачнела:

— У любого артефакта есть заряд... — проговорила она. — У твоего он рано или поздно иссякнет...

Очевидно девушка думала, что мужчина смог поймать её снаряд только благодаря тому мифическому артефакту, который выдумал для него Ван Ду. И действительно, ведь культивация самого Фан Линя была такой низкой — разве мог воин всего лишь на Третьей руне схватить кинжал, который запустил в него культиватор уже на Пятой? Нет, конечно же нет. А значит единственным возможным объяснением было некое сокровище.

— Главное, чтобы я раньше сам от грыжи не откинулся, — хмыкнул в ответ Фан Линь и открыл дверь. В помещение хлынул прохладный белый свет, и тень мужчины протянулась по земле — сама же Светлячок как будто потемнела. Лампочка у неё над головой померкла на фоне уличного света.

— Спасибо за беспокойство.

Фан Линь вышел наружу, — потом за ним выбежала Мая, и тяжёлая железная дверь сама собой захлопнулась.

Мужчина снова оказался на ясной улице. Он постоял немного на месте, позволяя глазам привыкнуть к свету, а затем пошёл по вытоптанной тропинке. Мая проследовала за ним. Они шли в полном молчании, пока мужчина не сказал наконец:

— Бери пример.

— А? — вскинула голову Мая, которая всё это время смотрела себе в ножки.

— С неё, — уточнил Фан Линь.

Что-что, а слепым мужчина ещё не был. Он заметил, что после того как девочка сняла свою маску Мая стала молчаливой и вообще как-то приуныла. Не трудно ему было догадаться и о причине её подавленности. Юная девушка наверняка всё ещё помнила, как резко и решительно Светлячок убила того ублюдка, который к ним приставал. На контрасте её собственная нерешительность и страх навредить казались ещё более убогими. Вот она и поникла.

Ну и разумеется задачей Фан Линя, как её Мастера, было приободрить Маю и вернуть ей боевой дух.

— Она здесь выросла. Сложно в таком месте не воспитать в себе... Такое.

— Выросла? — удивилась Мая.

— А что? Думаешь она сама сюда прилетела на охоту? — прыснул Фан Линь, а потом качнул головой. — Она местная.

И живёт одна, в небольшом холодном домишке, где уже совсем замёрзли следы чужой руки. Сама собой в голове строилась грустная история, — но Фан Линя был не в настроении её додумывать.

Он и Мая стали искать себе жильё.

Это было необходимо, потому что в этом мире, если всё пойдёт гладко и не будет очередных неприятных случайностей, они могли задержаться очень надолго; однако контракт мужчины с Тайи истёк уже почти наполовину. Скоро она должна была оставить мужчину и по меньшей мере ещё полтора месяца заниматься своей карьерой — и понятное дело Тайи забирала свой корабль, а потому следовало отыскать местное жильё.

Фан Линь и Мая посетили несколько отелей, — хотя их вернее было назвать мотелями — и в итоге выбор их остановился на заведении, расположенном почти прямо напротив космопорта, где пока ещё размещалось их судно — Мастер и ученица даже могли наблюдать из окна своего номера на втором этаже красную лужицу, которая осталась от Ван Ду — труп его уже куда-то утащили.

Фан Линь выглянул в это окошко, потом повернулся и осмотрел номер. Это была небольшая комнатка со старым и потрёпанным как бездомный кот ковром на полу, с одной полноценной кроватью, и одной раскладушкой, кое-как втиснутой рядом.

Осмотревшись, Фан Линь и Мая закрыли номер на ключ и спустились на первый этаж. Он представлял собой нечто среднее между кафе и баром. Мужчина собирался заказать что-нибудь перекусить, но сразу же к своему большому удивлению заметил столпотворение. Двери были открыты нараспашку, и все люди шли куда-то наружу.

— Что такое? — спросил Фан Линь бармена.

— Улов принесли, — ответил ему мужчина.

Фан Линь кивнул, заказал себе из более чем скудного меню первое попавшееся блюдо, — Мая взяла то же самое, — и вместе они пошли посмотреть на так называемый «улов».

На улице оказалось намного более людно, чем обычно. Все люди шли в одном направлении, так что потеряться было непросто. Очень скоро Фан Линь и Мая вышли на просторную заледенелую площадь, посреди которой возвышался платформа, целый подиум с каким-то странным агрегатом, похожим на громадные весы, венчанные циферблатом.

На платформу с весами поднимались с обеих сторон каменные ступеньки; Фан Линь заметил, что все смотрели на них, в ожидании чего-то. Мужчина и сам заинтересовался, и вместе с Маей они стали ждать. Прошло совсем немного времени, и на платформу забрался воин — непримечательный мужчина с немного обвисшей, рыжеватой кожей на лице, цвета пережаренного желтка. На плече у него висела сумка.

Мужчина прошёлся до весов и достал из неё небольшой гладкий ледяной шарик, светящийся, как будто внутри него горела маленькая свечка. Он положил шарик на весы, и сразу же они вздрогнули, циферблат зашевелился, пробежал пару сантиментов и резко встал на отметке в четыре с чем-то тысячи; мужчина без особых эмоций кивнул, положил шарик назад в сумку и пошёл спускаться с лесенки.

На протяжении всего этого действа толпа была абсолютно холодной — её температура была ниже уличной. Фан Линю даже удалось расспросить нескольких совсем незаинтересованных в результатах мужчины человек, что же тут вообще происходит — оказалось, это было соревнование.

Людям свойственна жажда наживы; но ещё им свойственно желание превзойти других, показаться себя лучше, способнее, сильнее — в любом противостоянии сладка не столь победа, сколько поражение соперника. Собственное над ним превосходства. Многие предпочли бы серебряной медали за второе место медный кубок победителя, тем паче, что кубок этот обыкновенно был золотым.

Чтобы стимулировать добычу таких ценных кристаллов, ну и просто для развлечения, появилась добрая традиция — так сказать сравнивать улов. Возвращаясь после очередной экспедиции на ледяные астероиды, воины выкладывали самые ценные добытые камешки на особые весы. Те показывали, сколько стоила их добыча в духовных кредитах. Чем больше, — тем престижней.

Достижения воинов при этом отмечались; после того, как мужчина сошёл с платформы, на небольшой колонне, которую Фан Линь сперва счёл декоративной, вспыхнуло по всей видимости его имя, а сразу за ним циферка, только что мелькавшая на часах. Потом на платформу забрался ещё один воин, — когда он с неё спустился, на колонне сверкало уже два имени, и то, которое было с цифрой побольше, находилось выше, над другим.

— То есть лишь бы меряться... Всяким, — завершил рассказывать об этом Фан Линь Мае.

Впрочем, потом мужчина про себя признался, что и сам с большим удовольствием принял бы участие в чём-нибудь подобном, если бы ещё был молодым, и у него было больше свободного времени и желания утвердиться — сейчас он такое конечно-же перерос; а меж тем на платформу взошёл ещё один человек, и снова он выложил сверкающий шарик. Мая поморгала и вдруг заметила: