Но это не было помехой, способной уравновесить преимущества, которые Маргарита находила в предстоящем ей союзе. И вот настал день, когда этому союзу предстояло свершиться. Свадьба должна была пройти без особого блеска. Маргарита даже отказалась от белого подвенечного наряда, на что она в своем качестве девицы имела право претендовать, как и любая другая; но это вовсе не означало, что ей не следовало быть красивой, и Маргарита заказала себе необычайно роскошный туалет, хотя наслаждаться его зрелищем призваны были только четыре свидетеля, которые должны были сопровождать супругов, и почтенный магистрат, которому предстояло соединить их руки.
В день свадьбы г-н де Монгла, по-видимому, не особенно торопился. Назначенный в муниципальном совете час давно уже прошел, но ни жених, ни его свидетели не появлялись.
Молодая женщина, которую совершенно не мог развлечь разговор с двумя шестидесятилетними прихлебателями, завсегдатаями всех гостиных, где пьют и едят, выбранными ею для того, чтобы они сопровождали ее в ратушу, проявляла сильное нетерпение и выдавала свой гнев тем, что нервно и безжалостно комкала в руках дорогой носовой платок, отделанный кружевами.
Наконец раздался стук колес подъехавшего экипажа, и почти тотчас же на лестнице послышался громкий голос г-на де Монгла; минуту спустя он уже входил в гостиную, ведя под руку элегантного молодого мужчину, в котором Маргарита узнала маркиза д’Эскомана.
Маргарита сильно побледнела и вспомнила, что до сих пор ее будущий супруг не называл ей имен выбранных им свидетелей; в странном предпочтении, отданном им ее бывшему любовнику, она заподозрила какой-то злой умысел.
Прежде чем невеста оправилась от изумления, г-н де Монгла подошел к ней и заговорил самым естественным и самым непринужденным тоном:
— Простите меня, прекрасная графиня, если я заставил вас ждать; но такой сюрприз этого стоит! Я думаю, во всех ваших расчетах выгод, какие вам может предоставить муж родом из прошлого столетия, вы не учли его неизменной предупредительности по отношению к вашим самым сокровенным желаниям, и я решил выразить свое несогласие с этим вашим упущением. Я знал, что для вас не будет ничего более приятного, чем увидеть свидетелями нашего счастья наших старых друзей, поэтому и пресмыкался перед ними, чтобы побудить одного покинуть маленькое королевство Дюнуа, а другого — освободиться на один день из-под строгого материнского надзора. Мне без труда удалось уговорить первого, а что касается другого… Эх, черт возьми, да вот же он, — продолжал г-н де Монгла, указывая на появившегося в дверях Луи де Фонтаньё, — определенно, Небо на моей стороне и помогает мне!
Маргарита по очереди смотрела на обоих героев ее былых похождений; лица их составляли удивительный контраст.
Господин д’Эскоман нисколько не был смущен ролью, представленной ему играть подле его бывшей любовницы его другом Монгла, — в комедии, по завершении которой куртизанка должна была получить звание порядочной женщины. Его, казалось, вовсе не стесняло присутствие человека, который дважды был его соперником. Маркиз отвечал холодным, но весьма учтивым поклоном на приветствие, с каким Луи де Фонтаньё обратился ко всем присутствующим, и горячо пожал руку старому дворянину, что служило добрым предзнаменованием для их будущих отношений.
Напротив, Луи де Фонтаньё, по-видимому, было вдвойне неловко: он старался не стоять возле выказывавшего свое равнодушие маркиза и опускал глаза, когда они встречались со взглядом Маргариты.
Маргарита прекрасно поняла, что ей следовало думать о любезном добродушии г-на де Монгла. В предумышленности, с какой он поставил ее лицом к лицу с ее прошлым в тот самый час, когда она собиралась дать клятву от этого прошлого отречься, ей виделось объявление войны. Сначала она замешкалась, поднесла было руку к лентам шляпки, намереваясь сбросить ее, и открыла рот, чтобы заявить о своем отказе от чести стать графиней де Монгла, но затем, покраснев от своего малодушия, презрительно взглянула на этого человека, дряхлость которого, как ни щадили его годы, все же сильно давала себя знать, и наградила его улыбкой, полной одновременно негодования и угрозы.
Господин д’Эскоман предложил ей руку; но Маргарита воспользовалась мгновением, когда он, отвечая на какой-то вопрос г-на де Монгла, отвернулся, и быстро схватила за руку Луи де Фонтаньё, вовсе и не намеревавшегося ее подавать.
По дороге из дома в мэрию, из мэрии в церковь и во время обеих церемоний молодой человек был необычайно взволнован; он то чрезвычайно бледнел, то сильно краснел, губы его дрожали, а дыхание прерывалось; хотя было и не так жарко, несколько раз ему приходилось утирать пот на лице.
Тем не менее Маргарита до сих пор еще не сказала Луи де Фонтаньё ни слова; казалось, она была охвачена вполне естественным волнением; ее глаза, полные истомы, были обращены к Небу, куда губы ее посылали горячие молитвы; однако, несомненно по чистой случайности, взгляд молодой новобрачной упорно искал небесные сферы в той стороне, где находился Луи де Фонтаньё.
Выходя из ризницы, Луи де Фонтаньё и новоиспеченная графиня де Монгла оказались на несколько мгновений в стороне от всех присутствующих; Маргарита склонилась к молодому человеку и шепнула ему несколько слов, которые мог слышать только он один. Волнение Луи де Фонтаньё усилилось; забыв о святости места, где они находились, он схватил руку Маргариты, поднес к губам и страстно поцеловал.
Она быстро отдернула свою руку и обернулась к мужу с торжествующей улыбкой женщины, чьи желания исполнились; тот подошел к ней, подал ей руку и повел к ожидавшей их карете.
Госпожа де Монгла, отвечая на любезности старого дворянина, в то же время не сводила глаз с Луи де Фонтаньё. Несколько мгновений он пребывал в нерешительности, которая свидетельствовала о борьбе, разыгравшейся в его душе, а затем круто повернулся и пошел в направлении улицы Сент-Оноре с видом человека, уклоняющегося от битвы, в которой силы его и противника были бы неравными.
Сияющее лицо Маргариты сразу опечалилось.
— Как? — воскликнула она. — Господин де Фонтаньё нас уже покидает?
Господин де Монгла посмотрел в ту сторону, куда указывал взгляд Маргариты, и, изображая величайшую снисходительность, бросился догонять беглеца, в то время как г-н д’Эскоман, от которого не ускользнуло ничто из этой сценки, корчился в приступе гомерического смеха, сидя на скамейке своего экипажа.
— Черт побери! Мой юный друг, с вашей стороны кощунственно истощать последние силы несчастного новобрачного моих лет, — сказал г-н де Монгла Луи де Фонтаньё, настигнув его после нескольких минут быстрого бега.
Молодой человек обернулся.
— Какая муха вас укусила? — продолжал старик. — Неужели вы теперь боитесь прекрасных глаз, некогда так любимых вами?
— Нет, — отвечал молодой человек. — Но я обещал матери вернуться к вечеру; а перед тем как возвращаться в Сен-Жермен, я хотел бы навестить Сюзанну в лечебнице, куда вы ее поместили.
— А как здоровье Сюзанны? Вам это известно? Со всеми своими брачными терзаниями я был вынужден оставить ее без моего внимания.
— Увы! Сумасшествие ее доходит до бешенства, — отвечал Луи де Фонтаньё.
— Но за ней там хороший уход, а поскольку она никого не узнает, то ваше посещение не принесет ей никакого утешения; вы вполне можете перенести свой визит на другой день. Послушайте, поворачивайте обратно и возвращайтесь. Графиня приказала мне доставить вас живым или мертвым, и, клянусь вам, мой мальчик, я боюсь ослушаться ее сегодня, ибо слишком дорожу прелестями предстоящей ночи.
— Нет, шевалье, — отвечал молодой человек, называя своего старого приятеля его прежним титулом, — я не пойду с вами.
— Послушайте-ка, любезнейший Фонтаньё, вы сошли с ума или намерены зародить во мне странные подозрения. Я хотел, чтобы вы и д’Эскоман были свидетелями на моей свадьбе, поскольку относился к вам с полным уважением и был уверен, что вы будете смотреть на Маргариту только как на жену вашего старого друга; поскольку надеялся, что ваше присутствие удостоверит ее отречение от прошлого; поскольку полагал, что Маргарита со своей стороны, видя свидетелями приносимых ею новых клятв тех, кто был сообщником ее первых прегрешений, укрепится в решимости вести порядочную жизнь, безусловно внушенной ей именем, которое она отныне будет носить. Так что же произошло между нею и вами?
