Уилсон, заметив связанную и заплаканную девушку, быстро подбежал к ней, освобождая ее руки и ноги от крепких веревок. Миллер обессиленно упала на него. Томас крепко обнял Эбби, целуя в макушку и приговаривая, что все хорошо, что все плохое позади.

— Томми, мне так плохо, — немного придя в себя, сказала Миллер.

— Милая, все закончилось. Его посадят, а ты будешь в безопасности. Я никому не позволю притронуться к тебе. Я люблю тебя и сделаю тебя счастливой, — он взял ее за подбородок и притянул к себе, касаясь ее губ, чувствуя металлический привкус крови, что продолжала стекать по ее лицу, оставляя алые следы на устах и одежде.

Оторвавшись от Эбби, Уилсон посмотрел в ее глаза, наполненные горечью, и снова притянул к себе, крепко обнимая. На лице Миллер появилась легкая улыбка. Она была рада, что все обошлось, что Томас успел, что все наконец-то закончилось.

Они бы долго вот так вот сидели, обнимая и целуя друг друга, пока не услышали мычание, исходившее от Фостера.

Томас вскочил с пола и развязал Нэйтена.

— Я думал, что вы меня вот так вот оставите.

— Прости, — сказала Эбби, и они с Томасом помогли ему подняться.

Затем, еще раз оглянувшись по квартире, они покинули это ужасное помещение, направляясь к джипу преподавателя.

Они уже не плакали, даже немного смеялись. Они просто не могли поверить, что это все закончилось, что им больше не нужно будет бегать от кого-то, что-то искать, подвергая свою жизнь опасности.

Теперь они заживут, как обычные студенты, будут радоваться жизни, как и все остальные. Теперь их ничего не тревожит, ведь правда раскрыта.

Запах сваренного свежего кофе разносился по всей кухне, пробираясь через маленькие щели в большие комнаты. Томас стоял возле плиты и готовил завтрак, иногда ругаясь, когда что-то выходило не так, как он планировал.

Ловкими движениям он переворачивал блины на сковородке, снимал и помещал в тарелку, заворачивая их в трубочку. Так его учила делать Клаудия, его мама, когда он был совсем маленький. В раннем детстве Томас любил хозяйничать с мамой на кухне, помогая приготовить завтрак или ужин, на что его отец только закатывал глаза, говоря, что его сын растет прислугой и девочкой, но вот после смерти своей жены, шериф уже так не считал, а, наоборот, ценил умение мальчика вкусно готовить.

Уилсон тяжело вздохнул, вспоминая свою мать, по которой так скучал, которая его поддерживала в тяжелые минуты, радовалась его успехам. Нет, старший Уилсон тоже любит своего сына, но почему-то ему Томас не рассказывает всего того, чтобы смог бы рассказать своей матери.

Закончив с приготовлением, Уилсон аккуратно поместил творог, блинчики, кофе и яблочный джем на поднос, после чего, взяв его, понес все в комнату, где мирно сопела Миллер. Она, зарывшись в подушку, морщила носик и что-то говорила во сне, что заставило Томаса немного улыбнуться.

Он поставил поднос на тумбочку, а сам сел возле девушки, аккуратно поглаживая ее по голове и перебирая ее волосы. Нежные прикосновения заставили Миллер открыть глаза. Она, немного улыбаясь, посмотрела на Уилсона, взяла его за руку и потянула за собой в кровать, крепко обнимая. Томас хотел подняться, но девушка его не отпустила, поэтому он повернулся к ней лицом и стал всматриваться в зеленые глаза, которые были полураскрыты.

— Доброе утро, милая, — сказал Уилсон, целуя в щеку.

— Доброе, — пролепетала Миллер. — А где Нэйтен?

— Так, похоже ты еще не проснулась, — он гладил ее по лицу большим пальцем. — Вообще-то он уехал вчера к себе домой, и ты тоже сегодня отсюда съезжаешь ко мне.

Томас стал приближаться к девушке, чтобы оставить поцелуй на ее пухлых губах, но она отодвинулась. Приподнявшись на локти и прикрывая свою пижамку одеялом, она посмотрела на него каким-то странным взглядом, от чего мужчине стало не по себе.

— Томми, но я хочу жить у себя в квартире. Просто… Я так не могу… Я не хочу тебя стеснять, да и друзья, и учеба…

— Все будет по-твоему, — согласился он, нежно целуя ее в губы.

Эбби ответила на поцелуй, притягивая мужчину к себе, заставляя его нависнуть над ней. Она зарылась пальцами в его волосах, немного оттягивая их, пока он нежно поглаживал ее лицо, которое он взял в свои руки. В какой-то момент Эбби перевернулась и уже сама нависла над мужчиной, снова целуя его в губы.

Она определенно счастлива чувствовать его руки на своей талии, целовать его губы, скулы. Такое чувство, что все это происходит не с ней, ведь не может быть Эбби Миллер такой счастливой, не могут все проблемы уйти на задний план. Но сейчас все так и было. Убийца брата найден и вот-вот будет за решеткой, ее любимый человек рядом. А что еще нужно для счастья?

Эбби целовала его губы, шею так нежно, как будто он фарфоровая кукла, которая может разбиться от неверного прикосновения, маленькие пальчики бегали по спине, вызывая кучу мурашек у мужчины, который водил руками по ее плечам, зарывался в волосы.

— Малыш, твой завтрак сейчас остынет, — промычал он, отрываясь от ее губ.

— Томми, я не хочу есть, я хочу целоваться с тобой! — надула губки Миллер, недовольная тем, что брюнет прервал сладостный момент.

— Эбби, у нас на это будет много времени, а кушать надо. Ты посмотри, как ты исхудала, тебе нужны силы, — он легко поцеловал ее в губы, после чего взял поднос с тумбочки и начал ее кормить.

Надо сказать, что блинчики у него были отменные! Они таяли во рту, словно сахар, растворенный в воде, они были с маслом, прямо как в детстве. Девушке не пришлось напрягаться, так как брюнет сам подносил еду, кормя ее, как маленькую девочку.

— Томми, если бы ты знал, как я тебя люблю, — сказала Эбби, как только доела.

Уилсон улыбнулся, кивая головой, вовсе не смущаясь после ее слов и похвалы. Он снова коснулся ее губ. Девушка хотела его притянуть за собой на кровать, но тот ловко увильнул, покидая комнату и говоря, что пора собираться в академию.

Миллер закатила глаза, откидываясь на подушку и не желая покидать теплую постель, в которой только что целовалась с Томасом. Она потянулась, располагая руки у себя над головой, и все еще улыбалась, чувствуя тепло, разливавшееся по всему телу. Затем она все-таки встала с кровати, понимая, что брюнет не шутил и им на самом деле нужно собираться.

Эбби еще стояла под струйками теплого душа, смывая с себя гель и шампунь, когда Томас уже ходил по дому, нервничая по поводу того, что они могут опоздать. Он вообще не понимал, почему девушки так долго моются в душе, а еще потом и собираются по часу, но он ждал, не сделав Миллер ни одного упрека.

Эбби, выйдя из душа, ступала голыми ступнями по холодному полу, от чего мурашки покрыли ее тело, на котором было одно полотенце. Она аккуратно прошла мимо мужчины и направилась в комнату, чтобы выбрать себе наряд. Подойдя к зеркалу, она заметила у себя на шее след, что остался от пальцев Ральфа, которые чуть не задушили ее. Она прикоснулась подушечками пальцев к гематоме, легонько провела по нему и облегченно вздохнула, понимая, что все плохое уже позади и что сегодня ее ожидает другая сторона жизни, радостная и беззаботная.

Она достала из шкафа голубой, словно море, вязаный свитер с четвертным рукавом и черные джинсы. Сегодня эта одежда была кстати, потому что на дорогах Лос-Анджелеса образовались лужи, глубиною в два сантиметра. Такое очень редко случается в мегаполисе, так как обычно в октябре температура не опускается ниже 14 градусов по Цельсию, но этот сезон оказался очень дождливым из-за океанских циклонов. Надев на себя наряд, Эбби улыбнулась своему отражению в зеркале, затем поправила волосы, которые немного завивались, немного заколола челку, чтобы она не мешала.

— Да здравствует новая жизнь, Эбби Миллер, — сказала она своему отражению, после чего покинула комнату, все также улыбаясь.

Уилсон обрадовался, когда Эбби наконец-таки вышла из спальни, быстро вскочил с дивана и помог накинуть ей пальто, втягивая ее в легкий поцелуй.