Фостер упал рядом с Миллер и крепко-крепко прижал ее к себе, целуя в макушку. Он бы сказал, что все будет хорошо, что они справятся, но не мог, так как не был в этом уверен. После сегодняшней ночи он не может так легко сказать, что они смогут победить «L», ведь этот человек очень непредсказуем.

— Эбби, собирай вещи, нам нужно срочно уехать из этой квартиры, потому что здесь не очень безопасно, — сказал Фостер, вставая с пола и подавая руку подруге.

— Но куда? Он нас везде найдет, — отчаянно лепетала Миллер, измученная всем этим.

— Мой знакомый завтра уезжает на две недели в другой штат, мы побудем у него, — он уже нашел в шкафу ее синий чемодан и принялся наспех собирать ее вещи.

— Ты уверен, что он нас там не найдет? — вытирая слезы, спрашивала Миллер.

— Эбби, — он подошел к ней, взял за руку и, глядя прямо в глаза, сказал: — Мы будем очень осторожны. Сейчас тут шумиха, соседи наверняка вызвали полицию после выстрела, он засядет на дно, а за это короткое время мы постараемся его найти и уничтожить.

Эти слова, конечно, не успокоили Миллер, но она доверилась ему, и в очень скорое время они покинули квартиру в поисках надежного убежища, в котором могут скрыться хотя бы на две недели.

Миллер все еще тревожил этот переезд, ведь не было никаких гарантий, что там их не найдут. Нельзя быть таким уверенным, что убийца заляжет на дно, дав тем самым попытку его закопать. Сейчас бы она позвонила Томасу, который примчался к ней вмиг, который бы прижал ее к себе крепче и пообещал, что все будет хорошо, что они справятся. Это бы на миг помогло забыть те выстрелы, те настойчивые попытки их убить. Она бы растворилась в его объятьях и ни за что бы его не отпускала. Она бы была маленьким ребенком, которого бы он согревал и оберегал отцовской любовью…

Мысль о том, что она могла умереть, так и не поговорив с Томасом, мучила ее, ведь самое худшее — это не высказать любимому человеку то, что чувствуешь к нему, не извиниться перед ним за странный поступок…

Наверное, если она наберется смелости, то все же с ним поговорит, забыв все обиды, ведь они ни к чему не приведут, особенно тогда, когда знаешь, что можешь подвергнуть свою жизнь опасности в любой момент. То же самое решил для себя и Нэйтен, который был настроен завтра поговорить с Кристофером, ведь он чувствовал, что тот его любит, просто не хочет портить ему жизнь.

С этими мыслями они добрались до квартиры его знакомого, которого, кстати, звали Тео, русоволосого парня с голубыми глазами. Он учился с ними в одной академии. Надо отметить, что в квартире у него было довольно-таки уютно, интерьер был со вкусом. Хотя сейчас до этого не было никакого дела: им лишь бы скрыться от убийцы, покушающегося на их жизни.

— Вы тут можете жить, как у себя дома. Но к моему возвращению ничего не разрушьте, пожалуйста, а то отец убьет меня за это, — сказал Тео, забирая свой чемодан и собираясь уходить.

— А куда уезжаешь, если не секрет? — спросила Миллер, оглядывая гостиную, которая очень ей понравилась.

— Не секрет. Поеду к отцу на две недели, — ответил парень и пожелал им удачи, после чего покинул квартиру, захлопнув за собой дверь.

Миллер плюхнулась на диван, прикрыв веки, чувствуя расслабление по всему телу. Устав от всего, она быстро заснула, зная, что она сейчас в безопасности, что сегодня она выжила…

Запах подгорающего кофе распространялся по всей квартире, заставляя Уилсона подняться с дивана, на который он плюхнулся и случайно заснул. Со словами «черт, подгорает» Томас побежал на кухню, выключая конфорку, на которой стоял пригоревший к железной чаше кофе. Сняв его с плиты, он перелил содержимое в кофейную чашку, после чего поднес к носу и слегка поморщился.

— Да, дожил, Томас. Не можешь уже и кофе нормально сварить, — он с грохотом поставил чашку на стол и запустил руки в волосы, взъерошивая их.

В голове вновь пронесся образ милой незнакомки, которая будоражила его чувства. Когда он смотрел в ее глаза, ему показалось, что он уже их где-то видел, но маска помешала их хорошенько разглядеть. Ее прикосновения тогда вызвали странную реакцию: по коже пробежались мурашки, сердце забилось совсем в другом ритме. Оно то медленно стучало, то ускоряло темп; дыхание сбилось, а глаза не хотели отрываться от этой незнакомки.

Он что влюбился? Это так называется?

Вся его голова была забита мыслями о ней, как он ни старался переключиться на что-нибудь другое. Он еще раз взъерошил волосы, встал из-за стола и пошел за плеером, который лежал в кармане его пиджака. Томас достал его и включил кнопку «Play». Заиграла та самая музыка, под которую они танцевали танго, внутри что-то перевернулось. Он прослушал все песни, даже иногда улыбался, когда слышал песни Бибера или другого исполнителя.

Но потом кто-то позвонил в дверь, и он пошел открывать ее.

— Эдмонд, дружище, заходи, — пригласил лучшего друга домой Уилсон, после заперев дверь.

Кимер, темноволосый мужчина с аккуратной укладкой на голове, большими карими глазами, длинными ресницами, прошел на кухню и присел, разглядывая чашку кофе, который пах гарью. Он слегка поморщился, но потом уже привык к этому запаху.

К слову сказать, Эдмонд Кимер — известный бизнесмен Лос-Анджелеса, который имеет внушительных размеров строительную компанию. Это очень харизматичный, своенравный и упертый молодой человек, который в свои 27 лет сумел завоевать значительную долю рынка и доверие среди партнеров. Политика его бизнеса проста: качество, качество и еще раз качество. Пожалуй, не было ни одного проекта, который бы он не проконтролировал, даже если он передан субподрядчику. Честное имя — вот то, к чему он всегда стремился.

— Рассказывай, что произошло, — сказал Эд, зная, что тому есть, чем поделиться.

Томас стал рассказывать про вчерашний бал, про ту незнакомку, которую он осмелился пригласить на танец и которая заставила его что-то почувствовать. Он делал это с такими эмоциями, то размахивая руками, то покидая свое место, то вновь занимая его. Он часто запускал руки в волосы, потирал глаза, ударял кулаком по столу, который, наверное, развалится, если он еще раз это повторит.

Эдмонд понял, что его друг влюбился, что его срочно нужно спасать, что нужно найти ту незнакомку, иначе он зачахнет, поэтому придумал план, по которому они вмиг разыщут ее.

— Пошли, нельзя терять ни минуты, — говорил Кимер, торопя друга.

Через час они оказались в академии. Сначала Томас расспрашивал у преподавательниц, не теряли ли они что-нибудь на вчерашнем балу, но ответы были разными. Кто-то говорил, что вообще не присутствовал на этом мероприятии, кто-то отвечал, что ушел с половины бала. И он понял, что это был кто-то из студенток, от чего ему становилось не по себе, ведь влюбиться снова в студентку — означало собственную гибель. Он ни на что уже не надеялся, лишь просто хотел вернуть потерянный плеер.

Уилсон зашел в кабинет, где можно сделать сообщение, которое услышит весь университет. И это было правильным решением: так он вмиг разыщет ее, вернет плеер…

— Добрый день, дорогие студенты. Я… Я хочу сделать одно объявление, — его голос невольно начал дрожать, но он быстро собрался и продолжил говорить: — Вчера на балу одна незнакомка, которая танцевала со мной, убежала второпях и потеряла свой плеер. Наверное, выпал из руки. В общем, владелица этого изделия, пожалуйста, зайди в аудиторию 315, чтобы забрать его.

Томас вздохнул: эта длинная речь вызвала сухость в горле, от чего оно немного першило. Сделав глоток воды, которую поднес рядом стоящий Эдмонд, Уилсон продолжил:

— И да, сейчас будет много доброжелателей, поэтому задача усложняется. Владелица должна назвать три первых песни на плеере. Спасибо за внимание.

Он отошел от микрофона и плюхнулся в мягкое кресло, стоящее в этом кабинете. Он опрокинул голову назад, прикрыл веки и тяжело задышал. Какое-то странное чувство мешало ему.