Уилсон сидел в аудитории, откинувшись на спинку стула. Из его памяти все еще не выходили те слова, вылетавшие из уст Миллер с таким гневом, что у него каждый раз при этом воспоминании округлялись глаза. Он не понимал, почему она его ненавидит.

«Ну что я такого ей сделал?»

На этот вопрос не было ответа.

Томас встал и начал ходить по аудитории, изредка почесывая затылок, как будто это поможет ему разгадать давно мучащую его головоломку. Подойдя к подоконнику и присев на него, Уилсон погрузился в воспоминания.

Прозвенел звонок. В аудиторию россыпью ввалились новоиспеченные студенты, в головах которых еще даже не было представления о том, как здесь тяжело учиться. Студенты заняли свои места и, к большому удивлению, уставились на молодого преподавателя, который что-то черкал на бумаге, но от пристального взгляда любопытных учащихся тут же встал и представился:

— Здравствуйте, первокурсники. Меня зовут мистер Уилсон, и я буду вести у вас лекции и семинары по такому предмету, как сценическое искусство. Но сначала я хочу ознакомить вас с правилами нашей академии, так как я теперь являюсь вашим куратором и несу за вас огромную ответственность.

Томас стал зачитывать правила поведения, поведал им историю их академии, а также про праздники учебного заведения. Все слушали его с некой зачарованностью, особенно девушки, ведь он был крайне привлекателен, а его голос грел душу.

Когда Томас ознакомил студентов с правилами академии, в аудиторию вошла девушка. Уилсон отвел взгляд от документа и посмотрел на студентку.

Она была самим совершенством, которого он никогда не встречал за всю свою жизнь. Эти длинные рыжие локоны, аккуратно собранные в пучок, незаурядный, но в то же время милый и привлекательный наряд, замечательная фигура — одним словом, весь образ идеальной девушки с обложки предстал перед ним.

Девушка замялась, чувствуя себя виноватой, а в большей степени смущенной, ведь весь поток людских глаз, в том числе и преподавателя, устремился на нее.

Она была такая чистая, светлая, что, казалось, над ее головой блестел нимб. Девушка нервно теребила выбившиеся из пучка локоны и спустя минуту вымолвила жалкое «извините». Ее голос был таким мягким, приятным, что его захотелось услышать вновь.

Томас же, очарованный такой красотой, вместо того, чтобы поддержать ее, сказал:

— И кто это у нас тут опаздывает?

Когда же девушка произнесла свое имя, то мужчина ненадолго расплылся в улыбке, но потом, сообразив, что это очень странно выглядит с его стороны, принял серьезное выражение лица.

— Ну, раз вы уже опоздали, то хотя бы расскажите немного о себе, чтобы ваши одногруппники знали, как прикрывать вас в следующий раз, если вы решите прогулять мои лекции и семинары, — преподаватель поправил бабочку и занял свое место.

Эбби потупила взгляд. Ее большие зеленые глаза забегали по аудитории в надежде найти до боли знакомые лица друзей, но за партами сидели недовольные, угрюмые парни и девушки, которые сверлили взглядом новоиспеченную студентку.

— Ну что же, раз вы нам ничего не хотите рассказывать, то займите свое место и записывайте за мной лекцию, — лектор постучал пальцами по столу. — И да, меня зовут мистер Уилсон.

В этот же момент Томас злился на самого себя, мучая себя вопросами: «Что она тебе сделала? Ты мог нормально ответить? Поддержать?»

Но внутренний голос шептал, что он поступил правильно, ведь она студентка, первокурсница, как ни крути. И тогда Уилсон согласился со своим сторонником, ведь это была чистая правда.

И сейчас Томас думал, что же случилось с этим ангелочком, который постоянно улыбался. Ведь прошло чуть больше месяца с их первой встречи, а она кардинально поменялась. Она ударила его ножом в сердце, сказав «я ненавижу вас».

Все дело в том, что Томасу никогда такого не говорили. Не то, чтобы у него не было врагов, нет. Просто обычно это говорили за спиной или же у себя в голове, но никто не смел бросаться такими словами прямо в лицо.

Он хотел узнать правду, еще в тот вечер, но Эбби была не в самом хорошем расположении духа и сразу же выпроводила его из квартиры. И Уилсон не знал, что сейчас делать: подойти к ее другу, но он склонялся к той версии, что это ее парень, поскольку они были так близки, что нельзя было не заметить маленьких искр между ними (ох, уж эти мужские ложные догадки!), или же дождаться ее возвращения в академию.

Отойдя от окна, мужчина подошел к журналу, и, открыв последнюю страницу, где была написана информация учащихся группы, принялся выискивать ее фамилию. Найдя ее, он переписал на листок бумаги номер Миллер, после чего аккуратно сложил его и поместил во внутренний карман пиджака с мыслями «я позвоню ей чуть позже».

Нэйтен сидел в укромном местечке академии. Оно славилось тем, что здесь всегда можно побыть наедине со своими мыслями. Сюда в основном приходили, когда что-то случилось или же просто нужно было спрятаться от разгневанного преподавателя.

Парень не раз прокручивал у себя в голове разговор в кафе, вспоминая эмоции, вызванные одним прикосновением теплой ладони Стюарта. Он до сих пор смотрел на эту ладонь и улыбался. Тогда он почувствовал, что его снова влечет к практиканту, и, к великому удивлению, не испугался своего отношения к нему, приняв это как должное.

Да, его беспокоили мысли о том, как на это отреагируют родители, Эбби и все окружающие в целом, но сейчас он не чувствовал той тревоги, которая охватила его пару дней назад.

Нэйтену хотелось коротать больше времени с Кристофером, прикасаться к нему как можно чаще. Пусть даже они не будут парой — Фостер не мог требовать каких-либо чувств с другой стороны — но он будет получать неимоверное удовольствие от каждого проведенного с ним вечера.

Фостер вдруг вспомнил, что Кристофер предлагал свою помощь, и счел за нужное обратиться к нему. Но Стюарт, кажется, как будто прочел его мысли и вот уже приближался к парню.

— И что мы тут делаем? — все тем же милым, пронзающим до дрожи голосом говорил Кристофер.

— Я думаю, что было бы неплохо записаться к тебе на курсы «Как смириться с тем, что ты гей», — отшучивался Нэйтен.

— Я вижу, ты уже шутишь, а значит, не все еще потеряно, — Кристофер подошел ближе и устремил взгляд в глаза напротив.

— Что ты делаешь? — в растерянности на действия Стюарта пролепетал Фостер.

— Расслабься, просто хочу проверить твою реакцию, — практикант взял студента за руку, после чего приблизился к уху и прожигал кожу разгоряченным дыханием, которое дурманило голову Нэйтена.

Парень почувствовал, как что-то кольнуло в животе, как ноги стали ватными, а сердце забилось в тысячи раз быстрее, когда Кристофер выдыхал горячий воздух ему в шею.

— Твое сердце бьется так, будто сейчас вырвется из груди, — все еще не теряя схватки, говорил Стюарт.

Но Нэйтен не смог произнести ни слова: действия Кристофера свергли его наповал, не давая возможности на реванш. Фостер хотел было продолжить игру, затеянную практикантом, и нанести ответный удар, но не успел, так как противник был смышленее и просчитал это действие, поэтому при первой же попытке отстранился.

— Да, тебе еще учиться и учиться. Но у тебя есть прогресс: ты не сторонишься своих чувств, а значит, еще не все потеряно. Я думаю, что нам стоит где-нибудь встретиться, — взяв всю инициативу на себя, Кристофер посмотрел в серые глаза Нэйтена в ожидании ответа.

— Как насчет бильярда?

— Думаю, неплохой вариант, — согласился Стюарт и тут же ушел в неизвестном направлении.

Фостер же тяжело вздохнул и проводил взглядом объект своего воздыхания. В голове парень прокручивал недавнюю схватку, которая оставила неизгладимое впечатление в его сердце. По телу пробегала легкая дрожь, а на шее отпечаталось разгоряченное дыхание Кристофера, которое до сих пор щипало кожу.