Томас зашел в квартиру и кинулся к шкафу, потому в этом не желал идти на встречу.

— В этом меня уже видели, значит, надо что-то другое, — делал логические умозаключения мужчина, как ему зазвонил телефон.

На экране высветилось имя «Эдмонд», поэтому он не стал медлить и тут же поднес трубку к уху.

— Алло, чувак, привет, — подпирая плечом телефон, а руками выбирая наряд, сказал Уилсон.

— Привет. Сегодня я еду на одну вечеринку, где собираются все владельцы крупных компаний Лос- Анджелеса. Заеду за тобой, — радостно говорил Кимер.

— Ох, у меня сегодня своя «вечеринка», — ответил с улыбкой на лице Уилсон.

— В смысле? — послышалось на той стороне.

— Я тебе забыл сказать, — закатил глаза Томас. — Сегодня, придя в академию, я обнаружил на своем столе записку. Сейчас даже зачитаю.

Уилсон взял вешалку, на которой висел его сегодняшний костюм, и залез во внутренний карман, куда положил записку.

— Вот. «Приходи сегодня в восемь часом вечера на пирс, что в одном квартале от академии, и узнаешь, кто я».

— Ого, ну я тебя поздравляю. Не веди себя там как мудак, прошу. Твои принципы, мол ты не можешь быть со студенткой, сейчас никому не нужны. Всем плевать. Люди делают то, что хотят, — дал наставление Кимер.

— Ой, разберусь без тебя. Лучше бы посоветовал, что мне надеть, а то я, как дурак, разложил вещи и пялюсь на них полчаса.

— Ну… Надень свой костюм, в котором ты был на балу, маску можешь тоже. Если и она будет в этом, то это твоя судьба, чувак, — на той стороне послышался заливистый смех.

Эдмонду было очень весело, а вот Томасу не очень: встреча все-таки была волнительна для него.

Сбросив вызов, не желая больше с ним разговаривать, Уилсон все-таки принял совет друга и надел тот самый костюм, так много значащий для него.

Сегодня решится его судьба. В этот вечер он увидит ту, которую уже ищет так долго. Что ему сделать? Обнять? Поцеловать? Что-то сказать? Как вообще себя вести?

Он ударил себя кулаком по ноге, чтобы успокоиться и отогнать эти мысли, сел в джип и отправился на встречу.

Вечерний ветер дул в лицо, разбрасывая волосы на голове. Томас шел по песку, который понемногу попадал в ботинки. Океанские волны прибывали к берегу, ударяясь об него, и вновь уходили в даль. Он шел и о чем-то думал, как вдруг услышал до боли знакомую мелодию.

Прислушиваясь, он тут же ее узнал. Именно под нее он танцевал танго с красивой незнакомкой. Томас ускорил шаг, желая быстрее оказаться там, но музыка была далеко, где-то в конце пляжа, в том месте, откуда отбывают яхты и пароходы, где простые люди могут посидеть и помочить ножки в океанской водичке. А он находился где-то посередине, поэтому решил бежать, думая, что все это иллюзия, что все это исчезнет, если он вовремя не придет.

И вот он у цели. Он завороженно посмотрел на девушку, стоящую к нему спиной, выжидающую чего-то. Она была в том самом красном платье, руки покрывали черные до локтя перчатки. Она слышала, что кто-то пришел, но не решалась обернуться.

Уилсон подошел к ней ближе в надежде увидеть и разглядеть ее лицо. Но она обернулась сама, глядя ему прямо в глаза. На лице была та же золотистая маска, как тогда на балу, и он точно был уверен, что это та самая красавица.

— Здравствуй, — неуверенно произнесла девушка.

Этот голос был такой нежный, такой приятный, что ему хотелось ее слушать и слушать, но проблема была в том, что незнакомка снова замолчала, отвернулась от него и пошла на самый край пирса, чтобы разглядеть красивый закат.

Томас, как бы повинуясь, пошел за ней и также начал смотреть куда-то в даль. Так они простояли около десяти минут, пока девушка не начала дрожать от холода, внезапно появившегося. Томас снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. Она лишь кивнула в ответ. Просто кивок, ни одного словечка.

— Ты написала, что сегодня я узнаю, кто ты. Я даже обрадовался, так как мне больше не нужно тебя искать. Мои попытки найти тебя оказались тщетными, был лишь обман, — нарушил тишину Уилсон.

— А как ты узнал, что те студентки не та девушка с бала? — вновь этот нежный голос врезался в голову.

— Они обычные, в них нет того, что я нашел в тебе в тот вечер. Ты была необыкновенная, такая стеснительная поначалу, но потом взрывная, окрыляющая, одухотворяющая, — он улыбнулся и посмотрел на девушку, которая вздернула уголками губ.

— Столько эпитетов! А будешь ли ты рад, когда узнаешь, кто я на самом деле? Не убежишь с пирса в ту же секунду, когда я сниму маску? — боязно говорила незнакомка.

— Нет! После стольких поисков я не думаю, что захочу уйти, — на одном дыхании произнес Томас.

Девушка повернулась к нему лицом, посмотрела к бездонные карие глаза, в которых мелькали искорки, и медленными движениями сняла с себя парик и маску.

Томас на минуту окаменел, когда увидел перед собой Эбби. То ли это было от радости, то ли от неожиданности. Его глаза перестали моргать, а губы слегка приоткрылись.

Как же он не узнал родной голос? Как он не заметил этих зеленых глаз, в которые нередко засматривался? Как он так обманулся? Почему отбросил этот вариант? Почему искал свое среди чужих?

Он медленно начал подходить к Эбби, которая немного помрачнела после его реакции. Он взял ее руку, такую холодную и как будто безжизненную, посмотрел ей в глаза, которые забегали в разные стороны, как только его взгляд пал на нее.

— Эбби, я не ожидал, что это ты. Почему-то я сразу не подумал о тебе, зная, что ты меня ненавидишь, — произнес он, все еще не отрывая от нее взгляда.

— Наверное, ты разочаровался, как я и полагала, хотел увидеть другую, но не собственную студентку, — она отчаянно вздохнула и опустила голову.

— Нет, что ты. Я рад, правда, рад. Я искал тебя так долго! На том балу ты вскружила мне голову, и я засыпал с мыслями о тебе, — его голос предательски дрогнул. — Тогда, на парковке, ты ведь пыталась мне это сказать, а я по-дурацки уехал, а потом и вовсе забыл с тобой поговорить.

Эбби поджала губы, не зная, что ей сейчас ответить и вообще делать. Она подняла голову и посмотрела на него. Их глаза встретились, они смотрели друг на друга около минуты, а потом отвели взгляд в разные стороны: Миллер — вниз, а Уилсон — в океанскую даль.

— И что ты теперь будешь делать, зная, что та незнакомка — это я? — тихо, надеясь, что он не услышит, спросила она.

Но он все прекрасно слышал, но молчал, не зная, что ей ответить. Он и сам не знал, что ему сейчас делать: поддаться соблазну и быть всегда рядом с ней или же поступить как-то по-иному. Он любил ее по-настоящему. Так, как полагается мужчине. Он не хотел сломать ее, как когда-то сделал, думая, что это все ради нее. Но кого он пытался обмануть тогда? Себя?

Тогда он поступил как настоящий эгоист. Он знал. Он все прекрасно знал. Он понимал, что этими словами причинит ей боль, хотя он и пытался ее защитить. Тогда он, как ему сейчас казалось, делал все в угоду себе, думая только о своих чувствах. Но теперь, стоя рядом с ней и держа ее за руку, он не хотел ее отпускать, не желал снова причинить ей боль.

Он крепко-крепко прижал ее к себе, вдыхая аромат ванили, исходящий от ее тела. Эбби обняла Томаса за спину, прижимаясь к нему всем своим телом, зарываясь ему в плечо, вдыхая его новый одеколон, которым он прежде не пользовался. Она улыбнулась, понимая, что он от нее не уйдет. И Томас не мог этого не заметить.

— Эбби, я не хочу тебя отпускать, — сказал Уилсон, не разрывая объятий.

Миллер ничего не отвечала. Она просто была счастлива, что он сказал ей эти слова. Так долго она ждала этого момента. Она не жалела, что не сделала этого раньше, ведь скажи она ему в академии, такого бы не было. Как говорят, надо оказаться в нужное время в нужном месте.

Томас отодвинулся от Эбби и, взяв ее за руку, повел на самый край пирса. Они присели и свесили ноги, которые не доходили до океанской воды. Томас обнял ее за плечи, крепко прижимая к себе, чтобы она не замерзла. Эбби легла ему на плечо, устраиваясь поудобней. Она приобняла его со спины, чувствуя, как каждая мышца его тела содрогается при одном ее прикосновении.