Прочистив горло, Уилсон положил руку на плечо Эбби, чтобы та повернулась к нему лицом. Но вместо этого она скинула мужскую руку со своего плеча и отошла на дальнее расстояние.

Несколько минут в комнате было огромное напряжение разрядом в 220 вольт. Мистер Уилсон ходил из угла в угол, не зная, как начать разговор. Обычно Томас был решительным в беседах, касающихся выяснения отношений, но в данный момент внутри него было что-то, что блокировало его действенность.

Пройдясь рукой по своим взъерошенным волосам и поправив очки, мистер Уилсон все-таки завел разговор:

— Мисс Миллер, я пришел сюда, чтобы поговорить о вчерашнем утреннем инциденте… Эм… Понимаете, я не знаю, за что вы хотели меня ударить и за что вообще меня ненавидите, — Уилсон подошел к девушке.

— Да?! Серьезно?! А с чего я должна вас «любить»? Вы портите мне жизнь, мешаете раскрыть одно дело, крайне важное для меня! Вы просто угрожаете мне и моему другу, а после этого спрашиваете, почему я вас ненавижу?! Ха, — Эбби разнервничалась и, поставив руки в боки, начала расхаживать по комнате.

— Но… Постойте же, — в недоумении вымолвил преподаватель. — Как же я вам угрожаю?

— Послушайте, не стройте из себя глупца, вы все прекрасно понимаете! Я не хочу вас видеть, поэтому живо выметайтесь из моей квартиры! — настойчивым тоном произнесла Эбби.

— Как вы со мной обращаетесь?! Я все еще ваш преподаватель, позвольте отметить, — мистер Уилсон размахивал руками.

— Убирайтесь вон из моего дома! Мы все равно добьемся своего, и нам не страшны ваши угрозы! — Эбби взяла маленькую подушку с дивана и кинула ее в преподавателя, чтобы тот вконец зашевелился.

Прихватив свой кожаный портфель, мистер Уилсон покинул квартиру Миллер со словами «сумасшедшая».

Эбби была подавлена больше, чем вчера утром. Она бессильно упала на колени и заплакала, что было мочи. Она ненавидела этого человека. Да, ненавидела, и, если бы ей представилась возможность его убить, она бы сделала это, несмотря на законы штатов.

Она не знала, как ей теперь себя вести. С одной стороны, она боялась собственных сказанных слов в сторону мистера Уилсона, ведь теперь он считает ее умалишенной. С другой стороны, внутри бушевала гордость, она вновь чувствовала себя чертовой Валькирией, которая смогла дать отпор и не податься соблазну.

— Кто же ты, мистер Уилсон, мой брат, мой друг или же чертов демон-искуситель? — сквозь слезы шептала девушка.

P.S. Обсудить главу можно в группе ВК https://vk.com/booksbyannkostrova

На часах было ровно восемь вечера. Мужчина варил на кухне кофе, вдыхая приятный аромат. Он постоянно помешивал содержимое турки, добавляя туда корицу, мускатный орех и кардамон. Он всегда готовил кофе по своему фирменному рецепту, когда у него были гости, и его напиток производил на них неизгладимое впечатление, будто бы в нем было что-то магическое.

Аккуратно переливая свежеприготовленный кофе в две маленькие белые кружки, он немного обжегся и начал бранить себя за неосторожность. Поставив чашки на маленькие блюдца, а затем на поднос, мужчина понес кофе в гостиную, где его дожидалась молодая девушка.

— Вот и наш кофе, — мужчина поставил поднос на журнальный столик и присел рядом с девушкой.

— Спасибо, мистер Купер, вы очень любезны, — Эбби взяла кружку в руки и сделала небольшой глоток.

— Так вы, значит, любите рисовать? — спросил Питер, улыбаясь собеседнице.

— Да, очень. Я рисую, когда меня что-то беспокоит или просто нечем заняться. Знаете, рисование — это отличный способ снять стресс.

— Я вас прекрасно понимаю, Эбби. Я сам в молодости любил выражать свои эмоции через бумагу. Я рисовал даже, когда злился, — Питер сделал один глоток бодрящего напитка. — И это оказалось гораздо лучше, чем заниматься боксом для перераспределения энергии в нужные русла. Есть в рисовании что-то таинственное.

Миллер улыбнулась.

— Эбби, скажите мне вот что. Для вас рисование — это просто хобби? Или вы возлагаете большие надежды, поступая в мою школу?

— Мистер Купер, я даже не знаю, как вам сказать. Но буду честной: я рассматриваю рисование как запасной вариант. Я бы хотела усовершенствовать свои навыки. Еще в старшей школе некоторые мои работы были отправлены на выставку, но вы понимаете, что они были любительскими, так что результата они не принесли, — Миллер заправила выбившуюся прядь волос за ухо.

— Это уже хорошо, Эбби. Моя дочь показывала ваши работы, и, знаете, они привлекают. Конечно, есть погрешности. Я думаю, я могу подыскать вам местечко в своей школе, — поставив кружку выпитого кофе на поднос, говорил Питер.

— Я бы была вам очень благодарна! — любезничала Миллер.

— Но только учтите, Эбби, что перед вами огромный фронт работы. И только ваше упорство и трудолюбие позволят вам покорить вершины.

— Я понимаю, мистер Купер. Я приложу все усилия, чтобы вас не подвести.

Рисование стало в последнее время для Эбби единственным развлечением, которое помогало забыть то, что происходило вокруг нее. Каждый раз, черкая грифелем на белой бумаге, она погружалась в состояние полного умиротворения. Но иногда подсознание играло с ней злую шутку, и вместо красивого пейзажа на бумаге вырисовывался портрет ее ненавистника мистера Уилсона, который она потом просто жгла. Так было легче, она думала, что таким образом причиняет ему боль, или просто хотела себя в этом уверить.

— Оставьте мне свой номер, я вам наберу в течение следующих двух недель и сообщу, когда можно будет прийти, — Купер оставил ручку и бумагу на столе, а сам пошел мыть кружки после кофе, чтобы сохранить в доме порядок.

Эбби взяла ручку и красивыми цифрами вывела свой мобильный номер на листе. Подписав «Эбби Миллер», девушка вздрогнула, взглянув на первую букву своего имени. Она снова вспомнила, как им прислали кассету, лекцию вчера утром, приход мистера Уилсона и его холодный взгляд.

Она вспомнила, как говорила «я ненавижу вас», как хотела дать ему пощёчину, как он схватил ее за руку. Она вспомнила его взгляд, которым он скользил по ее телу. Эту утреннюю схватку она не забудет, она что-то прочувствовала, но что? Этого она не знала.

Из ее раздумий вывели громкие шаги Питера Купера, который вошел в гостиную и присел в кресло, обтянутое белой кожей.

— Послушайте, вы же учитесь с моей дочерью, так? — устроил допрос мистер Купер.

— Да, все верно. Мы учимся в одной группе.

— Знаете, я очень рад, что вы у нее появились. Она стала приходить домой счастливой, она стала рассказывать свои секреты. Я рад, что моя дочь завела такую подругу. Я думаю, — Питер потер кончик носа, — вы хороший человек. Я это вижу по вашим глазам.

— Спасибо, мне приятно, но мне уже пора идти. Меня ждет друг, — в растерянности пролепетала Миллер и, взяв свой портфель, направилась к выходу.

— Да-да, — расширил глаза Питер и выпустил девушку.

Миллер выбежала из квартиры подобно фурии. Не то, чтобы она испугалась Питера, просто ей было очень неловко: ее так хвалят, думают, что в жизни все хорошо, что живет она, как в сказке, но, на самом же деле, все было по-иному.

Жадно глотая холодный воздух, Эбби шла по бульвару, медленно перебирая ногами. В голове кружился осиный рой мыслей, от которых она не могла избавиться.

Неожиданный приход мистера Уилсона и полученная кассета с угрозами просто выбили девушку из колеи. Она не знала, что ей сейчас делать: идти дальше или же оставить все, как есть, и жить своей жизнью.

Конечно же, Эбби желала больше второго, ведь она приехала в Лос-Анджелес не для того, чтобы страдать, играть в детектива и получать угрозы. Смирившись со смертью Кристиана, она приехала в мегаполис, чтобы обрести счастье, построить карьеру актрисы и покорять вершины. Однако все обернулось совершенно иначе. И, как бы Эбби ни хотелось оставить все в прошлом, она понимала, что пути обратно уже нет. Ей нужно узнать правду, чего бы это ей ни стоило.