Тем временем Томас и Эбби уже давно сидели в машине и ехали по указанному адресу решать новые загадки и искать стоящие улики. В машине заиграла песня «One direction» — «Little things», та самая, под которую они некогда танцевали.

Как только она началась, у обоих сразу же нахлынули воспоминания о концерте, на котором им довелось потанцевать. Это были настолько приятные и теплые воспоминания, что оба улыбались, переглядываясь друг с другом. Наверное, они хотели что-то друг другу сказать, в чем-то признаться, но эта неловкость, что они разных весовых категорий, все-таки мешала им. Когда Томас посмотрел на Эбби, у нее внутри вновь что-то перевернулось, щеки залились румянцем, а на лице появилась немного кривая улыбка.

Машина остановилась у места назначения, но никто не спешил выходить. По радио все еще играла песня «Little things». Томас снова посмотрел на Эбби, но уже более нежным взглядом. На его лице появилась легкая улыбка. Казалось, он хотел что-то сделать, но почему-то не решался. Миллер посмотрела на Уилсона в ответ и также улыбнулась, но когда он стал приближаться, ее глаза вдруг забегали по салону автомобиля, а на щеках вновь появился алый румянец.

Через пару секунд расстояние между ними значительно сократилось. Их губы находились на столь короткой дистанции, что, казалось, они вот-вот соприкоснутся. Эбби прикрыла глаза в ожидании, предвкушая тот сладостный момент, когда губы Томаса коснутся ее нежных пухлых губ. И все бы ничего, если бы не телефонный звонок, который был так некстати.

Эбби отпрянула и отодвинулась от Томаса, который сразу же опустил глаза. Достав из кармана телефон, она начала проклинать Нэйтена, который испортил своим звонком такой момент, который, наверняка, уже не повторится. Недовольно закатив глаза, Миллер нажала кнопку «ответить».

— Алло, Эбби, мне очень плохо, — томно говорил Фостер, который, как показалось Миллер, был почти сломлен.

Услышав расстроенного друга, Эбби не могла оставить его в беде, пусть ей сейчас и не хотелось никуда уезжать, пусть ей и хотелось остаться здесь и продолжить тот момент, но сейчас ее желания были на втором плане.

— Томас, отвези меня к Нэйту, у него проблемы, ему очень плохо. Я не могу оставить его одного. Он нуждается в моей поддержке, — буквально на одном дыхании проговорила Миллер, чувствуя себя немного неловко оттого, что она вот так вот сбегает от мужчины своей мечты.

Уилсон кивнул головой, что означало, что он выполнит ее просьбу, после чего завел джип, и они отправились по указанному адресу.

Всю дорогу в машине стояла тишина, никто из них не пытался вымолвить и слова, возможно, потому, что они чувствовали себя неловко, ведь еще чуть-чуть, и они бы поцеловались!

Внутри Уилсон себя проклинал. Ведь он не должен был сорваться! Он не должен был поддаться своим чувствам! Возможно, он был даже рад, что их прервал Нэйтен, ведь если бы не он, то непонятно, что бы было с ними дальше…

— Нэйтен, что случилось?! — врываясь квартиру и бегло выискивая глазами друга, кричала Эбби.

На ее лице можно было увидеть какой-то испуг, который резко сменился печалью, когда она увидела Фостера на кухне с бутылкой спиртного. Подойдя к нему со спины, Миллер приобняла его за шею, склоняясь к щеке, чтобы оставить там легкий дружеский поцелуй, на что Нэйт что-то хмыкнул в ответ и припал к столу, закрываясь руками.

Было видно, что он очень подавлен, и именно это пыталась выяснить Эбби в течение пяти минут, но попытки были тщетны, ведь Фостер лишь что-то мычал, стучал кулаками по столу, водил пальцами по голове, чуть ли не вырывая собственные волосы, потирал глаза и просто смотрел на Миллер.

Его рот поочередно открывался, как будто он хотел что-то сказать, но не мог, потому что ком изнутри мешал это сделать, слезы начинали постепенно скатываться по щекам, капая на стол и создавая небольшую лужицу.

Миллер подсела ближе к Фостеру, приобняв его за плечи и бросив опечаленный взгляд.

— Расскажи мне, пожалуйста. Я ведь хочу тебе помочь. Я не могу смотреть, как ты страдаешь, — Эбби посмотрела в его серые глаза, которые блестели от слез, и провела пальчиками по его волосам.

Нэйтен, как маленький ребенок, припал к ее плечу, зарываясь в кофточку, обнял ее, что было сил, и начал дрожащим голосом рассказывать всю историю, которая превратила его в жалкое создание, сидящее здесь и плачущее в жилетку своей подруги.

От каждого слова, сказанного Эбби, у Нэйтена сильно сжималось сердце. Ведь, по правде сказать, ему было больно, очень больно об этом говорить. А вспоминать было еще болезненней.

В какой-то момент Миллер стал противен этот практикант, который так умело растоптал чувства неопытного в этих делах парня; ей хотелось прямо сейчас пойти к нему, выплескать весь гнев, как-то заступиться за друга, как-то ему помочь, но она также понимала, что не имеет никакого права лезть в их отношения.

Осознав, что Фостер захлебывается в собственных слезах, Миллер быстренько вскочила со стула и подала ему стакан кристально чистой воды, пытаясь хоть как-то привести его в чувства. Кажется, ей это удалось, после того как она заметила, что слезы перестали катиться с его глаз и попросту сохли на его разгоряченных щеках.

— Нэйт, я понимаю, насколько тебе больно, но это нужно пережить, ведь ни он первый, ни он последний, понимаешь? Он… Он не достоин твоих слез и страданий. Это очень тяжело, но нужно это преодолеть, ведь слаб тот, кто не пытается с этим что-то сделать, — Эбби продолжала гладить друга по спине, вырисовывая там всякие узоры, известные только ей.

Нэйтен слушал Эбби и просто поражался оттого, насколько умна его подруга. Все ее слова были правдивы, несли в себе некий смысл, и он понял, что их нужно придерживаться, хоть и нелегко забыть того, кого так долго носил в своем сердце, от взгляда которого все переворачивалось внутри и становилось тяжело дышать. Но это действительно нужно пережить, и сделать это гораздо проще, когда рядом с тобой такой надежный человек, какой и являлась в его представлении Миллер.

— Спасибо, правда, я просто должен был кому-то выговориться. Ты, наверное, посчитаешь меня каким-то психопатом, который плакал, как маленькая девчонка? — из его уст послышался смешок над самим собой, что означало, что ему становилось намного легче.

Миллер ничего не ответила, лишь улыбнулась в ответ и прижалась ближе к другу, который с радостью взял ее в свои объятья.

Разговаривая обо всем на свете, они просидели вот так в обнимку до полуночи, почти не поглядывая на часы, ведь время пролетело так быстро, что они и не заметили, как за окном сверкала яркая луна, заставляющая всех людей покинуть улицу и улечься удобнее в кроватке с теплым одеялом.

Луна была белая, с крупными габаритами, так и манила к себе, чтобы разгадать все тайны, что творятся за пределами Земли. Она была успокаивающая и манящая на сон, что вскоре Эбби и Нэйтен заснули на диване в полулежащем положении.

Звук звонящего телефона давил на мозг: рингтон был настолько противным и раздражающим, что даже не верилось, что когда-то сама Эбби поставила его на звонок. Не желая снимать трубку и все больше раздражаясь, Миллер что-то бурчала себе под нос, и, поверьте, если бы можно было разбить телефон о стенку или, не двигаясь, оборвать звонок, она бы сделала это непременно.

Но чудо не произошло, поэтому Миллер продолжала лежать, при этом ища еще одну диванную подушку, чтобы можно было в нее зарыться и вовсе не слышать этот давящий на мозг звук. Но, как оказалось, Фостер был умнее: он сообразил раньше и вот уже мирно сопел, закрыв уши двумя подушками.

— Кто же звонит в такую рань? — прикрыв свою голову подушкой и вжимаясь в диван в надежде поскорее исчезнуть из этой комнаты, бормотала Эбби.

Ее жутко напрягало это настойчивое бряканье, ведь по ее меркам нормальный вежливый человек положил бы трубку после третьего гудка, а этот звонит уже около минуты.