А-Цин, убедившись, что он без малейшей ошибки описал Сяо Син Чэня, и к тому же, сам не выглядел негодяем, сказала: «Я знаю, где он. Даоцзан, идем за мной!»

Сун Лань несколько лет безуспешно бродил по свету в поисках лучшего друга и уже несчетное количество раз познал горечь разочарования. Сейчас он, наконец, услышал о Сяо Син Чэне и некоторое время стоял, не веря своим ушам. Сун Лань с большим трудом вернул себе присутствие духа и забормотал: «Спасибо… Спасибо…»

А-Цин почти довела его до их пристанища, но мужчина вдруг неожиданно остановился. Она спросила: «Что такое? Ты не хочешь идти?» 

Сун Лань, по неизвестным причинам, был до крайности бледен. Он, не мигая, смотрел на дверь похоронного дома, словно страсть, как хотел ворваться внутрь, но ему недоставало смелости. Вся его гордыня исчезла без следа. Вэй У Сянь предположил: «Может быть, он робеет от того, что давно не видел своего друга?»

Когда же Сун Лань насилу собрался с мыслями и приготовился войти в дверь, его на шаг опередила праздношатающаяся фигура, легкой походкой прошествовавшая в дом.

При виде этого человека лицо Сун Ланя моментально из бледного стало серым!

Из дома послышались взрывы хохота. А-Цин простонала: «А вот и моя докука вернулась».

Сун Лань спросил: «Кто он такой? Почему он здесь?»

А-Цин заворчала:  «Пройдоха он, вот кто. И имени своего не сказал, так что, пес его знает, кто он такой. Даоцзан его спас, а тот прилип к нему и с тех пор не отстанет. Что б ему пусто было!»

Гнев и изумление чередовались на лице Сун Ланя друг с другом. Через пару мгновений он приказал: «Ни писка!»

А-Цин испугалась его гримасы и послушно затихла. Они бесшумно приблизились к похоронному дому, и один вжался в стену у окна, а другой залег на землю под ним. Изнутри донесся вопрос Сяо Син Чэня: «Чья сегодня очередь?»

При звуке его голоса руки Сун Ланя так сильно затряслись, что А-Цин никак не могла этого не заметить.

Сюэ Ян ответил: «А давай больше не будем соблюдать порядок и попробуем по-другому».

Сяо Син Чэнь сказал: «Сегодня ведь твой черед, поэтому ты и завел этот разговор. Ладно, рассказывай, что придумал».

Сюэ Ян объяснил: «Вот две палочки. Если вытягиваешь длинную, то остаешься дома; а если короткую – то тебе и идти. Ну как, согласен?»

Наступила тишина, но вскоре вновь раздался смех Сюэ Яна: «У тебя короткая, а значит, я выиграл. Вперед!»

Сяо Син Чэнь покорно смирился: «Ну что ж, делать нечего. Я пошел».

Судя по шороху, он действительно встал и направился к двери. Вэй У Сянь радостно подумал: «Отлично, выходи поскорее на улицу! Пусть Сун Лань перехватит его у входа и бежит, не чуя под собой ног!»

Но не успели шаги Сяо Син Чэня ускориться, как Сюэ Ян вдруг сказал: «Вернись. Я пойду».

Сяо Син Чэнь удивился: «Почему ты вдруг согласился?»

Сюэ Ян поднялся на ноги: «А почему ты такой дурак? Тебя только что обвели вокруг пальца. Это ведь я вытянул короткую, но за спиной припрятал третью палочку, самую длинную. Какую бы ты ни выбрал, я все равно мог предъявить ветку побольше. Я пользуюсь твоей слепотой, только и всего».

Он еще немного посмеялся над Сяо Син Чэнем и лениво выплыл на улицу, сжимая в руке корзину. А-Цин взглянула на Сун Ланя, дрожащего всем телом, и не поняла причины столь сильной ярости. Мужчина жестом приказал ей молчать, и только когда они отошли на приличное расстояние, Сун Лань принялся расспрашивать А-Цин: «Этот человек… Когда Син… Когда именно даоцзан спас его?»

Он говорил чрезвычайно серьезным тоном, и А-Цин, сообразив, что шутки кончились, ответила ему столь обстоятельно: «Уже давно, несколько лет назад».

Сун Лань спросил: «Даоцзан все это время не знал его имени?»

А-Цин покачала головой: «Нет».

Сун Лань продолжил: «Чем он занимался, пока находился с даоцзаном?»

А-Цин припомнила: «Раскидывался остротами, доставал меня и пугал… О, а я еще он ходит с даоцзаном на ночную охоту!»

Сун Лань сурово нахмурился, вероятно, догадавшись, что Сюэ Ян вызывался помочь явно не по доброте душевной: «На ночную охоту? А на каких тварей, знаешь?»

А-Цин не смела отвечать, что в голову взбредет, и тщательно подумав, сказала: «Раньше они часто истребляли ходячих мертвецов. Но это было уже довольно давно. Сейчас они убивают призраков, одержимый скот и так далее». 

Чем больше Сун Лань узнавал от нее, тем сильнее чувствовал неладное, но пока не находил никаких зацепок. Он продолжил: «Даоцзан к нему привязался?»

А-Цин с большой неохотой, но все же признала: «Мне кажется, даоцзан чувствовал себя очень несчастным в одиночестве… А сейчас у него наконец-то появился тот, кто также, как и он, заклинатель… Думаю, ему вроде как нравится слушать шутки этого типа».

Лицо Сун Ланя заволокли тучи негодования и раздражения. Посреди этого хаоса лишь одно оставалось ясным.

Сяо Син Чэнь не должен об этом знать!

Он предостерег: «Не рассказывай даоцзану ничего лишнего».

С этими словами он хладнокровно посмотрел в направлении ушедшего Сюэ Яна и отправился вслед за ним. А-Цин крикнула ему вслед: «Даоцзан, ты хочешь побить мерзавца?»

Но Сун Лань уже исчез вдали. Вэй У Сянь подумал: «Он не просто побьет его. Он нашинкует Сюэ Яна на кусочки!»

Сюэ Ян вышел из дома с корзиной для овощей наперевес. А-Цин знала, какую дорогу он выберет, если соберется на рынок, и с бешено колотящимся сердцем срезала путь, стремглав пробежав через рощицу. После небольшой погони она все же увидела впереди себя силуэт Сюэ Яна. В руке он держал корзину, доверху наполненную капустой, редькой, паровыми пирожками и прочей снедью. Сюэ Ян с разомлевшим видом еле переставлял ноги и томно зевал по сторонам: похоже, он уже возвращался домой.

А-Цин всегда умела хорошо прятаться и подслушивать. Она прошмыгнула за заросли сорняка, растянувшиеся на обочине, и, крадучись, последовала за ним. Внезапно впереди нее раздался холодный голос Сун Ланя: «Сюэ Ян».

Лицо Сюэ Яна вмиг приняло угрожающий вид, словно кто-то с ног до головы окатил его ведром ледяной воды или же отхлестал по щекам, пробудив от крепкого сна.

Из-за дерева вышел Сун Лань, держа в руке уже обнаженный меч острием в землю. 

Сюэ Ян притворился пораженным: «Ба, да это же даоцзан Сун! Какой редкий гость. Пришел наесться задарма?» 

Сун Лань бросился на него с мечом. Сюэ Ян, мгновенно выудив из рукавов Цзян Цзай, отбил удар, отступил на несколько шагов назад и поставил корзину под дерево: «Ах ты, сучий заклинатель! В кои-то веки я в самом деле хотел сходить за покупками, а тут нарисовался ты и испортил мне все настроение!»

Сун Лань отчаянно атаковал, стремясь нанести противнику смертельную рану. Он глухо прорычал в ответ: «Что за ушлую пакость ты планируешь?! Зачем ты так долго остаешься подле Сяо Син Чэня?!»

Сюэ Ян рассмеялся: «А я-то все гадал, с чего вдруг даоцзан Сун вспомнил обо мне. Так значит, ты хочешь задать пару вопросов».

Сун Лань дымился от ярости: «Говори! Почему отброс, вроде тебя, вдруг проявил любезность и предложил помочь ему в ночной охоте?!

Воинственный дух озарил его лицо, и на щеке Сюэ Яна заалела царапина, но тот ни капли не испугался: «Оказывается, даоцзан Сун так хорошо меня знает!»

Один из них сражался с мастерством, отточенным в благородной школе строго образца, другой же следовал пути разбойников, привыкших предавать все огню и мечу. Сун Лань, очевидно, превосходил Сюэ Яна в искусстве фехтования, и вскоре пронзил его руку насквозь: «Говори!»

Не тревожься Сун Лань этим вопросом столь сильно, и меч, скорее всего, угодил бы Сюэ Яну не в руку, а прямо в шею. Однако тот, несмотря на свое ранение, ничуть не изменился в лице: «Ты и впрямь так жаждешь услышать правду? Боюсь, она сведет тебя с ума. Все же некоторых вещей лучше не знать».

Сун Лань произнес холодно, как никогда: «Сюэ Ян, мое терпение на исходе!»

Сюэ Ян со звоном заблокировал атаку, нацеленную на его глаза, и ответил: «Ну что, раз ты так настаиваешь, то так и быть. Знаешь, чем занимался твой закадычный друг и товарищ? Он целыми тоннами уничтожал ходячих мертвецов, изо всех сил изгонял зло из этого мира и ничего не просил взамен. Подобное и впрямь трогает. Конечно же, он вырвал свои глаза и отдал их тебе, превратившись в слепого, но хорошо, что Шуан Хуа по-прежнему способен указывать ему направление некроэнергии. А знаешь, что еще лучше? Я обнаружил, что людей, отравленных трупным ядом и лишенных возможности говорить из-за отсеченного языка, Шуан Хуа не может отличить от мертвых, так что…»