Вэй У Сянь закрепил произведенный эффект: «Вы должны слушаться меня во всем. Никакого неповиновения. Ясно?»

«Да!» 

Вэй У Сянь хлопнул в ладоши: «Поднимайтесь. Те, кто не вдохнул яд, несут тех, кто отравился, лучше всего, на спине. Если же вы можете поднять их только на руки, то убедитесь, что голова и сердце всегда находятся выше остального тела».

Лань Цзин И сказал: «Но я могу идти сам. Зачем же нас нести?»

Вэй У Сянь ответил: «Гэгэ, если ты вздумаешь порезвиться, то кровь в твоем организме будет перемещаться быстрее, а значит, скорее достигнет сердца. Вот поэтому вам всем нужно поменьше двигаться, а лучше всего, не шевелиться вовсе».

Юноши тут же застыли как вкопанные, позволив своим товарищам поднять их. Один из них, будучи взваленным на спину ученику из своего ордена, пробормотал: «Мертвец, который разбрызгал яд, и в самом деле дышал».

Юноша, державший его на плечах, тяжело отдуваясь, посетовал на него: «Я же тебе уже сказал. Если бы труп мог дышать, то он считался бы живым».

Лань Сы Чжуй доложил: «Молодой господин Мо, всех отравленных подняли. Куда теперь?»

Он был самым сообразительным, самым послушным и самым беспроблемным из них. Вэй У Сянь ответил: «На данный момент мы точно не сможем покинуть город, поэтому давайте постучимся в пару дверей».

Цзинь Лин спросил: «В двери чего?»

Вэй У Сянь на секунду задумался и сказал: «Разве у чего-то, кроме домов, есть двери?»

Цзинь Лин удивился: «Ты хочешь, чтобы мы вошли в один из этих домов?! Но ведь даже снаружи мы постоянно находимся в крайней степени опасности. А кто знает, что за твари скрываются внутри, выслеживая нас и ожидая, когда мы попадем к ним в лапы».

После его речи все вдруг ощутили, что и в плотной дымке тумана, и в домах действительно таилось несметное множество пар глаз, пристально наблюдающих за каждым их шагом, за каждым их словом, и невольно поежились от страха. Вэй У Сянь же ответил: «И то правда. Трудно сказать, где находиться рискованнее – снаружи или внутри. Но если на улице мы уже находимся в крайней степени опасности, то, значит, в доме никак не может быть хуже. Вперед, нам нельзя терять ни минуты. Мы должны успеть сделать противоядие».

Ученикам ничего не оставалось, кроме как безропотно повиноваться. По наказу Вэй У Сяня, дабы не разбрестись в густом тумане, каждый ухватился за ножны меча идущего перед ним человека. Так они и передвигались от дома к дому и стучали во все двери. В одном из дворов Цзинь Лин, довольно долго прождав ответа, сказал: «Похоже, тут никого нет. Давайте войдем».

Откуда-то издалека донесся голос Вэй У Сяня: «Кто тебе сказал, что ты можешь войти, если внутри никого? Продолжай стучать. Нам нужно попасть в дом, в котором как раз-таки кто-то есть».

Цзинь Лин удивился: «Ты хочешь найти дом с хозяином?»

Вэй У Сянь ответил: «Вот именно. И стучи помягче, не тарабань изо всех сил. Это невежливо». 

Цзинь Лин так взбесился, что чуть было не вышиб деревянную дверь ногой, но, в конце концов, он лишь сердито топнул.

Каждая семья на этой улице крепко-накрепко запирала дверь, и как бы громко они ни стучали, никто не желал им отвечать. Чем больше Цзинь Лин бродил от дома к дому, тем более раздраженным становился, однако колотить в двери он действительно стал слабее. Лань Сы Чжуй же, напротив, оставался спокойным, и у тринадцатой лавки учтиво повторил фразу, которую произносил уже множество раз: «Прошу прощения, там кто-нибудь есть?»

Неожиданно дверь приоткрылась. Их взору предстала тонкая черная щель.

За дверью стояла непроницаемая тьма, не позволяя разглядеть, что находилось внутри. Человек, что открыл им, хранил молчание, и юноши, оказавшиеся ближе всех к нему, невольно сделали шаг назад. 

Лань Сы Чжуй, вернув себе самообладание, спросил: «Еще раз извините, но вы хозяин этой лавки?»

Через мгновение из-за щели просочился странный старческий голос: «Да».

Вэй У Сянь подошел и похлопал Лань Сы Чжуя по плечу, дав ему знак отступить к остальным ученикам: «Хозяин, мы впервые оказались в ваших краях. Но туман тут такой густой, что мы сбились с пути и плутаем уже целую вечность. Мы очень устали. Не могли бы вы позволить нам ненадолго остановиться в вашей лавке и отдохнуть?»

Странный голос ответил: «Моя лавка – не приют для уставших путников».

Вэй У Сянь, казалось, не заметил ничего странного и продолжил как ни в чем не бывало: «Но в ваших замечательных краях больше нет ни одного обитаемого дома. Хозяин, вы в самом деле не хотите оказать нам столь незначительной услуги? Мы щедро вознаградим вас».

Цзинь Лин выпалил: «Где это ты собрался брать деньги на щедрое вознаграждение? Заруби себе на носу – я не дам тебе и медяка».

Вэй У Сянь помахал миниатюрным, изящным мешочком перед его глазами: «А это что, по-твоему?» Лань Сы Чжуй тут же возмутился: «Да как вы смеете?! Это Хань Гуан Цзюня!»

Пока они препирались, дверная щель еще чуть-чуть приоткрылась. Убранство комнаты по-прежнему не просматривалось, но зато они увидели седую женщину, с каменным лицом стоящую на пороге. 

Несмотря на то, что пожилая дама довольно сильно горбилась и на первый взгляд казалась женщиной преклонных лет, лицо ее практически не имело морщин или старческих пятен, поэтому, возрасту она была, скорее, среднего. Пожилая дама продолжила неспешно тянуть на себя дверь, пока не распахнула ее. Затем она посторонилась, словно разрешая им войти.

Изумленный Цзинь Лин прошептал: «Она что, и вправду хочет нас впустить?»

Вэй У Сянь прошептал в ответ: "Конечно, хочет. Я просунул ногу в щель, так что закрыться она не смогла бы при всем желании. А если бы она меня не впустила, я бы просто вышиб дверь».

Цзинь Лин: «…»

Город И сам по себе был пугающим и непонятным, и местные жители тоже не отличались заурядностью, поэтому увидев, как подозрительно выглядела пожилая дама, ученики зашептались между собой. Им очень не хотелось в дом, но, в конце концов, выбора у них не оставалось, так что юноши подхватили своих отравленных товарищей, которые опасались шевельнуть хоть пальцем, и друг за другом вошли в комнату. Пожилая дама стояла в стороне, провожая их холодным взглядом, а когда все оказались внутри, тут же заперла дверь, и в комнате вновь стало темно, хоть глаз выколи. Вэй У Сянь попросил: «Хозяйка, почему бы вам не зажечь свет?»

Пожилая дама ответила: «Лампа на столе. Зажигайте сами».

Лань Сы Чжуй оказался как раз подле стола. Он осторожно ощупал поверхность, обнаружил масляную лампу, покрытую толстым слоем пыли, выудил огненный талисман и поджег его. Когда же он, поднося талисман к фитилю, невзначай окинул комнату взглядом, холодный пот прошиб его с головы до ног, а волосы на голове зашевелились от страха.

Центральная комната в доме оказалась битком набита людьми, так что и яблоку негде было упасть. И каждый из этих людей впился в них широко раскрытыми, немигающими глазами!

Примечания.

Не удивляйтесь, пожалуйста, в Древнем Китае были свои странствующие рыцари – ю ся. 

Вэй У Сянь говорит о нескольких значениях иероглифа. В первом случае – «справедливый», во втором – «общинный».

Похоронный дом – значение немного отличается от определения в русском. Скорее, это больше похоже на морг: место, где мертвые и готовые к погребению тела лежат в гробах и ждут транспортировки на кладбище. 

Китайские ритуальные деньги - бумажные деньги, выпускаемые с целью задабривания духов и передачи их умершим посредством сожжения.

Бумажные манекены – куклы в рост человека, изготовленные из бумаги и также сжигаемые в ритуальных целях, чаще всего для помощи умершему в загробном мире.

Феншуй - определение по условиям местности наиболее благоприятного места для могилы или для жилища. 

Гора ножей – один из уровней китайской преисподней (диюй), где грешников принуждают пролить свою кровь при восхождении на гору, усеянную острыми лезвиями.

Паньгуань –  чиновник при владыке подземного царства, ведущий учет жизни и смерти.