Один из крестьян угрюмо выругался:

— Чертовщина какая-то, ни с того ни с сего начался такой сильный ливень.

Другой неожиданно предложил:

— Давайте поднимем вон тот навес, под ним мы сможем укрыться хоть немного.

Неподалёку располагался заброшенный старый навес, который держался на четырёх деревянных столбах. Одна из таких стоек покосилась, другая сгнила за долгие годы под ветром и солнцем.

Кто-то с сомнением спросил:

— Но ведь раненого нельзя переносить?

— Всего… всего пару шагов, наверное, вреда не будет.

Крестьяне в несколько рук с крайней осторожностью приподняли своего раненого товарища, ещё двое побежали поднимать покосившийся навес. Кто же мог представить, что двое мужчин не смогут поднять трухлявую крышу! Остальные то и дело подгоняли, но, сколько бы сил они ни прикладывали, как бы ни краснели от натуги, крыша даже не сдвинулась с места. Им на помощь подоспели ещё двое, но и тогда поднять крышу не удалось!

Крыша была сколочена из деревянных досок, накрыта черепицей, сеном и слоем грязи — разумеется, поднять такой вес нелегко. Но ведь не до такой степени, чтобы четверо крестьян, что круглый год возделывали землю, не справились бы с задачей.

Лань Ванцзи понял, в чём дело, ещё не приблизившись к ним. Он подошёл к навесу, наклонился, взялся за угол упавшей крыши и поднял его одной рукой.

Крестьяне так и остолбенели.

Они не смогли сдвинуть крышу с места вчетвером, а этот юноша поднял её одной рукой!

Постояв немного в потрясённом оцепенении, один крестьянин что-то тихо сказал остальным, и они, не колеблясь ни секунды, поспешно подхватили раненого и перенесли под навес. Оказавшись под крышей, крестьяне уставились на Лань Ванцзи, тогда как сам юноша даже не скосил на них взгляда.

Положив пострадавшего на землю, двое мужчин подошли к Лань Ванцзи со словами:

— Молодой… молодой господин, можете опустить крышу, а мы поддержим.

Лань Ванцзи покачал головой. Но крестьяне настаивали:

— Вы слишком молоды, не удержите.

С такими словами они вытянули руки вверх с намерением помочь ему держать навес. Лань Ванцзи бросил на них короткий взгляд и без лишних слов чуть опустил крышу. В тот же миг оба крестьянина переменились в лице.

Лань Ванцзи отвёл взгляд и поднял навес на прежнюю высоту, мужчинам же пришлось пристыженно сесть вместе с остальными.

Навес оказался ещё тяжелее, чем они представляли. И стоит юноше убрать руки, они не смогут удержать такую ношу.

Кого-то пробрало зябкой дрожью.

— Странно, почему под навесом стало ещё холоднее?

Они не могли видеть, что прямо в этот самый момент в центре под крышей покачивалась человеческая фигура в лохмотьях, со спутанными волосами и высунутым языком.

Снаружи навеса бушевал ветер с дождём, а внутри покачивалась эта фигура, источая потоки прохладной тёмной энергии.

Именно этот призрак делал крышу навеса непомерно тяжёлой, так что простой человек никакими усилиями не смог бы её поднять.

Лань Ванцзи отправился в путь, не взяв с собой никаких магических предметов для изгнания нечисти. И раз призрак не стремился вредить людям, разумеется, нельзя было вот так попросту, не разобравшись, уничтожать его. Судя по всему, пока не представлялось возможным убедить повешенного призрака снять самого себя из-под навеса, поэтому пришлось держать крышу. По возвращении следует доложить о нём и послать людей решить проблему.

Призрак блуждал за спиной Лань Ванцзи, то и дело покачиваясь от порывов ветра, и вдруг пожаловался:

— Как холоднооо…

— …

Висельник посмотрел по сторонам и отыскал крестьянина, к которому подлетел поближе, будто желая согреться. Беднягу вдруг пробрало холодом. Лань Ванцзи слегка повернул голову и самым краешком глаз наградил призрака суровым взглядом.

Призрак в ужасе содрогнулся и обиженно отлетел прочь. Но, тем не менее, высунув длинный язык, продолжил жаловаться:

— Какой… какой сильный дождь… всё нараспашку… правда, очень холодно…

— …

До самого прихода лекаря крестьяне так и не решились заговорить с Лань Ванцзи. Когда дождь прекратился, они вынесли пострадавшего из-под навеса. Лань Ванцзи опустил крышу и, ни слова не сказав, удалился.

Когда он добрался до лотосового пруда, солнце уже село. Юноша собирался залезть в воду, когда перед ним выплыла маленькая лодка, в которой сидела женщина средних лет. Она крикнула ему:

— Эй, эй, эй! Что это ты делаешь?

Лань Ванцзи ответил:

— Хочу собрать лотосов.

Женщина сказала:

— Солнце зашло, после заката мы никого не пускаем. Сегодня не выйдет, в другой раз!

— Я не стану задерживаться надолго, почти сразу же уйду.

— Сказано — нет, значит, нет. Это правило, и его установила не я, пойди спроси хозяина.

— А где хозяин пруда?

— Давным-давно ушёл. Так что зря ты меня просишь. Если я тебя пущу, хозяин меня отругает, не надо прибавлять мне хлопот.

После таких слов Лань Ванцзи не мог больше настаивать, поэтому склонил голову и произнёс:

— Простите за беспокойство.

Его лицо осталось невозмутимым, но в этом выражении проглядывал отблеск разочарования.

Сборщица лотосов видела, что его одеяния белы как снег, только наполовину промокли от дождя, а сапоги запачкались грязью, и её тон смягчился:

— Сегодня ты явился поздно, завтра приходи пораньше. Откуда ты? Только что закончился ливень… ох, дитя, ты, наверное, от ливня прятался, вот и прибежал сюда? Почему же не взял зонт? Твой дом далеко отсюда?

Лань Ванцзи ответил, как есть:

— В тридцати четырёх ли.

Женщина, услышав, едва не поперхнулась:

— Так далеко! Значит, ты потратил много времени, чтобы дойти сюда. Если так сильно хотел поесть лотосов, мог бы купить на рынке, там их много.

Лань Ванцзи уже собирался развернуться, но, услышав предложение, остановился и произнёс:

— На рынке лотосы без стебля.

Сборщица лотосов с удивлением спросила:

— Неужели обязательно нужны со стеблем? На вкус разницы нет.

— Есть.

— Нет!

Лань Ванцзи стоял на своём:

— Есть. Один человек сказал мне, что есть.

Женщина прыснула со смеху:

— Да кто же тебе сказал такое? Ты такой упрямый маленький господин, что за наваждение на тебя нашло!

Лань Ванцзи не ответил, лишь опустил голову и снова собрался отправиться в обратный путь. Женщина опять окликнула его:

— Твой дом правда так далеко?

— Да.

— Тогда, может… сегодня не будешь возвращаться домой? Найдёшь ночлег неподалёку, а завтра придёшь на пруд?

— Дома комендантский час. Завтра нужно идти на занятия.

Сборщица лотосов почесала голову, решение давалось ей с трудом, и всё же она, в конце концов, сказала:

— …Ладно, я впущу тебя. Но ненадолго, только на минутку. Если хочешь сорвать лотосов, поторопись. Вдруг кто-то заметит и нажалуется на меня хозяину… я уже старая, мне совсем не нравится, когда меня ругают.

***

Облачные Глубины, после первого дождя в пустынных горах.

Созерцая особенную красоту и свежесть магнолий после дождя, Лань Сичэнь ощущал радость на душе. Он расстелил на столике бумагу, сел у окна и взялся за картину.

Сквозь резной узор оконного переплёта он увидел, как к нему медленно направляется белая фигура. Лань Сичэнь, не откладывая кисть, произнёс:

— Ванцзи.

Лань Ванцзи подошёл ближе и поприветствовал через окно:

— Брат.

— Вчера ты заговорил о лотосах, а как раз сегодня дядя послал людей купить лотосов для ордена. Хочешь поесть?

Лань Ванцзи за окном ответил:

— Уже поел.

Лань Сичэня ответ несколько удивил:

— Поел?

— Да.

Братья обменялись ещё парой фраз, после чего Лань Ванцзи вернулся в цзинши.

Закончив картину, Лань Сичэнь оглядел творение, привычно убрал и пока позабыл о нём до лучших времён. Затем взял Лебин и отправился туда, где ежедневно практиковался в исполнении Песни чистого сердца.