Лань Ванцзи в гневе воскликнул:

— Бесстыдник!!!

Он прижал Вэй Усяня к земле и немедля пустил в ход зверское орудие, возбуждённое до пурпурно-красного состояния. Стоило ему «заехать в переулок» (4), Лань Ванцзи начал безостановочно и безжалостно таранить задний проход Вэй Усяня.

От столь яростного проникновения ноги Вэй Усяня сами по себе обхватили талию Лань Ванцзи, а руки покорно обвили шею — вся его поза теперь выражала безропотное желание повиноваться. Однако после нескольких подобных атак Вэй Усянь почувствовал, что не справляется. Лань Ванцзи действовал слишком грубо, каждый раз будто намереваясь отправить его в полёт своим напором. От мощных толчков копчик Вэй Усяня больно заныл, мужчина вскрикнул:

— Полегче! Гэгэ, полегче…

К несчастью для себя, Вэй Усянь позабыл, что сейчас он был старше, чем Лань Ванцзи из сна, и обращение «гэгэ», которое по неосторожности сорвалось с его губ, не только не поможет сдержать Лань Ванцзи, но даже наоборот — заставит двигаться ещё яростнее. Он будто всем сердцем желал разбить ягодицы Вэй Усяня на восемь лепестков (5), тем самым наказав за проступок. Вэй Усянь выгнул шею и, едва дыша под градом интенсивных толчков, выговорил:

— Как… горячо!

Бичэнь сам по себе обладал свойством источать прохладу, и пока Вэй Усянь орудовал им внутри себя, задний проход пронизывало холодом, хотя его стенки заметно растягивались. Член Лань Ванцзи превосходил рукоять Бичэня и толщиной, и обжигающим жаром. Поэтому теперь каждый раз, когда Лань Ванцзи проникал в него, низ живота Вэй Усяня будто обдавало пламенем, отчего ему хотелось кататься по земле. Однако после продолжительного самоублажения вкупе с грубыми действиями Лань Ванцзи его тело обессилело и обмякло до такой степени, что потеряло всяческий контроль над собой, оставалось только содрогаться под карательной атакой Лань Ванцзи. В такой момент, насколько бы уровень его заклинательства ни превышал Лань Ванцзи, он не мог оказать ни малейшего сопротивления. Не в состоянии стерпеть болезненного жжения внутри, он то и дело пытался увернуться, изогнуться так, чтобы вырваться из захвата, однако Лань Ванцзи крепко стиснул его талию и совершил несколько столь глубоких толчков, что Вэй Усянь лишился дара речи.

Над его ухом раздался тихий грубый голос Лань Ванцзи:

— Кто теперь чей муж?

Вэй Усянь в полузабытьи не сразу смог отреагировать на вопрос, тогда Лань Ванцзи спросил ещё раз и с такой яростью вонзил в него член, что душа Вэй Усяня едва не взлетела выше Девяти небес. Он тут же заверил:

— Ты! Ты! Это ты, ты мой муж…

В конце концов, он сам напросился.

Вэй Усянь крепко стиснул зубы, смирившись с тем, что его безостановочно имеют. Когда охлаждённый рукоятью Бичэня задний проход от непрестанного трения согрелся и сделался жарким, ему постепенно стало легче. Теперь его потайное отверстие сжималось и разжималось само по себе, втягивало горячую плоть в мягкое, влажное и скользкое нутро, позволяя члену Лань Ванцзи всецело властвовать над собой и ощущая каждый изгиб его головки. Многократные толчки и скольжения чуть изогнутым стволом по чувствительной точке очень скоро довели Вэй Усяня до состояния, когда от наслаждения он готов был лишиться рассудка. Однако с ещё большим удовольствием мужчина делал вид, будто ужасно ослабел, не в силах выдержать подобное обращение, и, то и дело содрогаясь от мощных ритмичных движений, хватался за плечи Лань Ванцзи и жалобно причитал:

— …Гэгэ… Лань Чжань… Прошу тебя, полегче, мне больно… кажется, пошла кровь…

В месте слияния действительно всё стало мокрым и скользким, а хлюпающие влажные звуки становились с каждым разом всё громче. Услышав его, Лань Ванцзи немедля опустил взгляд, чтобы взглянуть, и тут же смущённо застыл. Вэй Усянь простонал:

— Ты видишь кровь?

Лань Ванцзи тяжело выдохнул:

— Нет.

— Нет? А что же там?

Лань Ванцзи тихо-тихо ответил:

— Влага.

Внутренняя сторона бёдер Вэй Усяня так и сияла скользящими по коже каплями, да и пурпурно-красный член Лань Ванцзи блестел от влаги, которая явно сочилась из тела Вэй Усяня. Тот умело изобразил недоверие:

— Правда? Ты уверен? — С таким вопросом он схватил Лань Ванцзи за руку и направил к месту их слияния. Толстый корень Ян, пульсирующий раздувшимися венами, растянул маленькую дырочку до предела. Когда Лань Ванцзи дотронулся до скользкой жидкости, он также коснулся тесно прижатой друг к другу плоти, поэтому сразу отдёрнул руку, будто от укола иглы. Бросив взгляд, он обнаружил, что жидкость прозрачная — совершенно не похожая на кровь.

Они находились в несравнимо тесной близости, и тела их настолько гармонично сочетались друг с другом, что когда страсть достигала пика, тело Вэй Усяня каждый раз вполне естественно реагировало подобным образом, просто сейчас он решил намеренно подшутить над Лань Ванцзи. Увидев, что уголки его губ чуть приподнялись, Лань Ванцзи понял, что попался на уловку. Он тут же склонился и вновь бросился в атаку, так что дыхание Вэй Усяня мгновенно сбилось. Едва выдохнув, Вэй Усянь взмолился:

— …Лань Чжань, Лань Чжань, позволь мне забраться на тебя, можно я теперь побуду сверху, а?

Лань Ванцзи, кажется, не совсем понял, что означало «побуду сверху». Он ненадолго замедлился, будто колеблясь, и тогда Вэй Усянь обнял его за плечи и перевернулся, таким образом сменив позу.

Теперь вышло, что Лань Ванцзи лежал на земле, а Вэй Усянь сидел на нём верхом, тесно прижимаясь ягодицами к его бёдрам. В процессе смены позиции разгорячённый корень Ян всё так же оставался глубоко внутри Вэй Усяня, ни на секунду не покинув его нутро. Зато переворот вызвал приятное трение, от которого Вэй Усянь сладостно зажмурился, вновь ощущая лёгкое головокружение.

Он опустил голову и обнаружил, что обыкновенно плоский низ его живота сейчас будто немного распирает находящимся внутри членом Лань Ванцзи. Возможно, это было лишь ложное ощущение, но Вэй Усянь всё же не удержался от того, чтобы потрогать живот. Однако процесс этот продлился недолго — Лань Ванцзи приподнял Вэй Усяня за бёдра и начал с силой проникать в него.

Вэй Усянь так и подпрыгивал в его руках: каждый раз поднимаясь, он ощущал внутри себя лишь самый краешек затвердевшей головки, опускаясь же, чувствовал всю длину плоти, проникающую так глубоко, что невольно хмурился от боли. Причём эти взлёты и падения происходили в столь быстром темпе, что не оставалось ни секунды на вдох. Прежде, когда они предавались играм «упавшей жар-птицы и феникса» (6), в них непременно присутствовала поза наездника, поскольку именно в таком положении проникновение становилось самым глубоким, что доставляло Вэй Усяню наибольшее удовольствие. Но сейчас толчки достигали такой глубины, что Вэй Усяню пришлось сполна изведать горькие плоды, которые он сам же и посеял. Он до такой степени раздразнил семнадцатилетнего Лань Ванцзи из сна, что тот в неистовстве совершенно не контролировал свою силу. Он так отымел Вэй Усяня, что у того ноги прямо-таки сотрясались дрожью, он не мог ни встать, ни высвободиться, положение его можно было назвать весьма плачевным. Оставалось только упираться руками в твердокаменный живот Лань Ванцзи и сквозь сжатые зубы вдыхать холодный воздух.

Несмотря на тонкую от рождения талию и узкие бёдра, ягодицы Вэй Усяня всё-таки были достаточно мягкими, пальцы Лань Ванцзи могли с силой сжимать податливую плоть, при этом оставляя иссиня-пурпурные следы. От таких прикосновений всё тело Вэй Усяня начало зудеть, и когда ягодицу в очередной раз пронзило сдавливающей болью, он не выдержал и отстранил руку Лань Ванцзи. Кто же мог представить, что последнему подобные действия придутся в высшей степени не по нраву — Лань Ванцзи тесно сдвинул брови, помрачнев лицом, ладонь с силой опустилась на ягодицу Вэй Усяня, и в тот же миг раздался оглушительно звонкий шлепок.

От такого обращения Вэй Усянь потрясённо застыл.

За всю его жизнь никто никогда не бил его по этому месту. Даже в детстве, когда он озорничал, и Госпожа Юй наказывала его кнутом, она била только по спине и ладоням, а Цзянь Фэнмянь и Цзян Яньли так и вовсе никогда не позволяли себе поднять на него руку. Когда при нём с других детей стягивали штаны и лупили за шалости по попе, подобное казалось ему ужасно постыдным и унизительным, поэтому Вэй Усянь радовался, что с ним никогда не обходились таким образом. И вот теперь Лань Ванцзи лишил его своеобразной непорочности, да к тому же… будучи семнадцатилетним юнцом!