Осел протяжно заревел при виде толпы заклинателей, спешащих на вершину горы. После того, как меч Лань Ван Цзи уничтожил четыреста или около того Сетей божественного плетения, все, кто опасался гнева Цзян Чэна и предпочли отсидеться в Ступнях Будды, вновь хлынули на гору. И каждый из них был потенциальным противником Цзинь Лина. Вэй У Сянь подумал, стоит ли вновь прогнать их отсюда силой. Но, поразмыслив, он все же молчаливо сошел с дороги, пропуская их.

Ученики в разноцветных одеждах из разных орденов и кланов поднимались наверх и возмущались: «И Лань Лин Цзинь, и Юнь Мэн Цзян слишком балуют молодого господина. Он еще очень юн, а уже так высокомерен и груб. И если однажды он станет главой Ордена Лань Лин Цзинь, кто знает, что ему взбредет в голову. Боюсь, мы такого точно не выдержим».

Вэй У Сянь замедлил шаг.

Добросердечная девушка-заклинатель вздохнула: «Как же они могут его не баловать? Он ведь потерял родителей в таком юном возрасте».

«Шимэй, это все равно неправильно. Что с того, что и его мать, и его отец умерли? На свете полно сирот. Представь, что было бы, если бы все вели себя как он?»

«У меня в голове не укладывается, насколько же жесток был Вэй У Сянь, что решился навредить ей. Мать Цзинь Лина приходилась Цзян Чэну родной старшей сестрой – шицзе , которая воспитала его».

«На свою беду Цзян Янь Ли пригрела змею на шее, укусившую руку, что ее кормила. Цзинь Цзы Сюаню повезло еще меньше. Он кончил так плачевно только потому, что у него были какие-то разногласия с Вэй У Сянем».

«Можно подумать, существует хоть один человек, с которым у Вэй У Сяня не было разногласий…».

«Это точно. Разве ты слышал, чтобы он сближался с кем-то, кроме своих бешеных псов? Его окружали враги, и он, в свою очередь, причинял зло всем вокруг себя. Даже с Хань Гуан Цзюнем они, как лед и пламень, ненавидели друг друга».

«Кстати, сегодня, если бы не Хань Гуан Цзюнь…»

Пройдя немного по тропинке, Вэй У Сянь вдруг услышал переливчатое журчание ручья.

Он не помнил, чтобы ему встречался ручей по дороге наверх. И тут Вэй У Сянь, наконец, догадался, что идет не той тропой, должно быть, он ошибся на развилке.

Держа ослика за вожжи, он остановился у бегущей воды. Луна над его головой поднялась уже совсем высоко. Ручей был прозрачен и чист, берега его не захламлены ветками или пожухлыми листьями, и неровные белые пятна отражались на его поверхности. В этом отражении Вэй У Сянь увидел лицо, ежесекундно искажаемое неутомимым потоком воды. 

Он звонко ударил ладонями по поверхности, разрушив свое отражение, затем поднес мокрые ладони к лицу и смыл с себя всю косметику.

Теперь в воде отражался стройный и красивый молодой мужчина. Он был непорочен, словно омытый лунным светом, брови его мягко очерчены, глаза ярки, а уголки губ слегка подняты вверх. И все же, когда он опустил голову пониже, чтобы рассмотреть себя, капли воды с его ресниц стекли вниз, словно слезы. 

В отражении он видел молодое и незнакомое лицо, не принадлежавшее Старейшине И Лин, который поставил мир на колени и убил тысячи, – это лицо не имело никакого отношения к Вэй У Сяню.

Посмотрев на нового себя еще немного, Вэй У Сянь вновь умылся, протер глаза и плюхнулся возле ручья. 

Дело вовсе не в том, что он не мог выносить обрушиваемое на него порицание. В конце концов, давным-давно, когда он делал свой выбор, он в полной мере осознавал его последствия. С тех самых пор он часто напоминал себе о девизе Ордена Юнь Мэн Цзян – сделай это, даже если это невыполнимо.

Однако, хотя он и думал, что сердце его превратилось в камень, под конец он все же остался человеком, а не какой-то бесчувственной травкой. 

Ослик, казалось, понимал, что Вэй У Сяню сейчас совсем не до веселья, и, наверное, впервые в жизни, не стал душераздирающе реветь от нетерпения. Он потоптался немного на месте и развернулся, будто бы собрался уходить. Вэй У Сянь все так же сидел у ручья, не обращая внимания на происходящее вокруг. Осел обернулся и посмотрел на него, забив копытом по земле. Никакой реакции. Тогда осел подошел с недовольным видом и вцепился зубами в воротник Вэй У Сяня, потянув его за собой.

Он вправе был двигаться дальше или же остаться. Но увидев, что осел настроен так решительно, что уже пустил в ход зубы, Вэй У Сянь все же пошел. Ослик протащил его пару метров, затем отпустил и принялся кружить вокруг какого-то предмета в траве. Им оказался мешочек Цянькунь, запутавшийся в обрывках золотистой сети. Похоже, что неудачливый заклинатель обронил его, пытаясь выбраться из ловушки. Вэй У Сянь поднял мешочек и открыл его. Внутри лежали разные магические предметы: склянки с эликсирами, талисманы, зеркальца, отражающие демонов, и так далее. 

Немного порывшись в мешочке, Вэй У Сянь наугад выудил какой-то талисман. В ту же секунду огненный шар зажегся в его ладони.

Это оказался талисман Горящего мрака. Как видно из названия, в качестве топлива он использовал темную энергию, и при любом контакте с ней талисман воспламенялся сам по себе. Чем больше было энергии, тем ярче пламя, и то, что он зажегся сразу же, как только Вэй У Сянь извлек его, значило, что неподалеку находился дух.

Внимательно следя за огоньком, Вэй У Сянь начал медленно крутиться по сторонам, намереваясь отыскать духа. Когда он повернулся на восток, пламя ослабло, но когда он повернулся на запад, пламя разгорелось ярче. Он сделал пару шагов в этом направлении и под деревом увидел белую, сгорбленную фигуру.

Талисман прогорел, и пепел опал с его ладони в траву. Спиной к нему сидел старик и что-то тихо бормотал.

Вэй У Сянь медленно приблизился к нему. Бормотание стало яснее: «Больно, мне больно».

Вэй У Сянь спросил: «Где тебе больно?»

Старик ответил: «Голова, моя голова».

Вэй У Сянь попросил: «Дай мне посмотреть».

Он обошел старика, посмотрел на него спереди и увидел огромную окровавленную дыру в его лбу. Значит, Вэй У Сянь встретил призрака человека, которого, скорее всего, убили ударом в голову. Призрак сидел в погребальных одеждах тонкой работы, изготовленных из хорошего материала. Выходит, этого старика положили в гроб и с честью похоронили, и это не могла быть одна из тех потерянных душ еще живых людей.

Однако такие призраки не должны были появляться на горе Дафань.

Вэй У Сянь никак не мог найти внятного объяснения для такого из ряда вон выходящего события. С нарастающим беспокойством, он вскочил на осла, с окриком шлепнул его и помчался в ту сторону, куда ушел Цзинь Лин.

Среди древних захоронений слонялись толпы заклинателей, надеясь, что монстр сам себя подаст им на блюдечке с голубой каемочкой. Кто-то осмелился использовать Флаг, притягивающий духов, но на него приманилась только кучка мелких призраков, которые безостановочно и отчаянно рыдали, дополняя творившуюся вакханалию. Вэй У Сянь потянул за вожжи, осмотрелся вокруг и громко и четко спросил: «Прошу прощения за беспокойство, но не видели ли вы, куда пошли молодые господа из кланов Лань и Цзинь?»

Теперь, когда он смыл с лица макияж, люди, наконец, перестали относиться к нему с пренебрежением. Один заклинатель ответил: «Они пошли туда, в Храм Богини».

Вэй У Сянь переспросил: «Храм Богини?»

Сельский клан, что спас Вэй У Сянь, прослышав о том, что все сети Божественного плетения были уничтожены, тоже вернулся на гору и приступил к ночной охоте. Мужчина средних лет узнал одежду Вэй У Сяня и его кривляющегося осла и понял, что это тот сумасшедший, который помог им. Он почувствовал себя очень неловко и притворился, будто бы ничего не случилось. Круглолицая девушка же, напротив, показала ему дорогу: «Это там. Божественный храм в пещере на горе».

Вэй У Сянь снова спросил: «Какому божеству посвящен этот храм?»

Круглолицая девушка ответила: «Думаю, каменной статуе, что образовалась естественным путем».

Вэй У Сянь кивнул ей: « Спасибо».

Закончив разговор, он что есть духу припустил в направлении Храма Богини.