— Да что угодно, доктор. Целиком полагаюсь на вас. — Инносенс опустил голову, его качнуло к Меруле, затем он с заметным усилием выпрямился. — Отличный врач. Просто превосходный. Мой старый знакомый, вместе вели дела...

— Он продал мне полуживую рабыню, — объяснил Рус.

Инносенс предпринял попытку убрать липкие волосы со лба.

— ...и совершили тем самым весьма выгодную для вас сделку. Она превратилась в настоящую красавицу.

— Только не благодаря вам, — сухо отрезал Рус. А потом вдруг спросил: — Скажите, как часто вы приезжаете в Деву?

— Бываю проездом. Время от времени.

— Были здесь в конце весны?

— Э-э... возможно, господин. Точно не помню.

Рус пожалел, что не выяснил точную дату пожара в заброшенном доме.

— Сколько вы пробыли здесь, перед тем как продать мне большую рабыню?

— О боги... — Пряди снова безвольно упали на лоб, он замотал головой, пытаясь вспомнить. — Вроде бы дня два или три, господин. Знаете, мне здорово не по себе и...

— Знали девушку по имени София?

Мерула резко обвернулась и уставилась на Руса.

— Я, господин?.. Софию? Нет, вроде бы нет. Но эти девицы, они только и знают, что менять имена. Если вас интересует какая-то конкретная рабыня, я мог бы...

Что мог бы сделать Клавдий Инносенс, так и осталось для Руса тайной. Потому как торговец вновь склонился над ведром.

Рус поспешил домой, где наскоро был наведён порядок, но всё ещё сильно пахло гарью. Ему нужно было взять там один из ингредиентов, чтобы приготовить лекарство для торговца. Ко времени, когда больной наконец принял снадобье, на кухонном столе в заведении Мерулы красовалась миска, полная очищенной фасоли.

Рус постучал к Тилле условным стуком, но она не открыла. И он отчётливо услышал через дверь рыдания девушки. Тогда Рус помчался вниз и стал спрашивать, нет ли у кого запасного ключа. Тут вдруг выяснилось, что Тилла больше не живёт в этой жалкой комнатушке. Мерула перевела её к девушкам, в общую спальню.

— Мы так не договаривались.

— Я вычту из платы и отдам вам деньги, — сказала хозяйка заведения и поставила на поднос кувшин с вином и четыре плошки. — Просто нам срочно понадобилась эта комната. — Она оглядела зал и крикнула: — Дафна! Четвёртый столик!

— И похоже, новая её обитательница чувствует себя там не слишком счастливо.

Мерула протянула поднос Дафне. Та успела снять одежду, в которой была на кухне, и даже вплела в волосы зелёную ленточку.

— Я покупаю девушек не за тем, чтобы осчастливить их, — ответила Мерула. — Я покупаю их, чтобы они работали на меня. Ваша находится с остальными. Пройдёте через кухню, потом — налево.

На единственном стуле, заваленном одеждой, сидела Хлоя, закутавшись в коричневое одеяло; босые ноги отмокали в тазике с горячей водой. Тилла лежала на низенькой койке. При виде Руса она тут же спустила ноги и села. Хлоя и не подумала подниматься.

Рус никогда не задумывался над тем, в каких условиях живёт прислуга этого заведения, когда не работает, но если б задумался, то вряд ли решил бы, что эти условия скверные до такой степени. Помещение тесное, не прибранное, пахнет в нём неприятно. В три ряда — узкие койки. Пол между ними покрыт засохшей грязью. Стены, некогда выкрашенные кремовой краской, сплошь в тёмных разводах от сажи и в подтёках. Под низким потолком протянута верёвка, на ней сушатся какие-то жалкие тряпки. Очевидно, девушки пытались создать хоть какой-то уют, приукрасить своё жилище: на запорах ставен висят два ярко-красных банта, на полке, в глиняном кувшинчике, — жёлтые цветы. Вокруг этого букета разложены предметы, напомнившие ему о Клавдии, — расчёски, зеркальца, шпильки для волос, маленькие горшочки с румянами. У него возникло ощущение, что он слишком громоздок для этой комнатки — при любом неловком движении можно что-то сбить на пол или сломать.

Девушки, как и подобает, ждали, когда он заговорит первым. Стараясь не думать о Хлое, чей влажный язычок недавно щекотал ему ухо, Рус откашлялся и сказал:

— Добрый вечер.

Тилла склонила голову и уважительно — вот приятная неожиданность — произнесла в ответ:

— Добрый вечер, хозяин.

Хлоя потянулась за полотенцем. Выглядела она усталой. Вокруг глаз — тёмные круги. Трудно было представить её соблазнительницей, совсем недавно извивавшейся в танце.

Рус снова откашлялся.

— Слышал, сегодня тут были похороны.

Хлоя вынула одну ногу из воды.

— И кое-кто из нас начал задумываться, кто будет следующей.

— Мне очень жаль, что вы потеряли подругу.

— Здесь вина не только заведения и хозяйки. И потом, я бы не стала называть это настоящими похоронами. Если б не Децим, бедняжку просто бросили бы в канаву — и всё.

Не зная, что на это ответить, Рус обратился к своей рабыне:

— Покажи, где ты теперь спишь.

Тилла указала на скатанный матрас между двумя койками. Рус убедился, что он чистый, и тогда она заметила:

— У нас тут поселилась новая девушка.

— Это чтобы заменить Эйселину, — пояснила Хлоя. — Начинают набирать новеньких.

— И девушку заперли в моей комнате, — добавила Тилла.

Что ж, вполне понятная мера предосторожности.

— День или два старайтесь держаться от неё подальше, — посоветовал Рус. — Если она появилась здесь вместе с Инносенсом, то, возможно, тоже больна.

— Надеюсь, что он серьёзно болен и скоро умрёт, — сказала Тилла.

Рус, который никак не мог согласиться с этим пожеланием, хотя в глубине души и поддерживал его, попросил девушку сесть. Затем неловко присел перед ней на корточки и осмотрел повязку. Шины вроде бы не сместились. Хлоя даже не предложила ему свой стул.

Ощупывая нижнюю шину, он заметил:

— Насколько я понял, Инносенс здесь ничего не ел.

— Ну, раз Мерула так сказала, — ответила Хлоя, прежде чем Тилла успела открыть рот, — значит, не ел.

Рус поднял на неё глаза.

— Я никого не хочу подловить. То, что вы скажете мне здесь, в этой комнате, не выйдет за её пределы. Зато вы очень поможете мне.

Он увидел, как переглядываются девушки. Хлоя пожала плечами, отбросила полотенце и потянулась за сандалиями.

— Он ворует на кухне, — сказала Тилла. — Когда хозяйки поблизости нет.

— Ну и что он взял на этот раз?

— Вино, яблочный пирог и Мариам, — ответила Хлоя.

— Мариам?

— Это её должно было от него стошнить, — не унималась Хлоя, переплетая ремешки сандалий крест-накрест, — а не его. Вино в порядке, яблочный пирог тоже многие ели.

Рус размышлял над услышанным, продолжая проверять, как больная рука сгибается в локте. И не обращал внимания на Хлою, которая рылась под койкой в поисках чего-то. А затем, к его изумлению, вдруг предстала перед ним в самом необычном виде — в позолоченном кавалерийском шлеме, размахивая мечом.

Он не сводил с неё глаз. Хлоя приподняла шлем.

— Дешёвая поделка, — успокоила она его и поднесла меч к льющемуся из окна вечернему свету, а затем убрала в ножны. — Вы не поверите, господин, какие дурацкие вещицы приходится на себя нацеплять, чтобы затем клиенты смотрели, как ты всё это снимаешь. Приходите посмотреть представление! Хотите?..

— Уверен, что оно будет... — Рус запнулся в поисках подходящего слова, — очень артистичным.

— Ещё бы! — воскликнула Хлоя. — Потому так много людей и приходят посмотреть на нас.

С этими словами она вышла из комнаты, и Рус остался наедине со своей пациенткой.

— Расскажи мне, Тилла, что тебе известно о Клавдии Инносенсе.

— Он кусок дерьма.

— Это понятно. Но откуда тебе известно, чем он занимался в Деве до моего приезда?

Тилла пожала плечами.

— Он останавливался в придорожной гостинице. Запирал меня на замок, а сам отправлялся по своим делам. Обещал мне привести врача, но так и не привёл.