Игорь подумал, что ещё несколько месяцев назад за такие вольности действительно можно было вылететь с работы. Но теперь, когда Регина сама предпочитала общаться со своим же любовником в кабинете, а не дома, он уже не сомневался, что начальница никого не станет ругать за лёгкое пересечение границ их рабочего устава. К тому же, обнять мог кто угодно и кого угодно, за это никогда не ругали и не приписывали какую-то особо опасную статью. Вообще ничего не приписывали.

И Всеволод об этом знал. И о том, что Регина принимала его отца у себя в кабинете, и о том, что ничего не добьётся своими жалобами. Ему просто хотелось вмешаться, немного напакостить, напомнить о том, какой он весь из себя правильный и как его воротит от того, что другие имеют то, чего у него самого нет.

Единственное, что мог пожелать ему Игорь — не завидовать. Зависть съедала. Но Сева этого не понимал. Он сидел весь такой свекольно-красный, в смешной рубашке в алый горошек, и делал вид, будто бы его оскорбили до глубины души.

А ему всего-то сказали правду.

В этом коллективе вряд ли было много людей, готовых уважать Всеволода и работать с ним плечом к плечу. А о какой-либо поддержке не стоило и заикаться.

30 августа 2017 года

Среда

Часы показывали девять утра — не самое любимое время программистов. Они как раз собрались в коридоре, чтобы поскорее обсудить план действий на сегодняшний день, понять, у кого какая задача и как дело обстоит с предыдущими, и Игорь в третий раз сбил звонок, прервавший рассказ о проблемах Всеволода. Тому упрямо не нравился код, стиль, да всё на свете, и он не переставал рассказывать об этом направо и налево.

Мама не унималась. В том, что ничего важного не случилось, Игорь не сомневался. В таких случаях его мать не набирала чей-либо номер, а устраивала невообразимую панику и кричала на всех, кого только видела подле себя.

— Может, всё-таки стоило взять трубку? — уточнила Саша полушёпотом, шагнув к нему поближе, и была тут же одарена Севиным взглядом, полным негодования.

За последние дни он решил демонстрировать всем, насколько личные отношения между коллегами замедляют темп работы, и теперь только искал повод, чтобы прицепиться к Игорю. Сашу — не трогал, но она против его воли становилась участницей практически каждого нежелательного события.

— Нет, — отрицательно покачал головой он и обратился к остальным: — Расходимся, или есть вопросы?

— Расходимся, — безропотно отозвался Дима. — И…

Он остановился на мгновение, переминаясь с ноги на ногу, и посмотрел на Игоря с явной просьбой о личной беседе. Ольшанский не имел ничего против, но Сева, казалось, преследующий их по пятам, явно собирался возражать.

— Да? — Игорь отступил на несколько шагов вправо, и Дмитрий последовал за ним.

— Можно мне сегодня уйти? — попросил он. — После обеда? Жена слегла, мама не может, а должен же кто-то посидеть с ребёнком? И с няней этой что-то опять случилось, куда-то она бежит, — Дима взволнованно почесал затылок. — Я потом дома доделаю и тебе скину.

— Хорошо, — кивнул Игорь. — Иди, когда тебе будет удобно, я через систему перепроведу твою карту.

— Спасибо, — вздохнул он. — После двух, ладно?

— Ага, — Ольшанский хотел было отправиться на рабочее место, но в очередной раз столкнулся нос к носу со Всеволодом. На лице того опять отпечаталось явное негодование, он сердито скрестил руки на груди и смерил Игоря взглядом, преисполненным искреннего презрения. — Что опять?

— Это не по кодексу, — строго заметил Сева, словно он сам разрабатывал этот кодекс, а все убытки наносили ущерб ему лично. — Отпускать сотрудника раньше выработанного срока.

Игорь предпочёл проигнорировать эту претензию, но Сева не отставал. Он последовал за ним и дёрнул за руку, будто бы пытаясь остановить.

— У Димы, — снизошёл Ольшанский до объяснения, — ребёнку полгода. Он вынужден помогать жене. И случаются чрезвычайные ситуации, когда его присутствие необходимо.

— Если кто-то хочет сидеть с детьми, то пусть не делает это за счёт рабочего времени, — так просто, словно у него самого был десяток младенцев на шее, и он справлялся с ними лучше, чем сама Мери Поппинс, возразил Сева. — Это ненормально — то, что он делает.

Игорь одарил его воистину сочувствующим взглядом и вспомнил о словах Регины — что её муж считал себя благодетелем, когда женился на ней. А потом ему вдруг пришла в голову мысль, что она страдала из-за того, что отец её дочек не хотел травмировать вот это — здорового лба, не имеющего ни стыда, ни совести. Плохо, видимо, воспитывали.

— Мы все должны быть в первую очередь людьми, — серьёзно ответил он, — и профессионалами. Если же сочетать и первое, и второе в одном человеке не получается, то его предпочитают в команду не брать. Когда-нибудь, Сева, это станет для тебя более понятным. После первых десяти увольнений.

Он ушёл, не слушая те возражения, что летели в спину.

31 августа 2017 года

Четверг

Телефон зазвонил ещё раз. Игорь полагал, что мама ещё вчера успокоилась, но, вероятно, он переоценил её способности к пониманию, что сельские сплетни далеко не всем и не всегда интересны. Рыча от злости — Саша аж удивлённо подпрыгнула на диване и едва не уронила вязальные спицы, — он вышел на кухню и поднял-таки трубку.

За стенкой послышалось равномерное постукивание — Александра вернулась к своей недавней задумке. Игорь понятия не имел, откуда она выудила моток пряжи да эти два коварных приспособления, которым его мать, к примеру, пыталась выколоть бабушке глаза, но неудачно…

— Да, — безо всякой попытки скрыть свои истинные негативные эмоции, рявкнул Игорь в трубку. — Что ты хочешь, мама? Я же сказал, что у меня нет времени на пустые разговоры!

Закончив свою короткую тираду, он вдруг подумал: а если случилось что-то серьёзное? Может быть, мама сейчас разрыдается и выдаст ему какую-то ужасную новость, а он, сволочь, сбрасывал вызов раз за разом?

Но Надежда Петровна его не разочаровала.

— Мы говорили о Лерочке, помнишь? — затараторила она, не позволяя разгневавшемуся сыну вставить ни слова. — Я тебе говорила, что она поступила, помнишь? Вот! Она думала пожить у Яночки и у её жениха, но Яночка сказала, что не пойдёт, мол, мало ли, Лерочка — девушка вообще-то симпатичная, а Яночка не стремится своего благоверного проверять, и я подумала — ну вы-то с Лерочкой тоже как бы близкая родня, и тут точно не до ревности будет, и решила…

— Мама, что ты хочешь? — умудрился вставить-таки несколько слов среди её болтовни Игорь. — Скажи мне чётко, пожалуйста, и по сути. Хватит разводить болото.

— Я решила, — послушно ответила мать, — что Лерочка поживёт у тебя, пока её родители не найдут деньги и хорошую съёмную квартиру.

— Что?!

— Она уже должна быть рядом, — поспешила ответить Надежда Петровна, и Игорь обречённо вслушался в трель дверного звонка.

Саша отложила спицы и пошла открывать. Дверь отворилась почти с грохотом, и складывалось такое впечатление, что с ноги. Игорь вздрогнул — он мог себе представить, что за стихийное бедствие пересекло только что его порог.

— Хелло! — поприветствовали Сашу. — А Игорь где? Я к нему того… пожить приехала.

Ольшанский нехотя поднялся, чувствуя, что завтра найдёт мать, достанет её хоть из-под земли, и обязательно удушит. На первых же секундах, когда она попытается возмущаться, задушит!

Но сначала Лерочку.

И, предвкушая громадное удовольствие от общения с давней родственницей, Игорь поднялся и направился в коридор.

1 сентября 2017 года

Пятница

Лерочке было семнадцать. Игорь помнил её семилетней или восьмилетней, когда она, действительно смешная веснушчатая девчонка с косичками, носилась вокруг него и всё пыталась втянуть в игру; но хмурый, вечно сидевший в своей математике и физике подросток вряд ли был готов как-нибудь на это реагировать.