Саша замкнётся в себе, причём не в первый раз, позволит организму "переварить" очередную обиду, а потом опять напорется на те же грабли и вновь почувствует себя несчастной. А может, так увлечётся отсутствием реального мира за пределами фирмы, что не захочет возвращаться обратно.

— Она заболела, — сухо ответил Игорь. — А вы, Регина Михайловна, мешаете работать. Коллектив смущается, и, поверьте, писать что-нибудь, когда кто-то маячит над головой, не самая приятная из задач.

Она даже не покраснела. Впрочем, Игорь не сомневался, что любая хлёстка фраза будет воспринята Региной не как вызов, а как простое гудение насекомого над ухом.

— Не слишком уместное время для болезни, когда сместились сроки проекта, — скривилась начальница. — Надеюсь, вы не опоздаете из-за неё. Это большая ответственность, и…

— Не опоздаем, — прервал её Игорь. — А ещё большая ответственность — вовремя сообщать о своём отсутствии и о сдвигах в планах, не правда ли?

Разумовская проигнорировала намёк.

— Зайдёшь ко мне на неделе, — промолвила она, как ни в чём ни бывало. Хочу обсудить с тобой следующий проект, которым вы будете заниматься.

Игорю не хотелось соглашаться. Ему вообще в последнее время всё больше казалось, что Регина иногда переступала пределы разумного. Но вместо того, чтобы спорить, он лишь рассеянно кивнул.

— Мне пора возвращаться на рабочее место, — произнёс Ольшанский, надеясь найти повод поскорее прервать этот разговор. — Я зайду, как только будет такая возможность.

— Хорошо, — согласилась она. — Но не особенно с этим затягивай. Нам нужно поговорить до пятницы. Или хотя бы до выходных.

Игорь в ответ только усмехнулся.

92

31 января 2018 года

Среда

Саша сидела на кровати, обхватив колени руками и плакала. Странно, конечно, но Игорь даже радовался тому, что она решилась выплеснуть свои эмоции. Солёные капли — без истерики, молча, — стекали по щекам девушки, и взгляд, прежде отсутствующий и равнодушный, сейчас был преисполнен боли.

— Может быть, ты расскажешь? — Ольшанский остановился в дверном проёме. — М?

— Тебя покормить надо после работы, — глухо ответила Саша, словно не услышала его вопрос. — Я сейчас…

— Я поел на работе, — Игорь поймал её, когда Александра пыталась пройти мимо, и вновь усадил на кровать. — Тебе же самой легче станет, если ты поделишься.

Он осторожно присел рядом, и Саша — впервые за последние дни, — осторожно придвинулась ближе и ткнулась носом в рубашку, тихо всхлипывая. Её пальцы сжали воротник почти до треска ткани, слова превратились в нечленораздельное бормотание, и Игорь вряд ли мог расшифровать хотя бы что-то.

Вместо того, чтобы добиваться от Саши правды, он крепко прижал её к себе, обнимая за плечи, и иногда согласно кивал, поддерживая особенно громкие всхлипывания.

Разобрать, что именно девушка пыталась рассказать, было невозможно. Её речь, обычно чёткая и правильная, теперь превратилась в сплошные всхлипывания и странное, нечленораздельное бормотание, но Игорь, признаться, был даже рад, что ничего не понимает. Главные факты для него с самого начала были известны — Сашин отец обманул её, пытался каким-то образом вытащить из дочери деньги, а причиной была отнюдь не болезнь.

Девушка затихла минут через пятнадцать. Голос её теперь звучал только как хриплый шепот, и говорить она могла с трудом. Дыхание выдавало сильную усталость, сбивчивое, поверхностное, словно Александра долго бежала или едва ли не утонула — она хватала ртом воздух, но вдохнуть полной грудью не могла.

— Почему ты не рассказала мне с самого начала? — тихо спросил Игорь. — Почему ты боялась?

— Можно подумать, — глухо ответила она, — ты и так не знал, что именно он сделал.

— Предполагал, но был не в курсе конечного результата, — Игорь и сейчас с трудом мог вычленить его из слов Александры, но говорить об этом не стал, знал, что сделает только хуже.

Она молчала. Может быть, потому, что не могла больше подобрать нужные слова, может, по куда более банальной причине — сорвала голос и теперь была способна разве что хрипеть.

— Значит, всё? — осторожно спросил он. — Ты больше не будешь так переживать из-за него?

— Никаких слёз, истерик, — пообещала девушка.

— Лучше никакого молчания, — возразил Игорь. — Я не против, если ты на меня покричишь.

— А если попытаюсь выцарапать тебе глаза?

— С этим можно как-то бороться.

Она тяжело вздохнула, но не произнесла больше ни слова, только прижалась к мужу ещё крепче. Игорю сначала даже показалось, что его жена провалилась в сон, не выдержав моральной — да и физической, впрочем, тоже, — нагрузки, но нет. Она просто смотрела в одну точку на полу, словно пыталась подобрать более правильные, более чёткие фразы, но никак не решалась произнести ни единого слова.

— Завтра мы встанем, и всё будет как всегда, — пообещал Игорь. — Вычеркнем этого человека и ситуацию, которую он спровоцировал, навсегда из жизни. Забудем о ней. И ты никогда не станешь себя за это корить. Ладно?

Саша кивнула. Кажется, она не до конца поверила в то, что сможет сама себя отпустить, но всё равно не стала спорить, не нашла на это в душе моральных сил. Игорю хотелось верить, что такое и вправду больше никогда не повторится; он был готов вложить все силы, что только остались, лишь бы только Александра вернулась в нормальную жизнь.

— Только помни, — прошептал он. — Что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Ты можешь обратиться ко мне в любую минуту, как только тебе это будет нужно. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула она. — Спасибо. Спасибо, что ты вообще есть в моей жизни. Я не знаю, что б я делала…

Игорь хотел сказать, что тоже не знал, как жил бы без неё — не патетично, нет, просто без Саши, наверное, он навсегда потерялся бы в своей работе и только устало переходил с одного проекта на другой, подтягивая чужие хвосты и пропадая днями и ночами на рабочем месте. Но сказать этого не успел — только опустил глаза, чтобы взглянуть на жену, и понял, что она задремала всё-таки у него в объятиях, и впервые за последнее время действительно была спокойна.

91

1 февраля 2018 года

Четверг

Первое февраля, пожалуй, оказалось самым холодным днём в году. Выйдя из машины, Игорь поймал себя на мысли, что сейчас его рука была готова примёрзнуть к дверце за считанные секунды, пока он закрывал за собой машину.

Саша, озябло поведя плечами, буквально побежала в направлении офиса. Вероятно, ей хотелось как можно скорее скрыться в тёплом здании, тем более, что девушка легко оделась. Игорь считал, что любые юбки и платья в такую погоду — это самоубийство, даже если пройти по улице надо всего десять метров, но даже его логичная и умная Саша в этом плане всё же оставалась девушкой.

Впрочем, куда приятнее на работе ловить взглядом жену в платье, чем жену в свитере и джинсах — хотя, Игорь солгал бы, если б сказал, что для него её одежда имела какое-то особенное значение.

На морозе машина не хотела закрываться, и Ольшанский вынужден был задержаться на минуту или даже две, просто тыкая пальцем по одной и той же кнопке, пока не раздался столь желанный звук — неприятный писк сигнализации.

— Ну наконец-то… — пробормотал он себе под нос и, в последний раз окинув взглядом парковку, направился к офисному зданию.

По пути словно из-под земли появился какой-то паренёк в совсем лёгкой куртке, аж синий от холода, с листовками в руках. Игорь едва сдержал удивление, вспыхнувшее у него во взгляде — бедный человек, сколько ж он тут уже стоит?

— Возьмите, пожалуйста, — почти с мольбой обратился парень, впихивая Игорю очередную листовку. — А можете ещё своим раздать?

Ольшанский не был склонен к благотворительным действиям, но всё-таки принял стопку листов, наверное, из жалости, даже не посмотрел, что там внутри. Парню, как он понимал, важно было раздать побольше бумажек так, чтобы их не обнаружили потом где-нибудь в мусорном баке. Что ж, если это какая-то ерунда, то в офисе был прекрасный шредер…