Ольшанский открыл было рот, но закашлялся. Пересохшее горло горело огнём, и Саша только подала ему стакан с водой — врач, вероятно, одобрил.

— Прекратите кричать, — сдержанно и тихо ответила на очередной выпад Надежды Петровны Саша. — Мы же находимся в больнице.

— Игорь! И эта дрянь, накормившая тебя какой-то гадостью, будет ещё мне указывать! — взбеленилась мать. Она покраснела, нахохлилась, как та птица — Игорь не мог избавиться от дурацкой ассоциации с курицей и не менее противных воспоминаний о том, что мама сама пихала в него в детстве чеснок, а потом получала от бабушки очередной строгий выговор.

Саша расправила плечи и взглянула на Надежду Петровну так, что та даже отступила на шаг назад. Несомненно, она бы пятилась и дальше, приговаривая свои оскорбления, но, врезавшись в изголовье чужой кровати, вынуждена была остановиться, хотя не выдавила из себя ни единого слова извинения.

— Мама, — Игорь наконец-то смог заговорить, привстал даже немного на локте, забыв о капельнице. — Выйди.

— Что?! — поразилась она. — Да мы с Лерочкой…

— Плохо мне стало после еды твоей Лерочки, — не удержался Ольшанский, падая обратно на подушки. — Так что выйдите обе из палаты.

Валерия, доселе молча плакавшая — по её щекам до сих пор текли слёзы, — вдруг покраснела, потупилась, встала и сама вышла. Игорь не испытывал ни грамма жалости, он и так не мог предположить, что же Лера подсунула в его еду, чтобы довести до такого состояния.

— Если хочешь побыть один, я тоже уйду, — пообещала Саша, но он молча отрицательно покачал головой и в ответ легонько сжал её ледяные пальцы.

— Что случилось?

Было трудно держать глаза открытыми, и Игорь чувствовал, что вот-вот провалится в сон. Действие лекарств не проходило бесследно.

— Анафилактический шок, — повторила девушка. — Я вернулась домой, а ты как раз потерял сознание. Вызвала скорую. Сегодня уже воскресенье.

— Ох, чёрт… Ты ж должна быть рядом с мамой, — Игорь попытался сесть, но Саша только придержала его за плечо.

— Не должна, — оборвала она его. — Спи.

Игорь пытался запротестовать, но не смог. Лекарственный дурман окутал его какой-то странной дымкой и окончательно втолкнул в пучину сна. Только перед глазами всё ещё плыли непонятного происхождения цветные круги, да какие-то оправдательные фразы пытались сорваться с языка — но он так и не успел ничего сказать, а Саша, вероятно, не спешила услышать.

206

9 октября 2017 года

Понедельник

Мудрый гугл подсказывал, что при анафилаксии пациент должен был находиться в стационаре до двенадцати суток после нормализации состояния, особенно если приступ сопровождался потерей сознания. На каком-то другом сайте Игорь прочитал статью о гормональной терапии, потом почитал лист предназначения, соотнёс её с необходимыми препаратами и справедливо решил, что спорить с решением местных врачей он не будет. Десять дней лежать в стационаре ему меньше всего хотелось; уже на второй Игорь чувствовал себя более-менее нормально и не сомневался, что к пятому его вышвырнут к чёртовой матери из этого отделения, потому что мест не хватало.

Со вчерашнего дня в палате прибавилось пациентов. Теперь их, считая Ольшанского, было уже пятеро — ещё один пенсионер и, что больше всего возмущало всех представителей мужского пола, дама преклонных лет. Пациентов это смущало, особенно саму женщину и мальчишку, к тому же, само мероприятие по подобного рода размещению больных тянуло незаконностью, но других мест не было.

Игорь из всех присутствующих считался счастливчиком. Он хорошо знал свой организм и его реакции, не сомневался в том, что повтора ситуации не будет, потому получил внеплановый, некомфортный, но всё-таки двухнедельный отпуск, мог выходить из палаты. Последнее вызывало особенный приступ зависти у дедушки, которому приказали лежать и двигаться по минимуму. Ему очень хотелось, наверное, бодро ходить по коридору, и Ольшанский мог только сочувствовать.

К тому же, его не в меру часто посещали. Вчера дважды была мама — и дважды была изгнана, — к вечеру приехала и Саша, привезла домашнюю еду, не содержащую чеснока и эвкалипта. Утром она тоже заглянула, а вот в обед вместо себя отправила Леру, разумеется, с блюдами не её производства.

— Привет, — несмело улыбнулась Валерия, присаживаясь на самый краешек кровати. Игорь удивлённо отложил в сторону книгу — он полагал, что сегодня никого уже не будет. Его и так слишком часто навещали, а Саша ещё и не признавалась, что там с её матерью, только с каждым часом всё больше мрачнела и, кажется, ещё больше похудела. — Я тут тебе обед…

— Так Саша ж оставила, — он кивнул на лотки, стоявшие стопкой на тумбочке. — Всё в порядке. Если что, я могу сходить и в местную столовую, ничего со мной не станется.

— Сынок, так с нами поделись! — оживился дедушка, лежавший на соседней кровати. — У тебя невеста так вкусно готовит…

— Вам ж нельзя! — возмутился Игорь, а потом повернулся к Лере. — Правда, не стоило.

— Ну, я подогрела. А то что ты ешь холодное?

Игорь посмотрел на еду в лотке, вздохнул и согласно кивнул.

— Ладно, давай. Спасибо.

Он взял ёмкость с её рук, открыл крышку, взял уже вилку и настороженно покосился на блюдо. Саша вряд ли успела бы приготовить что-нибудь новое — она и так привезла суп и котлеты, разрешённые врачом. Тушеное мясо точно не вписывалось в его диету, по сути, бесполезную, но медики продолжали настаивать.

Игорь подозрительно принюхался. Стойкое ощущение, что с подливой было что-то не так, не покидало его.

— А что это так пахнет? — вдруг спросила женщина, привставая на кровати. От знакомого запаха она даже привстала на локтях, принюхалась к воздуху и посмотрела на Игоря. — Эвкалиптом. Странные у вас, молодых, пищевые привычки…

— Как эвкалиптом?!

Ольшанский на секунду застыл, опять вдохнул уже знакомый растительный запах, а потом спешно закрыл лоток с едой и силком впихнул его в руки Лере.

— Ты с ума сошла? — прошипел он, хватая девушку за локоть. — Это что за шутки? Ты понимаешь, что я от него чуть не сдох?

Валерия только растерянно захлопала глазами.

— Но ведь… Ведь всего пару минут прошло, оно не могло так быстро… Это не я!

Вместо ответа Игорь смотрел на неё минуту или две, пытаясь убедиться, действительно ли Лера настолько глупа, или её далеко заходящие замыслы были направлены против его здоровья, а потом понял: и вправду, её глупость сыграла с нею злую шутку. Он раздражённо скривился, чувствуя, как вспыхивает стойкое недовольство вместо ненависти и более ярких эмоций.

— Лера, — он крепко сжал её запястье, и на глазах девушки выступили слёзы, разумеется, не от физической боли — Игорь всё ещё держал себя в руках, — а от обиды. — Анафилактический шок случается от нескольких секунд до пяти часов с момента контакта с аллергеном. А у меня реакция на чеснок… и на эвкалипт. Ты меня чуть не отправила на тот свет.

— Но я…

— Уходи. И еду свою забери, — сухо приказал он. — Немедленно. Я надеюсь, с такого рода гостинцами больше не увижу тебя в своей палате?

Она разрыдалась, хотя для этого вроде даже повода не было, и умчалась прочь, не оборачиваясь. Игорь слышал, как ругался какой-то врач на несносных посетителей.

Он растерянно посмотрел на лоток, лежавший у него на коленях — Лера так и не подчинилась.

— И что мне с этим делать? — спросил он скорее сам у себя. — Может быть, кто-нибудь?.. А, впрочем, она так готовит, что проще выбросить.

Он швырнул лоток в нижнее отделение прикроватной тумбочки и закрыл глаза, хотя спать совершенно не хотелось. В мыслях моментально запрыгали какие-то отрывки кода. Игорь поймал себя на мысли, что с удовольствием отправился бы сейчас на работу — но кто ж его туда отпустит?

— Что ж ты, парень, со своими дамами сердца разобраться не можешь? — оживилась та самая пожилая женщина. — Меня Нина Григорьевна зовут.