Игорь нарочито медленно вышел из кабинета, всё ещё дожидаясь, что в спину ему полетит вопрос, но этого не случилось. Регина решила воздержаться от комментариев — это уже само по себе было несколько странно. Она превратилась в достаточно несмелого человека.

Но всё ещё искренне желала вести себя, как последняя стерва.

107

16 января 2018 года

Вторник

— Вы зря направляетесь в кабинет, — остановил Игорь засеменивших было в комнату коллег. — Я стою тут не просто так.

Они застыли, все, как один. Пётр моментально втянул голову в плечи, Егор демонстративно отвернулся, Сева и Дима — побледнели.

— Мы думали, — опасливо протянул Виктор, — что у нас митинг…

— Который по правилам должен проводиться стоя и где-нибудь в коридоре, — кивнул Игорь. — Идите-ка сюда и вперёд, докладывайте.

Мужчины умоляюще посмотрели на Сашу. Та только беспомощно пожала плечами. К сожалению, не в её компетенции было уговаривать мужа менять собственное решение. Игорь всё равно бы никого не послушал; он упёрся и заявил, что не позволит Регине разрушить всю рабочую атмосферу и свести к нулю успехи Эндрю в организации труда, и был готов стоять на своём до последнего.

— Мы некомфортно себя тут чувствуем, — тихо отметил Дима и вздрогнул, когда скрипнули двери в коридоре.

— Да, я даже подозреваю о причинах, — кивнул Ольшанский. — И потому хочу сказать вам, что это не выход. Так что там у нас с проектом?

— Игорь, может, не стоит? — не удержалась Александра и тоже не сумела сдержать желание посмотреть на дверь кабинета Регины.

— Стоит, — мотнул головой он. — Вы работали под её начальством не один месяц, а некоторые — даже не один год. И всё всегда проходило нормально. К чему такие невообразимые перемены? Временные меры и пертурбации в составе начальства никоим образом не должны вредить нашей с вами работе.

— Но они вредят! — воскликнул Егор и тут же зажал рот ладонью.

Игорь закатил глаза.

— Я проанализировал, — как ни в чём ни бывало произнёс он, — успехи в работе за прошедшие две недели. Если соотносить с общим графиком, то мы даже не отстали и двигаемся с некоторым опережением. Тем не менее, Всеволод, у тебя была замечательная оптимизационная идея, почему же вы оставили старый вариант?

Ответом ему было молчание.

— Ага, — кивнул Игорь. — Замечательно. Если вас не смущает то, что придётся работать больше — пусть. Дима, а интеграция математики с новой версией фреймворка? Как она поживает?

— Всё нормально, — Дмитрий тоже покраснел.

— Я так понимаю, "всё нормально" свидетельствует о том, что никакой интеграции просто не было, и вы остались на старой версии?

Никто не произнёс ни слова. Все так и остались стоять, понурив головы и стараясь сжаться, чтобы не почувствовать на себе строгий, возмущённый взгляд начальства.

Ольшанский с трудом подавил рвущийся на свободу смех. Разве он был таким коварным и страшным, чтобы вжимать при нём голову в плечи? И что пришлось сделать Регине, чтобы превратить талантливых, инициативных молодых людей в стадо затравленных покорных овец?

— Ну так что? — с нажимом произнёс он. — Вы будете говорить об успехах работы.

— Будем! — выпалил вдруг Сева. — Будем. Нет никаких успехов. И не получится ничего, если мы будем так работать!

Он не сорвался на крик, хотя был близок к этому, но отвернулся ото всех и, сопровождаемый изумлёнными взглядами, хлопнул дверью комнаты, скрываясь за надёжными стенами.

Когда все зашли в кабинет, Сева уже внимательно смотрел в монитор, делал вид, что работает, и на голове его красовались наушники. Парень всем своим видом показывал, что не намерен продолжать разговор и отвечать на любые вопросы, но и так понятно: не надо быть психологом для того, чтобы правильно соотнести проблемы и их источники.

106

17 января 2018 года

Среда

В среду утром, когда все остальные оставляли только короткие уведомления о том, что и в каком виде планируют реализовать сегодня, Сева опустил Игорю на стол лист бумаги и отступил на шаг с опаской, будто подозревал, что на него сейчас набросятся с кулаками.

— Что это? — спросил Ольшанский, не открывая взгляда от кода, в котором сейчас разбирался.

— Это заявление об уходе.

Где-то сзади тихо охнула Саша. Кто-то неодобрительно что-то произнёс, по помещению пронеслось недовольное бормотание, общим смыслом которого являлось сплошное недоумение — но зачем Севе было это делать?

Игорь только взглянул на неё, словно пытался взглядом передать всё своё недоумение, и произнёс:

— Ты уверен в своём решении?

— Да, — кивнул Всеволод. — Я просто хотел, чтобы ты вышел из отпуска, чтобы тебе отдать это заявление.

Игорь застыл, осознавая, каков на самом деле был смысл произнесённой фразы.

— Пойдём-ка, поговорим, — Ольшанский поднялся с места и поманил Севу за собой. — Потом будешь принимать такие радикальные решения. Не переживай, я не кусаюсь.

Парень нехотя поплёлся за ним. Плечи его подрагивали, как и прежде, когда он только устроился сюда на работу, а взгляд метался из угла в угол, словно Сева надеялся найти хорошее укрытие и забиться в него, залезть куда подальше, чтобы никто не смел к нему подходить и никто не задавал лишних вопросов.

В коридоре было тихо. Дверь в кабинет Регины, впрочем, оставалась приоткрытой — очередное средство контроля. Игорь молча махнул рукой, уводя Севу в комнату отдыха, и заговорил только тогда, когда парень плотно прикрыл за собой дверь.

— Это из-за неё и твоего отца?

— Это неважно, — Сева присел на самый краешек дивана и обхватил себя руками, как маленький ребёнок. — Моя семья — это моя семья.

— Она требует, чтобы ты здесь не работал?

— Она? Нет, — Всеволод шмыгнул носом. — Мама…

— Ах, мама, — кивнул Игорь, опускаясь в мягкое кресло. — Но ведь тебе нравится этот проект. Ты можешь получить шанс уехать из страны и построить умопомрачительную картеру. Это твоя мама понимает?

— Да, — кивнул Всеволод. — Но ей больно. И я должен поддерживать её, а не следовать своим желаниям. Она сказала, что нормальный сын…

— А она не сказала тебе, что должна делать нормальная мать?

— Хорошо говорить, когда в семье всё хорошо.

— О, да, — кивнул Игорь. — Скажи это моей жене. Видишь ли, её мать и мой отец умудрились закрутить роман. Случайно. Вспомнили о прошлом. Как ты думаешь, у нас очень приятные семейные ужины? А как легко смотреть ей в глаза!

Всеволод покраснел пуще прежнего.

— Я не знал, прости, — дрожащим голосом прошептал он. — Я просто подумал, что если я уйду отсюда, то маме станет легче. Она перестанет на меня обижаться. Перестанет так нервничать и так громко кричать дома. А если она успокоится, то всем нам станет легче.

— И только ты останешься без работы.

— Временная жертва. Если, конечно, у меня будут нормальные рекомендации.

— Никто не даст тебе шанс уехать. Никто не предложит тебе такой проект, — возразил Ольшанский. — У тебя мало опыта, хотя есть талант. И бросать всё на полпути — последнее дело. Помни об этом. Мы не можем всю жизнь руководствоваться интересами наших родителей. Иногда об этом приходится забывать и действовать так, как считаешь нужным. Если от этого зависит твоя жизнь, твоя судьба, ты должен сделать всё, что в твоих силах, Сева. А чужие отношения — они на то и чужие, чтобы никак на тебя не влиять.

Игорь разорвал лист бумаги, на котором было написано заявление об уходе, на мелкие кусочки, и швырнул его в стоящее рядом мусорное ведро, поднялся и шагнул к двери.

— На сегодня свободен. Можешь идти. А завтра, если захочешь уйти, напишешь заявление об уходе ещё раз. И тогда будет уже всё. Но не спеши рубить сплеча.

Всеволод кивнул. И, хотя Ольшанский был отнюдь не хорошим психологом, ему казалось, что в глазах Севы светилась искренняя благодарность.