Саша вздохнула. Может быть, она была согласна с тем, что он сказал, может, полагала, что не следовало и идти на эту фирму. Игорь не спрашивал, она сама не делилась.

Откуда-то со стороны входа — кухня была на нижнем этаже их офисной части, — раздался шум. Игорь аж проснулся; громкий стук и женский крик, правда, неразборчивый, заставил его вскочить с места. Все остальные тоже оживились и двинулись в направлении коридора; охранник, стоявший под дверью, смотрел с подозрением, но не спешил успокаивать нарушителей спокойствие.

Регина, всколоченная, возмущённая, стояла у лифта, сжимая руки в кулаки. Её всё то же бордовое платье, стандартно символизирующее хорошее настроение и желание ругаться, теперь едва ли не полыхало алым.

Мужчина, стоявший у двери — незнакомый, и уж точно не её муж, — стоял на пороге и смотрел на неё, словно на фурию. Впрочем, злоба во взгляде смешалась с чем-то другим, и идентифицировать чувства однозначно было невозможно.

Он махнул рукой, сжал зубы и дёрнул дверь, но не в ту сторону. Потом, окончательно разозлившись, толкнул её с невероятной силой и едва ли не выпал из коридора в центральный зал. Игорь слышал, как там, снаружи, уже охрана здания с возмущением требовала вести себя тише и не мешать людям работать. Звуки стихли спустя несколько минут; Регина же, выпрямившись, поправила волосы с таким внутренним достоинством, словно всё было в порядке вещей.

— Чего встали? — раздражённо спросила она. — Всё замечательно. У нас не сложился разговор с одним из заказчиков. Расходитесь по рабочим местам.

Никто даже не посмел пискнуть, что у них обед. Игорь, приобняв Сашу за плечи, подтолкнул её в направлении кухни. Он знал, что Регина всё равно не пойдёт сейчас к ним и не будет требовать придерживаться дисциплины. Работы сегодня точно не будет; начальница обязательно закроется в кабинете и будет звонить кому-то, кричать на арендодателя, выбивать компенсацию, может, наберёт номер мужа и будет орать на него.

— Что это было? — тихо спросила Саша. — Почему она так…

— Я подозреваю, — вздохнул Игорь, — что мы минуту назад были свидетелем причины его отсутствия.

15 июня 2017 года

Четверг

Регина, не собиравшая лидов, наверное, уже года два в конференц-зале, общавшаяся с каждым по отдельности, сейчас стояла у маркерной доски и что-то чертила, потом стирала и писала заново, с таким скорбным видом, словно её заставили делать нечто абсолютно ужасное. Причины подобного поведения таились где-то глубоко и были сотрудникам неизвестны. Игорь наблюдал за абсурдными графиками уже как минимум полчаса, и Регина не собиралась останавливаться. Ни единого слова по сути она до сих пор не проронила, но потребовала тишины — сказала, что ей просто необходимо сосредоточиться.

Они молчали. Рассеянность и растерянность начальства — всегда повод для лишних разговоров, особенно если дело касалось Регины; слишком уж она обычно бывала строга и самоуверенна, чтобы сейчас так смотреть на них, будто бы уставшая, измученная жизнью, испитая изнутри женщина — кто-то вычерпал из неё не бокалом, а громадным ведром всю энергию и оставил наедине с собственными проблемами, а сейчас не удосуживался даже прийти на порог и спросить, не нужно ли чего. Она же, как обычно, была достаточно горда, чтобы не сказать ни слова — не попросить, не потребовать.

Поползли ли уже по офису сплетни? После вчерашнего — разумеется. Никто не видел мужа Регины, но все до единого прекрасно знали, что вчера из офиса выгоняли не его и не какого-то заказчика с дурными условиями. Слишком всколоченной была женщина, слишком долго потом не выходила из собственного кабинета, слишком чётким оказался макияж, когда наконец-то выбралась.

Сейчас все молча переглядывались и смотрели на её схему с опаской. В конце концов, она могла означать всё, что угодно; Регина опять сбилась, опять отшвырнула листик в сторону и опять попыталась нарисовать что-то заново.

— И что всё это значит? — не удержавшись, шёпотом спросил вечно серьёзный и вечно никуда не успевающий Анатолий. — Мы ж должны были обсуждать новую концепцию фирмы, а она чем занимается?

Игорь пожал плечами, понимая, что верный ответ дать не сможет. Его знание о делах Регины было таким же, как и у всех остальных, за исключением того, что Игорь помнил: она собиралась позже, ближе к июлю-августу, ещё раз уехать, потому опять искала, на кого бы оставить фирму. И от цветущей стервы за одну короткую ночь вдруг не осталось ничего.

Казалось, она забыла о том, что пригласила кого-то в конференц-зал. Пустое вырисовывание графика превратилось в обыкновенную остановку всякой деятельности; Регина опустила руки и смотрела на свой недолугий рисунок, как обычно смотрят люди на врагов, потом опять взяла губку и всё стёрла.

— Может быть, мы пойдём? — неловко предложил Лёша. — Работы ж полно.

Регина не ответила и даже, казалось, не услышала его предложение. Она подвинула офисное кресло — то, благо, было на колёсиках, повернула его к доске и села, с усталостью и с тоской глядя на то, что нарисовала. Внимание было целиком и полностью приковано к тонкой синей линии, и никто не рискнул обратиться к ней ещё раз.

Игорь поднялся со своего места первым и подал знак: можно, только тихо. Остальные, стараясь не скрипеть и не стучать, и сами встали и, крадучись, направились к двери. В коридоре, вероятно, уже аншлаг и целая толпа в качестве зала ожидания, все до единого ждут решения, которое Регина могла бы огласить на общем собрании.

— Ничего, — покачал головой Игорь, отвечая своей команде одними губами. — Уходим, только тихо.

Сегодня можно было уходить с работы и вовсе. Все остальные потихоньку расступились; он же, отогнав своих подчинённых, на мгновение застыл у двери, словно не зная, что делать, и заглянул внутрь. Регина всё так же сидела и смотрела на график, но на доске появились уже какие-то слова.

— С вами всё в порядке, Регина Михайловна? — не удержался от вопроса он. — Может быть, вам что-нибудь нужно?

Она не оглянулась, продолжая всё так же мрачно взирать на ровные строчки перед глазами. Игорь предпочёл не присматриваться; он закрыл за собою дверь и вновь вернулся в опустевший уже коридор.

Регине было, если честно, паршиво. Что спровоцировало такое состояние, откуда у такой, как она, вообще могут быть депрессии — мало кто способен был ответить на этот вопрос. Наверное, следовало спрашивать человека, изгнанного вчера с шумом и с позором, но так ведь они даже не знали, кто это был.

Игорь в последний раз оглянулся на конференц-зал и вернулся к своим. Работа, даже сделанная наперёд, требовала повышенного внимания.

16 июня 2017 года

Пятница

Авто уже привычно остановилось у старого, видавшего виды подъезда. На улице было ещё светло, но, вопреки хорошей погоде, люди то ли сидели дома, то ли разбрелись куда-то; даже облюбованная старушками скамья у пошарпанной двери пустовала. Саша даже сверилась с наручными часами, определяя, что на самом деле не так уж и поздно, как она предполагала: не было ещё и девяти. Да, они задержались — на работе, где ж ещё, — но не так чтобы радикально.

Она, разумеется, собиралась выскочить из машины самостоятельно, но Игорь, воспользовавшись короткой заминкой, успел-таки открыть дверь; разумеется, вместо благодарности он был одарен не совсем довольным взглядом, но протянутую руку Александра приняла.

В своей самостоятельности она отчаянно пыталась сохранять последовательность, но, наверное, сказывалось отсутствие опыта. Девушка с огромным удовольствием вела б себя естественно, если бы у неё в голове не возникала масса условностей; Игорь предпочитал на это закрывать глаза. Так или иначе, Саша была настоящей, даже если и не совсем уверенной в себе. И в собственной привлекательности особенно. Иногда — особенно в ответ на комплименты, не касающиеся её профессиональных способностей, — она смотрела на него так, словно стремилась немедленно уличить во лжи.