— В полном порядке! — отрапортовала Марина. — Возили к ветеринару, тот сказал, что вес собаки в норме, так что можно ни о чём не переживать. Это только Лёшка его балует… Представить себе не могу, что он будет делать с детьми!

— Дорогая, я троих не потяну. Такое количество баловать мне не по силам, — хмыкнул Алексей. — Но если ты согласишься остановиться на двоих, то мы можем обсудить вопрос ограничения их требований…

Они дружно рассмеялись, словно вспомнили какую-то шутку, а Саша вскочила на ноги.

— Мне надо проверить… там, на кухне, — выпалила она и бросилась прочь, прежде чем кто-то успел её остановить.

Игорь сделал было шаг следом за женой, но, почувствовав недоумевающие взгляды гостей, принял решение остаться. Всё равно он вряд ли мог чем-то ей помочь в этот момент.

— А что случилось? — удивлённо спросил Лёша. — Вроде ж нормально всё было… Или мы её чем-то обидели?

— Всё в порядке, — Ольшанский принялся раскладывать мясо по тарелкам. — Просто Саша не очень хорошо себя чувствует.

Марина моментально погрустнела, поднялась даже, порываясь пойти помочь, но вовремя поняла предупредительный жест Игоря и вернулась на место.

— И не упоминайте при ней о детях больше, — рискнул попросить Игорь. — Саша не очень хочет об этом разговаривать.

— Не хочет наследников? — удивился Лёшка, за что получил пинок под столом от своей возлюбленной. — Эй, ты чего!

Сочувствующий взгляд Марины говорил сам за себя. На Лёшу она никакого внимания больше не обращала, только, когда он вновь принялся возмущаться, толкнула его ногой ещё раз и осторожно коснулась руки Игоря.

— Всё наладится, что б там у вас ни случилось, — обнадёживающе произнесла она. — Главное верить.

Игорь не успел даже поблагодарить её: вернулась Саша с покрасневшими глазами и каким-то салатом, в котором даже не было лука. Но, к счастью, Лёшке хватило ума ничего не спрашивать, а Марина всё поняла и без слов.

46

18 марта 2018 года

Воскресенье

Домой с дачи они уехали только на следующий день. Марина больше ни слова не говорила о детях, но всё чаще и чаще пинала Лёшку, видимо, предчувствуя дурацкие вопросы с его стороны. Потом, когда они уже уезжали, девушка долго что-то втолковывала ему, пока не добилась наконец-то хотя бы малейшего понимания во взгляде.

Но Саша всё равно была расстроена. Пока они возвращались домой, Александра не проронила ни единого слова, зато долго смотрела в окно, словно в холодных зимних пейзажах находила для себя частичку покоя. Она ни разу не улыбнулась за всё это время, но на каждый обеспокоенный вопрос Игоря отвечала, что отлично себя чувствует, а ему не о чем беспокоиться. Было видно: девушка просто пыталась переубедить мужа, но сама не нашла ни капли покоя или какого-то элементарного уюта во всём, что происходило в их жизни.

Когда они затормозили у подъезда, было уже темно и мокро. Снег начал наконец-то таять и грязными кипами лежал под ногами. Свет фонарей выхватывал из надвигающейся ночи клочки уже прорвавшейся на свободу голой земли. С крыш уже не капало, потому что стемнело и похолодало, но всё равно воздух казался влажным, сырым и неприятным.

На скамейке у подъезда прижимались друг к другу коты. Их было много: один особенно большой и три или четыре поменьше, окружившие своего старшего товарища со всех сторон. Игорь, не глядя, прошёл мимо, Саша тоже, но, стоило им только остановиться у двери, чтобы ввести код, со скамьи донеслось знакомое:

— Ма-а-ам!

Саша обернулась.

— Магнус! — воскликнула она. — Магнус, ты совсем сдурел? Это же коты со свалки! — она бросилась к скамейке прежде, чем Игорь успел что-то понять.

Коты не стали её ждать. Все, кроме самого крупного, сидевшего в центре, разлетелись в разные стороны, кто под кусты, кто в окошко подвала. Серая же громадина, освободившаяся от своего временного прикрытия, вполне однозначно была Магнусом.

— Ах ты ж зараза! — воскликнул Игорь, постепенно осознавая, что произошло. — Ты как вылез из квартиры? Тебя бабушка выпустила?

— Не! — гордо провозгласил кот, запрыгивая на руки к хозяину. — Ми-а-а-ам.

— Он говорит, что это он сам, — перевела Саша с кошачьего языка на человеческий. — Эта скотина умеет открывать окна и вылезать через них, а оттуда прыгать на деревья. Или слезать по стенам. Ты что себе позволяешь, ты, пушистый паршивец? А если б ты потерялся?!

Магнус фыркнул. Вероятно, такой вариант он даже не рассматривал, будучи совершенно уверенным в своих способностях: с лёгкостью планировал отыскать и дом, и хозяев.

— Мур-р-ру? — тем временем уточнил кот у Игоря и, пытаясь добавить значимости своим словам, укусил его за ухо.

— Я тебя подвешу за хвост в окне, — пригрозил Ольшанский. — Без шуток. Или оставлю здесь ночевать, чтобы ты понял, по чём фунт лиха, и перестал мучить и меня, и свою хозяйку. Ты — серая пушистая зараза, которая не может вести себя, как нормальный зверь!

Вместо того, чтобы проникнуться ситуацией, Магнус замотылял хвостом и попытался вырваться на свободу, но был удержан, успокоился, уложил морду Игорю на плечо и, судя по тихому сопению, задремал.

Лапы у него были холодные, как лёд, сам кот дрожал, явно не рассчитав температуру воздуха на улице, и Саша взволнованно коснулась его холодного носа.

— Заболеет ещё, — с опаской произнесла она. — И что тогда делать?

— Не заболеет! — уверенно покачал головой Игорь. — Что-то мне подсказывает, что это не впервые. Да, Магнус?

— У-у, — сквозь сон согласился кот. — Ням-ням?

45

19 марта 2018 года

Понедельник

— Да будь ты проклято! — не выдержал Игорь, с такой силой захлопывая крышку ноутбука, словно от чистого сердца желал тому сломаться.

— Что случилось?

Ольшанский вздрогнул и обернулся. Он был уверен в том, что находился дома один; Саша сегодня договорилась о встрече с кем-то, хотя не сказала, с какой целью, а бабушка должна была встречаться со своими бывшими то ли коллегами, то ли подчинёнными, обсуждать очередную научную тематику.

Но с ним же говорил не призрак.

— Почему ты уже дома? — удивился Игорь. — Ты должна была вернуться позже…

— Уже девять.

— Да? — Ольшанский поднялся, устало потёр глаза, чувствуя, что сейчас просто вырубится.

Когда успело пройти столько времени? Игорю казалось, что прошло всего несколько минут с того момента, как он сел за компьютер и попытался что-то доделать, но нет. Призрак дедлайна, вероятно, умудрялся каким-то образом затмить сознание человеку, вокруг которого крутился — иначе Ольшанский объяснить свою потерянность в пространстве и времени не мог.

— Сядь, — почти приказала бабушка, подозрительно глядя на него. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Игорь?

Он отрицательно покачал головой, но подчинился, опустился на диван и обхватил голову руками. Боль, глухая, противная, засевшая где-то в черепной коробке, теперь выбралась на свободу и захватила весь мозг. Игорь знал, что следовало более ответственно относиться к состоянию собственного здоровья, что это халатность — работать целыми днями без передышки, но…

— Я больше не могу, — сознался он, вновь чувствуя себя маленьким ребёнком, которому как раз в пору уткнуться носом в бабушкину юбку и рыдать, жалуясь на жизнь. — У меня такое впечатление, что это тупик. И выбраться из него — выше моих сил…

— Это из-за Саши?

Ева Алексеевна присела рядом с ним, и Игорь почувствовал, как со знакомой теплотой бабушкины руки легли ему на плечи.

Казалось, она излучала уверенность. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы проблем не падало на бабушку, она всё равно умудрялась быть поддержкой для всех окружающих. Игорь вдруг понял, насколько же сильно ему этого не хватало — человека, которому можно просто сознаться во всех своих проблемах.