Смешок, сорвавшийся с губ Игоря, был чем-то средним между удивлённым и облегчённым.

— Надо же, — прошептал он. — А я могу пообещать, что не буду влезать в работу. Только если ты откажешься от идеи уборки.

— Но нам-то всё равно вставать в семь утра.

— Так то завтра, — Игорь склонился к ней поближе. — Горько?

— Горько, — подтвердила Саша. — Только дома.

151

3 декабря 2017 года

Воскресенье

Она действительно была самой красивой невестой. Без пышной юбки, в деловом платье-футляре, пусть и белом, но всё равно подходящем больше для переговоров, чем для свадьбы, в светлых туфлях на шпильке — потому что, как сама смеялась, вышла замуж за мужчину, рядом с которым может позволить себе любую обувь, каким бы ни был каблук, — с распущенными тёмными волосами, не украшенными ни фатой, ни даже белыми заколками. Это не имело значения. Игорь не стал бы смотреть на одежду, макияж или что-нибудь ещё. Для него Саша всегда была лучшей, просто сегодня это видели ещё и все остальные.

Ну и плевать, что в их планы не входил полный зал, потому что на места, рассчитанные на восемьдесят человек, Эндрю какого-то чёрта впихнул сто двадцать. И неважно, что это больше похоже на корпоратив их фирмы или какую-то презентацию, что начальство наверняка произнесёт не один тост за успехи в работе, а часть коллег всё равно будет смотреть косо, потому что не успели найти ненужный подарок и вынуждены нести деньги.

Саша тоскливо взглянула на длинную вереницу гостей, а потом полушёпотом коварно предложила:

— Давай сбежим, а? Вчера так хорошо было…

— Это всё потому, что вчера дома отсутствовал Магнус, — парировал Игорь. — Нельзя. Если мы сбежим сейчас, они нас найдут. А Эндрю ещё и убьёт.

Она подарила искусственную улыбку людям, большинство из которых едва знала, и заставила себя стоять на месте. Игорь тоже задавался вопросом, кто именно составлял список приглашённых; даром, что родители, как полагается, поздравляли самыми первыми, зато сестра оказалась двадцатой. Спасибо, хоть никто не заставил бабушку, тоже лучившуюся от счастья, стоять в самом хвосте — догадались пропустить. Ева Алексеевна только загадочно улыбнулась и вложила в руку особенно старую, наверное, пятидесятилетней давности, если не старше, открытку.

Саша отчётливо насторожилась, когда очередь начала таять на глазах. Кто-то уже нагло поглощал пищу, восседая в зале, кто-то провозглашал тост, забыв о том, что надо дождаться молодожёнов, а общим фоном над этим всплеском звуков царило раздражённое шипение Эндрю, требовавшего немного подождать.

Александра не обращала на это внимания. Её взгляд приковал последний из желающих поздравить. Игорь был готов поклясться, что этого человека не было в списке приглашённых, да и не могло быть. И Эндрю не стал бы самовольно распоряжаться такими вещами.

Сашин отец подошёл к ним, когда все уже расселись по своим местам и едва сдерживались, чтобы не звать молодых за стол. Он посмотрел на дочь, в один миг ставшую такой необыкновенно взрослой, на зятя, наверное, ненавистного, и через силу выдавил из себя улыбку.

— Здесь очень красиво, — промолвил Владимир, не подарив и единого взгляда розово-голубому убранству зала. — Я не ожидал, Сашенька. Ты никогда не любила пышные праздники.

Она молчала, потому что не находила слов. Игорь — лишь по той причине, что не чувствовал за собой морального права сказать всё, что думает о родственнике.

— Спасибо, — выдавила наконец-то из себя Александра. — А я не ожидала увидеть тебя здесь, знаешь.

— Знаю, — кивнул он с явной покорностью в каждом жесте и движении. — Моя девочка теперь взрослая. Замужняя дама. Прости, что сомневался.

Александра вздрогнула и сжала зубы, кажется, пытаясь проигнорировать этот короткий выпад, содержавший куда больше укора, чем могло показаться со стороны. Игорь тоже выдержал, не проронил ни единого слова, хотя ему, разумеется, хотелось — и сказать, и вытолкать этого человека прочь из зала, чтобы и след его простыл. Но нельзя. Он заставлял себя стоять на месте, и улыбка, словно приклеившаяся к губам, так никуда и не делась.

— Спасибо, — повторила девушка, когда отец всунул ей что-то в руки. — Спасибо.

Он кивнул, попятился, а потом повернулся к ним спиной и стремительно ушёл, кажется, даже не собираясь задерживаться на праздничный ужин.

Стоило только двери ресторана захлопнуться за мужчиной, как зал взревел громким "горько". Игорь склонился к жене под чужой громкий счёт, прикоснулся к её губам, почему-то чувствуя себя рядом со снежной королевой, и Александра спустя миг ответила всё-таки взаимностью, сначала — через силу, а потом и забыв всё же о невзгодах собственного прошлого и о дурацких отношениях с семьей. Сквозь общий шум с трудом прорывались отдельные голоса, и они даже не замечали в толпе коллег своих родственников, среди чужих людей — друзей, которых хотели бы здесь видеть.

— Первый танец молодых! — закричал кто-то, и Игорь поймал себя на мысли, что они вроде бы договаривались обойтись без тамады, без организатора и без прочих крикливых радостей на свадьбе.

И всё же, заиграла музыка, и Ольшанский почти с ужасом посмотрел Саше в глаза.

— Я не умею, — сообщил он, хотя ей и так было прекрасно об этом известно. — Я могу в чистом поле найти яблоню и врезаться в неё лбом. Причём так, что упадут двое: и я, и яблоня.

— А я в детстве танцами занималась, — опуская руку ему на плечо и выпрямляя спину, отозвалась Саша. — И в подростковой группе нас, знаешь ли, учили, что делать, если партнёр — бревно, а в вальсе всё равно положено вести ему. Но у нас есть преимущество.

— Какое?

— В отличие от конкурсного танца, молодожёнам положено быть в восторге друг от друга, — шепнула она, прижимаясь чуть ближе. — Забыть о дистанции и осанке.

— И изредка прерываться на поцелуи.

— Это уже лишнее, — возразила она, а потом оглянулась и, поддаваясь звучанию музыки, сдалась: — Но в конце можно.

Игорь усмехнулся. Как минимум тридцать-сорок секунд вальса обязательно вылетят.

150

4 декабря 2017 года

Понедельник

Саша забралась ногами на кровать, отогнала подальше Магнуса и потянулась, наслаждаясь непредвиденным выходным. Игорь пристроился рядом, глядя на небольшую горку невскрытых конвертов и других подарков, к которым они ещё не добрались.

— Как ты реагируешь на здоровый прагматизм в женщинах? — полюбопытствовала Александра, вскрывая первый попавший конверт и вытаскивая оттуда деньги. — Фу. Даже не подписали, кто это… А, вот, есть инициалы…

— Хорошо реагирую, а что?

— Вчерашние несколько часов позора и два танца того стоили, — отметила она. — Ты много потратил?

— Ну, я оплачивал свадьбу на скромные пятьдесят человек, — отметил Игорь. — А если Эндрю вздумалось пригласить в два с половиной раза больше, то чьи это проблемы?

— Его, — ответила без грамма сочувствия Саша. — Ты совершенно прав. Так, а это чьё?

Игорь посмотрел на детские каракули на конверте и без сомнений ответил:

— Димы. Предупреждает, что если у нас будут дети, то о спокойной жизни можно будет забыть. Это ж восемнадцатилетний дедлайн!

В ответ на это он получил тычок локтем в бок, но ни капельки не смутился и даже не стал забирать свои слова назад. Саша, впрочем, тоже не казалась разгневанной и не требовала отказаться от произнесённого.

Следующей она вскрыла самую большую коробку, врученную Яной, и ошеломлённо уставилась на высвобожденную из горы подарочной бумаги клетку с толстыми прутьями. Внутри лежали какие-то книжки, затянутые плёнкой, но они вряд ли имели какое-то особенное значение.

— Это ещё для чего? — удивлённо спросила она.

— Предполагаю, что для Магнуса, — вздохнул Игорь. — Это в стиле Янки. У неё половина шуток в таком стиле.