В ее сознании земля содрогнулась от ответа мглистого. Нага терпеливо подождала, пока он закончит.

— Нет, я считаю, что Дамон еще не готов к встрече с Сабл. Мы с Мэлдредом плутали по болоту, путая следы, и потратили на дорогу сюда дни, а не часы. Несмотря на это, он еще не готов к последнему испытанию. Чешуя еще не покрыла все его тело — и он способен действовать самостоятельно.

Земля вновь дрогнула, и Нага тут же ответила:

— Да, хозяин. Я уверена, людоед найдет способ задержать Дамона до того момента, как он будет готов. Конечно, я буду следовать за ними, если потребуется. — Нура сделала паузу, мысленно изучая мглистого дракона, и нашла, что ее господин буквально лучится энергией, чего раньше за ним не замечалось.

— Это время скоро наступит, — пророкотал тот. — Я почувствую это. Дамон злится на мою магию, пытается бороться с ней силой своего разума, но его гнев питает его превращение. Тело его не так сильно, как разум, и я должен победить.

— Скоро. — Нага мысленно ласкала хозяина, получая от него силы. Их сознания слились, и она чувствовала то же, что и дракон. — Очень скоро, — промурлыкала Змеедева.

Нура знала, что скоро Дамон будет готов встретиться с Сабл. Возможно, это дело нескольких часов, возможно — нескольких дней. Она собиралась направлять его действия, чтобы бывший рыцарь мог справиться с владычицей, а ее господин — получить то, что он хочет. Тогда она будет править вместе с мглистым.

— Покажи мне начало, хозяин, — попросила Змеедева. — Покажи, как все начиналось, Войну Хаоса и твое рождение. Время есть. Дамон еще не готов, улицы города еще не погрузились во тьму. — Она намеревалась спуститься в Шрентак с последними лучами солнца, — Ты так давно, не рассказывал мне свою историю.

Мглистый снизошел до просьб свой прислужницы и приоткрыл завесу, скрывающую его разум. Нура почувствовала, как погружается в Бездну. Вокруг замелькали картины, словно порожденные горячечным бредом, раскаленный воздух ожег горло, не давая вздохнуть, шум сражения почти оглушал. Сначала послышались раскаты грома, затем засверкали молнии, принесенные дыханием полчищ синих драконов, которыми управляли всадники — Рыцари Такхизис. В воздухе повис серный смрад, смешанный со сладким запахом крови и пота тех, кто проносился мимо или падал рядом с ней. Были слышны крики и властные приказы командиров, стоны умирающих. Рычали драконы, тряслась земля, рушились пещеры, люди гибли от огня, ударов мечей и магии.

— Великолепно, — пробормотала нага. Картины были настолько реальны, что Нура почувствовала брызги крови на своем лице, от порывов горячего ветра ее глаза увлажнились. Нага прищелкнула языком, пробуя на вкус воздух и кровь, опьяненная славной битвой.

— Покажи мне еще, хозяин. В бой, что становился все беспощаднее, вступали новые и новые силы. В своем видении Змеедева проносилась по многочисленным пещерам и туннелям, скользила над трупами драконов, видя и ощущая все вокруг, узнавая новое — то, что она пропустила раньше. Картины битвы следовали одна за другой, образы сражающихся сливались в единую массу, молнии, выдыхаемые драконами, наполняли воздух энергией, от которой покалывало кожу.

В центре сечи находился Хаос, Бог, которого называли Отцом Всего и Ничего. Он, хохоча, отбивался от драконов локтями, обрушивал своды на Соламнийских Рыцарей и Рыцарей Такхизис, одним лишь движением мысли вносил раздор в ряды сражающихся. Хаос вызвал свои собственные силы, созданные самой его сущностью: лавовых драконов, сжигающих на своем пути все живое, ужасных демонов, нежить — порождения холода и тьмы.

Нура видела кружащихся дервишей дикой магии, результат прикосновения которых к чему-либо был непредсказуемым и катастрофичным, существ, которых называли гремлинами, и странных тварей с огромными глазами, именуемых хульдрами.

В огне и дыму она вновь стала свидетельницей рождения мглистого дракона.

Гигантская, клубящаяся мглой тень Хаоса пришла в движение и исказилась. Отец Всего и Ничего нагнулся, оторвал ее от земли и наделил собственной жизнью. Тень приняла облик дракона. Его чешуя сохранила первозданный мглистый оттенок и тускло мерцала, освещенная божественной магией.

Новорожденный мглистый дракон летал под сводами огромной пещеры, кидаясь сверху на синих драконов, пытающихся покончить с Хаосом. Он забирал силы погибающих и впитывал их энергию, так же как собирался поступить теперь с Сабл, как только Грозный Волк победит ее. Несколько полученных им ран быстро зажили. Пыль и обломки камней посыпались сверху дождем, когда Отец Всего и Ничего проревел вызов мелким существам, пытавшимся противостоять ему. Его новое создание продолжало сеять ужас и смерть.

Когда Хаос вновь был заключен в Серую Драгоценность, мглистый дракон бежал из Бездны через магический портал и оказался высоко в горах Блотена.

— Спасибо за видение, хозяин, — восторженно прошептала Нура Змеедева.

Когда нага впервые встретилась с мглистым, он исцелил смертельную рану, нанесенную молодым черным дракончиком. Нура поклялась ему в верности, а дракон, в свою очередь, часто разрешал ей смотреть воспоминания о Войне Хаоса. Истории же об этом он рассказывал теперь все реже, несмотря на ее постоянные просьбы.

Она надеялась вскоре снова посмотреть видения — после того, как проверит, насколько хорошо этот глупец Мэлдред следит за Дамоном.

— Ты прав, хозяин. Дамон Грозный Волк скоро будет готов.

Нага сползла с пригорка и направилась в город, на ходу снова принимая обличье эрготианки. Первые звезды, появляющиеся в небесах, и красота ночи вызывали у нее отвращение. Нура вновь почувствовала себя хорошо, только когда вступила на мрачно темнеющие улицы Шрентака и позволила зловонию города Сабл объять себя.

Дамон искал пустынный переулок на той же улице, где прежде жила старая чародейка. Он не мог знать, что она мертва, как не знал и того, что это Рагх убил безумную. Сам Грозный Волк лежал тогда, погруженный в беспамятство невыносимой болью, причиняемой ему чешуйкой. У бывшего рыцаря не было намерения снова обращаться к старухе, но он помнил, что ее полуразрушенная башня была пронизана тайными ходами, соединяющими подземные темницы. Где-то под городом находилось и логово Сабл.

— Дамон, в этом переулке ничего нет, — проследила Фиона за его взглядом. — Только грязь, мусор и крысы.

«Может быть, труп Мэлдреда будет чувствовать себя здесь, как дома, — подумал Грозный Волк. — Я буду убивать его медленно, пока он не расскажет мне все, что знает».

Он указал на таверну за перекрестком:

— Есть хотите?

— Да уж, наверное, — кивнула она, но продолжала разглядывать переулок, барабаня пальцами по эфесу длинного меча. — Он разговаривает со мной, Дамон.

— Я знаю, — прошипел он сквозь зубы. С ним клинок тоже разговаривал. Это было несколько месяцев назад. Тогда Грозный Волк посчитал зачарованное оружие жалкой подделкой, неспособной избавить его от чешуйки Малис. — Только этого мне сейчас и не хватало, — пробормотал он себе под нос, — обезумевшей женщины с мечом, который с ней беседует.

Впрочем, у Дамона не было выбора. Возвращать себе меч он все равно не собирался, а Шрентак был не тем местом, где можно было оставить Фиону безоружной.

— Не обращай внимания на то, что болтает этот ножик, — произнес Грозный Волк громко. — Он все сочиняет.

— Как ты и Мэлдред и все вокруг.

Дамон потащил ее прочь от переулка и отвел в таверну. Рагх молча последовал за ними.

Хотя снаружи заведение выглядело убогим, внутри оно было на удивление чистым и ухоженным, домашние ароматы висели в воздухе и чудесным образом противостояли удушливому смраду гниющего залива. Очаг у дальней стены и дюжина фонарей делали таверну теплой и уютной; их свет отражался в темных полированных столешницах и стойке бара, протянувшейся почти через все помещение. Дамон отметил, что мебель довольно старинная, изготовленная из эбенового дерева явно до прихода Сабл, когда вокруг было не болото, а степь. Грозный Волк сомневался, осталось ли теперь на огромном болоте хоть одно эбеновое дерево.