Малистрикс узнала о случившемся от двух прихвостней сестры — красных драконов. Стараясь угодить Малис, оба раболепствовали и пресмыкались перед ней изо всех сил, но так и не смогли убедить ее в своей преданности. Красной драконице не понравилось оживление, с которым слуги поведали ей о гибели Берилл: они не оказали погибшей должного уважения. Но еще меньше Малистрикс понравились сведения о том, как именно умерла ее сестра. От подробностей гибели Берилл явно веяло вмешательством какого-то Бога: хотя зеленая родственница Малис и походила на крикливую ослицу, она была настолько большой и сильной, что кучка эльфов ни за что не одолела бы ее, не будь на то воли свыше.

Один из криннских драконов невольно подал Малис идею забрать тотем Берилл — рассказывая о магической силе, исходившей от него даже после смерти драконицы, он упомянул и о том, с какими проблемами столкнулись люди, воевавшие на ее стороне: они хотели забрать тотем себе, но не знали секрет управления его энергией.

Ужаснувшись при мысли, что нечестивые человеческие руки могли коснуться чего-то столь могущественного и священного, как тотем, Малис немедленно предъявила на него свои права. С помощью магии она доставила сокровище к себе в пещеру и присоединила черепа, добытые сестрой, к собственным трофеям. Обуздав силы тотема, Малис сразу же почувствовала, как они хлынули в ее тело, делая его более мощным и неуязвимым, чем когда бы то ни было.

Вскоре пришли известия об убийстве Миной грозного Ская. Драконица решила не терять времени даром: слишком много получит этот новый местный Бог, если завладеет его тотемом. Пусть-ка этот Бог убирается обратно в ту нору, из которой он выполз!

Теперь, добравшись до бесценного предмета, Малис опутала его магической сетью и подготовила к транспортировке. Она немного помедлила, глядя на останки растерзанного ею дракона и думая, не прихватить ли и его череп.

— Скай не заслужил такого почета, — сказала наконец Малис, презрительно ткнув мертвое синее тело своим когтем. — Он был безумен. Абсолютно безумен. И его череп может причинить вред.

Она сердито осмотрела дыру на своем плече. Кровотечение прекратилось, но разорванная плоть горела от боли. Кроме того, рана сковала переднюю лапу Малис. Впрочем, лететь она все-таки могла, а это сейчас было самым главным.

Собрав черепа в магическую сеть, Малис приготовилась к отлету, но перед тем как покинуть пещеру, понюхала воздух и как следует осмотрелась. Еще по прибытии сюда она ощутила нечто странное — посторонний запах. Сперва Малис не догадалась, кому бы он мог принадлежать, но теперь поняла, что в жилище Ская пахло другим драконом. Криннским драконом. И скорее всего, металлическим.

Малис тщательно обыскала каменный зал, на полу которого лежал растерзанный Скай, однако не обнаружила ничего подозрительного: ни золотистой чешуи вокруг, ни серебристых блесток на стенах. На этом она решила прекратить свои поиски, так как рана на плече стала причинять ей слишком сильную боль. К тому же драконице не терпелось вернуться в безопасную тьму собственной пещеры, чтобы заняться воздвижением там тотема.

Крепко держа сеть с черепами и стараясь не шевелить больной конечностью, Малис вытянула свое массивное тело из логова мертвого Ская и замахала крыльями, устремляясь на восток.

Серебряный дракон оставался в своем убежище до тех пор, пока не убедился, что угроза миновала. Он знал о битве, разгоревшейся наверху, и испытывал чувство гордости за Ская, дерзнувшего противостоять ужасной красной драконице. Мирроар слышал пронзительный визг Малис и последовавшие за этим страшные звуки разрываемой плоти, а потом ему на руку пролилась какая-то теплая жидкость и в воздухе запахло кровью синего дракона.

Теперь, когда Малис покинула пещеру, серебряный дракон задумался о том, что ему делать дальше. Он потрогал свои глаза и проклял поразившую их слепоту: она сводила на нет пользу от полученных сведений о Едином Боге и исчезнувших металлических драконах, ибо, будучи незрячим, Мирроар все равно ничего не мог предпринять.

Впрочем, кое-что ему все-таки предстояло сделать, причем безотлагательно, — отправиться на поиски воды и пищи. Даже сквозь сильный запах крови Ская Мирроар чувствовал близкое присутствие пресной воды и, чтобы быстрее до нее добраться, принял свое настоящее обличье: в драконьем теле его обоняние значительно обострялось. В минуту перевоплощения он испытал удовольствие, сравнимое с облегчением, которое получает человек, потягиваясь после длительного пребывания в неудобной позе. В отличие от тесного и уязвимого человеческого тела, огромное туловище дракона было надежно защищено чешуей, а четыре мощные лапы придавали Мирроару куда больше устойчивости, чем две тонкие ноги. Будучи зрячим, он мог увидеть оленя, бежавшего по полю за многие мили от него. А нюх его оставался острым и сейчас, и дракон быстро отыскал источник, струившийся по лабиринтам пещеры.

Он утолил жажду, но ее тут же сменили муки голода. К счастью, до ноздрей Мирроара донесся запах горного козла — очевидно, Скай поймал его незадолго перед встречей с Миной, да так и не успел им полакомиться.

Мирроару совсем не хотелось возвращаться в пещеру, на полу которой лежали останки растерзанного Ская, однако обоняние подсказывало ему, что козлиное мясо находилось именно там, и, подгоняемый неумолимым голодом, он все-таки направился в это страшное место.

Пол пещеры был мокрым и скользким от крови, а в воздухе висел тяжелый запах смерти. То ли этот запах притупил все чувства Мирроара, то ли голод заставил его забыть про осторожность, но он едва не подпрыгнул от неожиданности, когда услышал чей-то грозный и неприветливый голос, эхом разнесшийся по коридорам пещеры.

— Сначала я подумал, что это сделал ты, — обратился к нему пришелец на драконьем языке, — но теперь я понимаю всю нелепость своего предположения. Ты не смог бы одолеть могучего Ская. Ты даже не можешь передвигаться по пещере, не спотыкаясь на каждом шагу.

Прочтя защитное заклинание, Мирроар повернул голову в сторону незваного гостя. Судя по голосу и запаху самородной серы, в логово Ская пожаловал синий дракон. Должно быть, он влетел через главный вход, а Мирроар, увлеченный поисками еды, ничего не услышал.

— Я не убивал Ская, — заверил он пришельца.

— Тогда кто это сделал? Такхизис?

Сначала Мирроар очень удивился, услышав ее имя, но потом подумал, что удивляться особенно нечему: ведь он был не единственным, кто узнал голос в ночь великой бури.

— Ты и сам знаешь ответ. Девушка по имени Мина поразила Ская ударом молнии. Она сделала это, защищаясь: Скай напал на нее первым, заявив, что она предала его.

— И я ему верю! — воскликнул синий дракон. — Разве она способна на другие поступки?

— Я запутался, — сказал Мирроар. — Мы говорим о Мине или о Такхизис?

— А это одно и то же, поскольку их намерения ничем не отличаются друг от друга. И все-таки, что ты здесь делаешь и почему здесь повсюду ощущается запах Малис?

— Она прилетала сюда забрать тотем Ская. Скай умирал, но все же смог наподдать ей напоследок. Судя по визгу Малис, ему удалось ранить ее, хотя вряд ли очень серьезно — для этого он был слишком слаб. За этот последний удар драконица и искромсала его на куски.

— Скай молодчина, — прорычал синий дракон. — Надеюсь, рана Малис загноится. Однако ты проигнорировал мой первый вопрос. Что ты здесь делаешь?

— У меня были вопросы к Скаю.

— И ты получил на них ответы?

— Да.

— Ты удивился, услышав их?

— Нет. То есть не очень, — уточнил Мирроар. — Как тебя зовут? Мое имя Мирроар.

— А, Хранитель Цитадели Света… Меня зовут Рейзор. Я… — Синий дракон помолчал, а когда снова заговорил, в его голосе послышалась глубокая печаль. — Я был соратником маршала Медана из Квалинести. Теперь он мертв, и я остался один. Тебе, серебряному дракону, наверное, будет интересно узнать, что Квалинести больше нет, а там, где раньше находился прекрасный город Квалиност, ныне плещется озеро, прозванное эльфами озером смерти.