— Будь я проклят, — шепотом выругался рыцарь и тоже стал подтягиваться.

— Я же вам говорил, — произнес Уилинджер, как только тот оказался на палубе.

Тендеку хотелось отреагировать на подобное замечание непристойным жестом, но проведенная в холодной воде ночь совсем лишила его сил. Едва убедившись, что Дон вслед за ним поднялась на паром, рыцарь растянулся на палубе и стал смотреть в небо.

Через некоторое время солнце достаточно прогрело его тело, чтобы руки и ноги снова обрели чувствительность. Тогда Тендек, чувствуя боль в каждом мускуле, осторожно приподнялся и оглядел палубу. Кендер свернулся клубком и, очевидно, спал. Дон лежала с открытыми глазами, но, видимо, не желала шевелиться.

Рыцарь тяжело поднялся на ноги и похлопал Уилинджера по плечу.

Тот развернулся и потянулся. Его манера напоминала кошачью. Но внимание Тендека привлекло не это, а предмет, зажатый в руке кендера.

— А это что такое?

— Как ты думаешь? — усмехнулся Уилинджер, поднимая вверх украшенный драгоценными камнями кубок, по виду, отлитый из золота. — Когда Лесли столкнула меня за борт, я упал прямо на него. Кубок запутался в водорослях.

Тендек взял находку кендера и повертел в руках. Предмет был восхитительно прекрасен. Пурпурно-красные рубины обрамляли верхний край сосуда, а снизу сиял ряд крупных изумрудов. Между двумя линиями драгоценных камней на стенке кубка были выгравированы пасторальные сценки. За деревьями можно было различить даже воинов-эльфов, вооруженных копьями, мечами и луками. После внимательного осмотра Тендек пришел к выводу, что один этот сосуд стоит больше, чем все содержимое их тележки.

— Клянусь исчезнувшей луной, кендер, — прошептала Дон, заглядывая через плечо брата, — я беру назад некоторые из своих нелестных замечаний на твой счет.

— Благодарите Лесли, — скромно ответил Уилинджер. — Если бы она не сбросила меня за борт в нужный момент, я никогда бы его не нашел.

— Надеюсь, ты не рассказывал об этом ослице? — спросила Дон, слишком потрясенная находкой, чтобы разозлиться.

— Не помню, — признался Уилинджер. — Но до сих пор Лесли сама все знала наперед.

Тендек уже хотел его обругать, как вдруг кендер резко поднял голову и показал на горизонт.

— Земля! — закричал он, размахивая руками. — Мы переплыли озеро!

И точно, далеко на горизонте, между голубизной неба и воды, Тендек увидел полоску зелени. Компаньоны поспешно спрятали кубок и собрали разбросанный Лесли за ночь багаж. Затем рыцарь схватил рулевое весло и стал править паромом согласно указаниям кендера. Через час они причалили к ровному, покрытому шелковистой травой берегу.

Из-за отсутствия причала для выгрузки потребовалось гораздо больше сил, чем для погрузки. Уилинджеру пришлось уговорить Лесли проплыть последние несколько ярдов. Потом Тендек и Дон подтащили паром с тележкой так близко к берегу, как смогли. И наконец, рыцарь взялся за рукоятки тележки, а Дон и Уилинджер, цепляясь за колеса, помогли преодолеть грязное мелководье и подъем на сухое место. Покончив с тяжелой работой, все трое развалились на траве.

— Я мог бы проспать целую неделю, — признался Тендек, не отводя взгляда от просвечивающей кроны дерева.

Уилинджер пробормотал что-то невразумительное, из чего можно было заключить, что он уже собрался это сделать. Спустя минуту Дон села.

— Нам надо убираться отсюда, — сказала она, с трудом поднимаясь на ноги.

— Почему? — простонал Уилинджер и неохотно сел.

— Мы все еще на территории гоблинов, — пояснила Дон. — Надо двигаться и хорошенько осмотреться — выяснить, что это за местность.

Дон доковыляла до тележки и стала рыться в поисках своих доспехов.

— Тендек, твоя сестра меня раздражает, — жалобно пробормотал Уилинджер и начал потихоньку подниматься.

— Она часто говорит дельные вещи, — заметил рыцарь.

— Я знаю, — ответил кендер. — Вот это-то меня и раздражает.

Уилинджер отправился натягивать кожаные доспехи и запрягать Лесли. Тендек отыскал узел со своими латами и принялся облачаться. Без посторонней помощи на это у него ушло чуть меньше часа. Едва закончив с одеванием, рыцарь вынужден был немного размяться, чтобы прогнать мышечные судороги и взбодрить свое измученное тело.

— Ну, большой брат, ты готов? — раздался за его спиной голос Дон.

Тендек обернулся сказать, что он готов, как и всегда, но вид сестры заставил его умолкнуть. Дон завязала волосы сзади и надела доспехи. А еще она прочертила широкую белую полосу по нагруднику, от плеч до самых бедер.

— Что бы это значило? — искренне удивился Тендек.

— Брат, мы покинули Рыцарский Орден, — объяснила сестра и протянула горшочек с белой краской, — значит, обязаны заявить, что мы теперь — свободные воины.

Тендек взял краску и нарисовал на своих доспехах такую же полосу.

— Если мы наткнемся на кого-то из бывших собратьев по Ордену, не миновать неприятностей, — сказал Тендек, возвращая горшочек сестре.

— Будет хуже, если они увидят нас в компании кендера и с тележкой ценных вещей, — возразила Дон. — При первой же возможности перекрасим свои доспехи в белый цвет.

Тендек обнял сестру за плечи, и они вдвоем пошли к повозке. Уилинджер уже запряг ослицу и был готов отправиться в путь. Он даже отыскал немного лепешек и сыра на завтрак.

— Что будем делать с долей сокровищ Лесли? — спросил Уилинджер, не переставая жевать сыр. — Надо наградить ее чем-то особенным.

— Если ты думаешь, что я соглашусь что-то отдать этой вонючей скотине, — заявила Дон, — то ты определенно сошел с ума.

В тот же момент ослица фыркнула и уселась.

— Лесли, я пошутила, — поспешно сказала Доннала. — Мы добудем тебе овса и, может быть, несколько морковок.

Ослица поднялась и снова фыркнула, на этот раз с явным нетерпением. Уилинджер запихнул в рот последний кусок лепешки и взялся за повод. Дон зашагала рядом с тележкой, а рыцарь поплелся сзади, усталый, но довольный. Маленький отряд осилил подъем и оказался в редком лесу, и тут Тендек заметил, что Уилинджер забыл закрепить брезент на задней части повозки. В рассеянных лучах солнца там поблескивал золотой кубок. Возможно, это был обман зрения, но Тендеку показалось, что рубины уже не так светятся пурпуром, а изумруды потускнели и потемнели. Даже лица эльфийских воинов при этом освещении стали какими-то мрачными и безжизненными.

Решив, что многие вещи при ярком освещении выглядят гораздо лучше, рыцарь подтянул брезент и закрепил концы веревкой. На мгновение он ощутил холодок и поежился.

— Что случилось? — спросила Дон, заметив состояние брата.

— Ничего, — пожал плечами Тендек, пытаясь отделаться от тревожного предчувствия. — Просто немного прохладно после целого утра под жарким солнышком.

— Не принимай близко к сердцу, брат, — посоветовала ему Дон и насмешливо подмигнула. — В конце концов, ты потеряешь всего лишь треть своего богатства, отдав его ослице.

— Я? — удивился Тендек, шагая за убегающей по дороге повозкой. — А как насчет тебя?

Дон уже собралась возразить, но тут вмешался Уилинджер:

— Давайте не будем забывать, кто первым подал идею взять с собой осла. Гениальное решение.

— У меня на этот счет другое мнение, — проворчал Тендек.

Тем временем тележка преодолела пологий подъем и стала спускаться в зеленую цветущую долину.

— Может, Лесли тебя поддержит, — сказала Дон.

Уилинджер похлопал ослицу по шее, но та предпочла сохранить свое суждение при себе. По правде сказать, у нее не было определенного мнения на этот счет.

По ту сторону от Хило, в горах, у моста, ведущего в Торговый Поселок, фермер с урожаем лука на тележке остановился поспорить со стражником о размере платы за право продавать свой товар на рыночной площади, но вместо этого оба воззрились на подъезжающего Скеррита. Заметив обращенные на него взгляды, Скеррит, как того требовала его профессия, придал своему лицу самое суровое выражение. Мало того что его красный кожаный жилет был виден издалека, как и самые разные диковинки, украшавшие повозку, так еще, чтобы никто не смог ошибиться в определении рода деятельности путника, он выставил на облучок ногу в башмаке из похожей, но синей кожи. Направив свою упряжку на мост, Скеррит сдержанно кивнул обоим мужчинам. На радость рою мух, летавших над стертыми и потными спинами фермерских лошадей, у продавца лука тотчас открылся рот. Несмотря на громкое жужжание, он так и стоял все время, пока повозка Скеррита не поравнялась с телегой, однако у фермера все же хватило присутствия духа, чтобы торопливо порыться в куче лука и предложить часть своего урожая подъехавшему незнакомцу. Скеррит принял предложенное подношение с таким серьезным видом, словно его награждали золотом и драгоценными камнями. Стражник же, вместо того чтобы спросить у незнакомца его имя и цель приезда, смотрел на него большими округлившимися глазами, а затем бросился бежать по мосту, чтобы обогнать приезжего и первым донести до горожан известие о знаменательном событии.