Что он хотел?

Рагх сидел, прислонившись к стволу болотного дуба, сплетя пальцы на животе. «Иголка, сегодня вечером, прошлой ночью, я не…»

«Тебе не понравилась моя стряпня?»

«Нет. В смысле, да, понравилась. Очень. Я собирался сказать, что какое-то время не имел возможности в таком количестве наслаждаться приготовленной пищей».

«Рагх, готовка для цивилизованных существ. Никогда не считала драконидов…»— Она запнулась и нахмурилась, отчасти на себя. — «Прости, я не это имела в виду. Просто я… раньше… представляла драконидов поедающими все в сыром виде, все время».

«Словно дикие животные».

«И скорее поедающими эльфов, чем составляющими им компанию».

Рагх пришлепнул ползшего по колену жука. «Ты правильно нас представляла, по большей части».

«Теперь я вижу, что ты не типичный драконид». — Грэнналюрид покопалась в своем ранце, вытащила подушку и плащ, вынула питьевую фляжку и бросила ее благодарному сиваку.

«Большую часть времени, когда я пробовал приготовленную еду, я носил чье-то другое обличие — гнома, эльфа, человека… все они могли заглянуть в таверну и заказать блюдо вечера. Дракониды… ну, не так много мест, где мы можем сделать это без опаски, хотя, признаюсь, часто навещал несколько трактиров в Шрентаке, когда работал на Сейбл». — Он поднял фляжку, отерев пальцами губы. — «Что мы пьем сегодня вечером?»

«Рагх, это действительно хорошая вещь. Гномий эль, сделанный глубоко под горой. Получен у мастера-пивовара, у которого я провела какое-то время. Выпей его и облегчи груз в моем ранце. Может, когда этот эль слегка затуманит тебе разум, ты позволишь мне сделать тебе татуировку и расскажешь, что случилось с твоими крыльями».

Рагх скорчил гримасу. «Никаких татуировок. Можешь сделать еще одну эльфийке, если хочешь облегчить свой рюкзак, избавившись от раскрасок».

«Красок».

«Что же до крыльев…»— Он вытащил пробку из фляги и сделал глубокий глоток. — «Клянусь памятью Темной Королевы, это хорошая вещь, Иголка».

«Так что насчет крыльев?»

«Я уже говорил, что раньше служил госпоже Сейбл. Я не горжусь этим, но я делал много того, чем не горжусь. В любом случае, однажды она швырнула меня одному из своих слуг… по крайней мере, мне так сказали. Есть кое-что, чего я не помню, и потеря крыльев — одно из этих воспоминаний». — Он сделал еще один большой глоток. — «Я рад, Иголка, что не помню этого, но я помню ощущение полета. Прекрасное ощущение…» Он покончил с элем и выронил фляжку. Он откинул голову назад и стволу и закрыл глаза.

Он не открывал их какое-то время. Был поздний вечер; над головой летали совы. Ферил с Дамоном не было видно, хотя это не удивляло сивака. Он полагал, что они все еще где-то беседуют. Им нравилось разговаривать; они могли заболтать кендера.

Что удивляло его, так это поведение гнома. Просачивалось достаточно лунного света, чтобы он мог четко видеть ее. Она подтащила ранцы под тонкий кедр и рылась в том, что нес он, вытаскивая маленькие магические безделушки и рассматривая их, одну за другой.

Язык Рагха распух, и когда он сделал попытку крикнуть ей — желая предупредить ее быть осторожной — не вырвалось ни слова. Он попытался встать, и его первая попытка окончилась полным провалом. У него кружилась голова сильнее, чем когда-либо прежде. Конечно, он опустошил фляжку, и хотя он узнал крепкий эль, когда пил, его явно было недостаточно, чтобы чувствовать себя таким слабым болваном.

Ты опоила меня? — беззвучно шевеля губами, произнес он. — «Отравила меня?

Он снова попытался подняться, на этот раз встав на колени как раз в тот момент, когда гном вытащила два пузырька с волшебным эликсиром. Фыркнув, она бросила их в дерево и снова погрузилась в ранец.

«Эй», — ухитрился произнести Рагх. — «Прекрати!» Слова прозвучали слитно и неразборчиво, но его голос был громким и привлек ее внимание.

Она обернулась, неожиданно ловко для своих лет, бросила его рюкзак и наступила на него, давя пяткой его драгоценное содержимое. «Рагх, тебе следовало продолжать спать», — произнесла Грэнналюрид, потянувшись за своей киркой. Рагх, качаясь, поднялся на ноги. Затем она потянулась за ранцем, внутри которого был Обелая, и закинула его себе за спину. — «Спящий, ты бы ничего не ведал, а ты мне начал нравиться».

Драконид приготовился к ее атаке, хотя ему было довольно тяжело просто стоять. Вместо этого, она в последний раз удивила его, схватив ранец, на который наступила, и ринулась бежать между стволами двух кедров.

«Проклятье», — произнес он, шатающейся походкой направившись за ней, врезаясь в деревья и спотыкаясь о торчащие корни. — «Проклятье, Иголка. Ты мне, в самом деле, тоже начинала нравиться».

Прошли часы, часы разговоров по кругу без определенного решения. Ферил казалось, что Дамон искренне страдает. Может быть, ему было лучше оставаться драконом.

«Я думаю, тебе нравится летать, нравится это болото, по любому, лучше быть драконом».

«Нет. Есть одно, из-за чего никогда не будет… лучше».

«Что же это?»

«Я очень долго думал о тебе, Ферил. Я хочу быть с тобой. Я знаю, что пугаю тебя, будучи драконом. Я знаю, что у меня есть шанс быть с тобой, если снова стану человеком, так что, я хочу быть человеком, но я опасаюсь, что ты снова оставишь меня».

Она стояла, балансируя на его морде, в темноте видя свое собственное отражение в его огромных блестящих глазах. Она выпустила цветы из пальцев. «Ты не пугаешь меня, Дамон. Ни как дракон, ни как человек. Я больше не уйду».

«Дамон! Ферил!»— Рагх, спотыкаясь, выбрался на поляну. — «Иголка, она не та душка, как мы полагали. Она украла волшебные безделушки из озера и убежала, и у нее рюкзак с квалинестийским призраком внутри». Он махнул рукой, указывая направление, в котором считал, она скрылась. — «Это моя вина, я поверил ей. Клянусь памятью голов Темной Королевы, я понятия не имею, куда она направилась».

«Тогда мы теряем время», — сказал Дамон. — «Идем».

Дамон не рискнул лететь здесь; миньоны Сейбл могли поднять тревогу, поэтому они пробирались сквозь темноту. Дамон сосредоточился на запахе гнома, радуясь, что она так долго работала в шахтах и довольно сильно пахла. Его она тоже обманула. Возможно, сперва она была искренней, но их рассказы о Дамоне, драконьих чешуйках и могущественных магических артефактах задели струнку жадности. Она наблюдала за их ранцами и жаждала магии их содержимого.

Уже почти рассвело, когда они настигли ее. Женщина-гном шла извилистым, изменчивым курсом, время от времени пересекая тихую речку, стараясь сбить их со следа. Отпечатки ее ботинок тут и там были заполнены водой.

«Отдаю дань ее храбрости», — произнес Рагх. — «Совсем одна в этом болоте, гном. Она отчаянная. Даже я не путешествую по этому болоту в одиночку».

Небо посветлело; они могли видеть его сквозь бреши над головой. Дамон указал когтем на небольшие предметы, которые она выбросила. Ферил с Рагхом быстро собрали все бусы и крошечные статуэтки, что смогли найти.

«Она не поняла, что все это барахло имеет ценность», — сказал Рагх. — «Она не волшебница, так что не может знать. Очевидно, она искала золото и серебро». Он нахмурился, заметив валявшуюся у них на пути резную черепашку без головы. Сивак выбросил когда-то волшебный предмет, зная, что теперь он бесполезен. «Может, она так злится за потерю Фелдспара и Костерка, что пытается наказать нас».

«Может быть». Это ответил Дамон, вытянувший шею между стволами болотного кипариса. «Впереди заросли. Я не могу идти дальше. Рагх!»

Рагх оставил коллекцию статуэток и бус, и ринулся вперед. Переплетенные ветви по большей части перекрывали доступ свету, но Рагх теперь видел гнома.

Грэнналюрид склонилась над одним из похищенных ранцев, спиной к тонкому, как тростник, камедному дереву, занеся кирку над остатками волшебных безделушек, высыпанных на землю перед ней. Она что-то бормотала себе под нос. Совсем свихнулась, грустно сказал себе Рагх. В ее левой руке был свиток, тот самый, про который Ферил с Обелаей говорили, что он необходим для заклинания, которое они собирались наложить на Дамона.