Фиона промолчала — грудь девушки была так стеснена, что она не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Соламнийка пыталась вообразить человеческое лицо Мэлдреда с его завораживающими глазами, но видела только синекожего людоеда, который вызвал у нее дрожь гнева и отвращения. Ее руки дрожали, ладони были влажными. Девушка пробовала сжать руку на эфесе меча, но только скользнула по нему пальцами.

В сознании Фионы снова зажегся образ бронзового драконида — она буквально увидела, как катится по полу шахты золотой ошейник.

«Неужели это оно? — подумала девушка. — То существо, с которым я должна была встретиться в Такаре? И я видела, как оно умирает. Я сама убила его? Нет, в самом деле, сколько же я пробыла в бессознательном состоянии?»

Внезапно Мэлдред поглядел в ее лицо, притягивая к себе взгляд Фионы, как это было тогда, когда он выглядел человеком. Одной лишь силой мысли, подкрепленной коротким жестом, он снял с девушки чары полностью. Она заморгала и несколько раз тряхнула головой, чтобы окончательно избавиться от наваждения.

Дамон помог людоеду-чародею подняться, удивляясь, насколько большим и тяжелым он был на самом деле.

— Мы заберем освобожденных рабов в Блотен, — сказал Мэлдред, и его голос постепенно начал приобретать привычную глубину и звучность. — Отведем их к Угрюмому Кедару, чтобы целитель их вылечил. Мой отец заплатит за это. Людям и гномам будет предоставлена возможность остаться жить в городе…

— А что потом? — спросил Дамон.

Бывший рыцарь намеревался идти глубже в болото, но хоть его друг и оказался синекожим людоедом, все еще хотел, чтобы они пошли вместе. Когда он спрашивал у Убийцы Червей, где искать средство, чтобы избавиться от драконьей чешуйки, меч показал ему болото, и Дамон не собирался покидать это место, пока не добьется своего.

— Я не знаю, как вы, а я иду за девочкой, — сказал Риг. — У нее моя алебарда, и я хочу получить свое оружие назад.

— Как? — удивленно спросил Грозный Волк. — Разве она не мертва? — Он был уверен, что девочка сгорела дотла, как тролли в пещере.

Риг покачал головой:

— Сомневаюсь. Я вижу ее следы. А раз алебарда осталась у нее, я пойду за этой тварью. Она направляется на запад, и мы поступим так же. К Шрентаку.

Дамон, убедившись, что Мэлдред может стоять, оставил его и подошел к мореходу, который пристально рассматривал следы существа. Убийца Червей был все еще в его руке. Внезапно Грозный Волк почувствовал, как эфес покалывает его ладонь, затем становится холодным.

«То, что ты ищешь».

Непроницаемая темнота пещеры, словно попона, укрывала спящее внутри существо. Только дыхание выдавало его присутствие. Скрипучий, прерывистый звук отражался от каменных стен гулким эхом, которое уносили проникавшие снаружи дуновения бриза, на лету перебирая локоны маленькой девочки, стоявшей прямо у входа в пещеру.

Ей было не более пяти или шести лет; круглое лицо с пухлыми щечками обрамляли медно-рыжие вьющиеся волосы. Ребенок был одет в прозрачное платье. С первого взгляда казалось, что оно сшито из невесомых бледных лепестков, но стоило приглядеться к мерцающим бликам, и становилось ясно — одежда изготовлена с помощью магии. В левой руке девочка держала отполированное древко, увенчанное тяжелым лезвием и более чем в два раза превышающее ее собственный рост, — оружие выглядело слишком уж громоздким, чтобы такая кроха могла с ним справиться; пальцы правой руки игриво трепали огромные листья папоротника, скрывавшие вход в пещеру.

Пламенеющие лучи заходящего солнца подсвечивали влажную зелень, что придавало ей яркие насыщенные тона, оттенявшие шероховатость листьев. Капельки воды, мелким бисером рассыпанные по стеблям, сверкали как бриллианты.

— Трам-пам-пам-трам-пам, — напевала девочка.

Тут ей на глаза попалась мохнатая гусеница, покрытая оранжевыми и золотисто-коричневыми полосками, которая неподвижно замерла на одной из ближайших веток. Некоторое время ребенок смотрел на нее, затем аккуратно взял и поднес к широко раскрытым голубым глазам.

— Мягкая, — произнесла девочка. — Очень хорошенькая.

Гусеница медленно выгнулась, и в ответ на это прелестное дитя расхохоталось совершенно не детским голосом, затем сунуло насекомое в рот и проглотило, после чего шагнуло в пещеру и скрылось в темноте.

— Хозяин? — прошептала девочка, машинально подавшись вперед, и ее босые ноги заскользили по гладкому камню. Пещера была так огромна, что осветить ее не удалось бы и несколькими сотнями факелов. В этой части Кринна спящему внутри существу принадлежало множество подобных подземелий, соединенных между собой запутанными туннелями, по которым ребенку время от времени позволялось бродить, но именно эта пещера была девочке наиболее знакома.

Солнце не проникало вглубь подземелья, однако внутри было душно. Тяжелое кисло-сладкое зловоние разложения наполняло густой влажный воздух. Малышка сделала глубокий вдох, задержала дыхание, смакуя запах, и, наконец, с неохотой выдохнула:

— Хозяин?

Подождав немного, она повторила зов, но уже более уверенным голосом, затем без особых усилий положила алебарду под ноги — только лезвие слегка звякнуло о камни. Тут же в ответ на звук из тьмы появились два тусклых желтых шара. Это были глаза, похожие на кошачьи из-за вертикальных зрачков, которые размером превосходили большие тележные колеса. Несмотря на покрывавшую их толстую пленку, глаза излучали слабый свет, мрачный, жуткий и достаточный лишь для того, чтобы осветить массивную морду существа и дитя, которое казалось рядом с ним мышонком. Девочка поднялась на цыпочки и почтительно протянула вверх руку, чтобы дотронуться до челюсти чудовища.

— Ты призвал меня, Старейший… — Голос ее сделался низким, грудным — страстным, как у взрослой женщины.

Звуки хриплого дыхания потонули в грохоте слов, таких громких, что по земле пробежала мелкая зыбь.

— Нура Змеедева, — произнесло чудовище. Каждый слог с трудом вырывался из пасти и многократно повторялся, усиленный высоким сводом — Нура… Моя юная служительница.

— Выбор сделан! — Ребенок улыбнулся и начал покачиваться с носка на пятку, расставив руки в стороны и вертя головой так, чтобы горячее смрадное дыхание омыло ее целиком. — Твоя самая верная служительница.

На минуту воцарилось молчание. Существо рассматривало девочку, а та наслаждалась присутствием монстра. Вскоре огромные глаза моргнули, и малышка в нерешительности отступила назад.

Тонкие ручки опустились по швам, плечи распрямились, как у солдата, вытянувшегося по стойке смирно; на невинном личике появилось выражение абсолютного внимания.

И снова раздался рев — тяжеловесные, растянутые слова. Служительница была вынуждена полностью сосредоточиться, чтобы понять их суть.

— Да, хозяин. Я сделала самый правильный выбор. Уверяю, ты будешь доволен.

Следующий вопрос она даже не услышала, а скорее почувствовала подошвами ног — каменный пол задрожал.

— Его имя — Дамон Грозный Волк, хозяин. Это человек.

Опять наступила тишина, которой, казалось, не будет конца. Руки и ноги Нуры занемели от долгой неподвижности и напряжения. Она старалась дышать очень тихо и каким-то образом умудрялась даже не моргать лишний раз. Наконец чудовище глубоко вздохнуло, опустило голову настолько низко, что челюсти скрылись в складках кожи на шее, и окинуло стоявшего перед ним ребенка острым взглядом — с головы до ног. Зрачки неодобрительно сузились.

— Человек! — рявкнул монстр с таким презрением и силой, что земля под ногами у Нуры заходила ходуном и девочке с трудом удалось сохранить равновесие.

Она храбро задрала голову:

— Да, хозяин, Дамон — человек. Но это именно он. Я не сомневаюсь.

Существо рычало; мелкие камушки вперемешку с комьями земли изредка падали сверху, словно капли начинающегося дождя.