Руки Змеедевы порхали в воздухе, пальцы оставляли за собой светящийся след.

— Ты — единственный, — сказала она, — и я заставлю тебя сотрудничать. — С губ наги сорвалось заклинание, свечение усилилось.

— А про меня ты забыла, чародейка? — произнес Рагх, на которого Нура — совершенно напрасно — не обращала внимания.

Драконид хлестнул эрготианку по спине когтистой лапой, пропоров кожу. Нура завопила от боли. Заклинание ее в этот момент ослабло, магическое свечение угасло.

— Глупец! — закричала нага. — Вы все глупцы! Хозяин никогда не излечит тебя, Дамон Грозный Волк. Он бросит твоего ребенка на растерзание хобгоблинам! — Она металась вокруг Мэлдреда, пытаясь обезопасить себя от Рагха и Дамона.

Внезапно соламнийка оттолкнула Грозного Волка в сторону и сделала выпад, направив меч в сердце Нуры. Та увернулась, но все же Фионе удалось задеть ее.

— Я заставлю вас повиноваться! Всех вас! — Взвыла нага из-за спины людоеда. Сунув руку ему за пазуху, она вытащила чешуйку мглистого дракона, переломила ее как раз в тот момент, когда девушка сделала еще один выпад, и исчезла, оставив соламнийку в растерянности.

Дамон услышал, как дверь таверны открылась, и краем глаза заметил полдюжины пошатывающихся пьяных мужчин, которые вышли, привлеченные свечением пальцев Нуры. Он не обратил на них особого внимания и переключил свой гнев на Мэлдреда. Фиона подошла к людоеду с одной стороны, Рагх — с другой.

— Давайте покончим с этим монстром раз и навсегда, — предложила соламнийка.

— Нет, пусть живет, — ответил Грозный Волк.

— Живет? Зачем? В чем дело, Дамон? — пробормотал драконид.

Бывший рыцарь упер навершие алебарды в грудь Мэлдреда:

— Людоед отведет нас к мглистому дракону. Сивак вопросительно поднял бровь:

— Это не самая лучшая идея.

— Мглистый хочет, чтобы мы занялись Сабл, потому что у него самого не хватает сил для этого. Значит, мы сильнее его, не так ли? Поэтому мы нападем вместо черной на мглистого.

— Дамон, это невозможно! — запротестовал Мэлд-ред. — Ты…

— Что — я? Я найду способ заставить эту проклятую тварь отозвать своих хобгоблинов и оставить Рики в покое. И он избавит меня от чешуи. Мглистый заявлял, что он сделал меня всесильным? Посмотрим, насколько это похоже на правду! И ты отведешь меня туда, Мэлдред. Прямо сейчас, пока нага не вернулась… — Его слова превратились в сдавленный крик.

Грозный Волк упал на колени, алебарда выпала у него из рук. Через мгновение он корчился на мостовой, сотрясаемой чудовищными волнами жара и холода.

— Чешуйка, — задыхаясь, выдавил бывший рыцарь.

Дамона то обжигало пламенем, словно в центре огромного костра, то до костей пронимало морозом, словно он падал в ледяное озеро. Мускулы Грозного Волка непроизвольно сокращались, но он сумел отстранить руку Фионы, которая пыталась помочь.

Рагх неуверенно переводил взгляд с Дамона на Мэлдреда, но, когда людоед шагнул вперед, драконид быстро нагнулся и подхватил алебарду. Он не был знаком с таким оружием, но оно позволило сиваку держать мага на расстоянии.

— Он умирает, — сказала Фиона. Она пощупала Дамону лоб и отдернула руку. — Риг весь горит. Мой любимый умирает.

Несколько посетителей вышли из таверны и наблюдали за происходящим, стоя в отдалении. Один из них начал размахивать руками, и Рагх зарычал, сообразив, что жест может быть обращен к проходящим стражникам-потомкам.

— Замечательно, — пробормотал драконид. — Скоро у нас будет компания.

Сквозь сменяющие друг друга приливы жара и холода Дамон смутно слышал гул голосов посетителей таверны, напоминающий жужжание роя насекомых, и чувствовал, как пальцы Фионы убирают волосы у него со лба.

— Риг умирает, — повторила девушка. — Умирает!

Грозный Волк был с ней полностью согласен. Он умирал. Боль никогда еще не была такой невыносимой. Наконец его поглотила темнота.

Трава была мягкой и прохладной. Дамон погружал в нее пальцы все глубже и глубже, пока не почувствовал влажность земли. Значит, он не умер. Пока нет. Грозный Волк слегка опечалился от этой мысли, поскольку смерть избавила бы его от всех проблем… и от боли, вызываемой чешуей.

Если существовало место, где его дух обрел бы покой, то он хотел оказаться там прямо сейчас. Он так давно не испытывал настоящей умиротворенности.

Но поскольку Дамон не умер, его проблемы никуда не исчезли. Он догадывался, что с момента событий в Шрентаке прошло какое-то время — хотя глаза Грозного Волка были закрыты, он мог предположить, что сейчас полдень, по яркому свету, проникающему сквозь закрытые веки.

Бывшего рыцаря мучила жажда, он не отказался бы сейчас от такой же большой кружки пива, какую выпил в таверне прошлой ночью. Дамон не мог припомнить, чтобы хоть раз чувствовал себя после приступа так ужасно — как будто сразился с несколькими дюжинами бакали.

В горле у него пересохло, язык распух — трудно было глотать. Грозный Волк не открывал глаз и старался дышать неглубоко, решив не показывать, что пришел в себя, пока не разберется, что творится вокруг.

В лицо Дамону подул теплый ветерок, и он почувствовал слабый запах Рагха — дымный аромат кузницы, в который вплетался легкий привкус цикория и крепкий дух овчины. От него самого еще сильно пахло гнилой водой, в которой ему пришлось плыть на поиски логова Сабл.

Итак, Грозный Волк по-прежнему находился на болоте, но явно за пределами Шрентака. Он слышал щелканье цапель и отдаленные хлопки крокодильих челюстей, но никаких звуков города или голосов не было, лишь шелест листьев в ивовых зарослях. Дамон наполовину лежал в тени, чувствуя, как кто-то, вероятно Фиона, полагающая, что обхаживает Рига, пытается оттащить его с солнцепека.

Чуть приподняв веки, бывший рыцарь увидел слепящий солнечный свет, прорывающийся сквозь листья. Открыв глаза шире, он различил чешуйчатую фигуру драконида, склонившегося над ним.

— Я не был уверен, что ты очнешься, — категорично сказал Рагх. — Слишком много времени прошло. Ты лежал без движения несколько часов. Я боялся, что придется в одиночку иметь дело с безумной соламнийкой и синекожим людоедом.

«Значит, драконид не решился убить Мэлдреда. Очень плохо».

Дамон приподнялся на локтях и повертел головой, чтобы размять шею.

Рагх наклонился ближе:

— Как ты себя чувствуешь? — В его голосе слышалось неподдельное сострадание, которое очень тронуло Дамона.

— Прекрасно, — ответил Грозный Волк, а затем добавил, уже честно:

— Хуже, чем так себе. Это ты вынес меня из города? А где Фиона?

«И где в таком случае Мэлдред?» — добавил он мысленно.

— Еще бы. У тебя лихорадка — как бы ты при этом хотел себя чувствовать?

Дамон нахмурился и поднял правую руку, чтобы отстранить Рагха и подняться, но замер, с трудом сглотнув. Тыльная сторона его руки была сплошь покрыта чешуей; мелкие чешуйки размером с жемчужину были даже на запястье. Он равнодушно взглянул на плечо, полностью заросшее крупной, как монеты, чешуей. То же творилось и на левом плече, с той лишь разницей, что рука еще не была затронута. Грозный Волк тронул роговые пластинки, затем сильно надавил и только тогда почувствовал это прикосновение.

— Клянусь ушедшими Богами! — Он вытянул шею и увидел неподалеку Фиону и Мэлдреда, осторожно наблюдающих за ним. Дамон перебрался от них подальше в заросли. Рагх последовал за ним.

Бывший рыцарь знал, что чешуя разрастается, но не думал, что так быстро. Казалось, осталось всего несколько часов до его превращения. Но во что? Грозный Волк подумал, что у него может не остаться времени на борьбу с мглистым драконом. Он проверил остальные участки тела. Ноги заросли почти полностью — самые крупные пластинки покрывали бедра. Чешуя была и на животе, и на груди, и — Дамон чувствовал это — даже на спине.

— И на шее тоже много, — подсказал драконид. Грозный Волк коснулся затылка и обнаружил чешуйчатый воротник, спускающийся на плечи, а пробежав пальцами по лицу, нашел еще. «Неужели мглистый решил отомстить, ускорив действие своего грязного заклинания? Неужели знает, что я отказался от битвы с черной и теперь возвращаюсь к его логову?»