Если удастся урегулировать затянувшийся конфликт между британским правительством и народом Ирландии, то для Британской империи это будет величайшее благо, бесценный подарок, громадный шаг вперед…

Все эти годы основным доводом в пользу актуальности идеи самоуправления оставалось постоянное и неизменное требование подавляющего большинства ирландцев учредить в Ирландии законодательный орган. О своем твердом намерении стать хозяевами собственной жизни ирландцы без устали заявляли всеми возможными способами народного волеизъявления. Однако политики Великобритании почему-то никогда не воспринимали их притязания всерьез и даже не пытались разобраться в ирландском вопросе, по-видимому, не считая его хоть сколь-нибудь значимой проблемой для империи. И все же почему бы не дать Ирландии шанс на самоопределение? Почему эта великая нация должна быть лишена законной государственности? Почему ей отказывают в праве полноценно выражать свою волю? Наша империя и весь мир в целом многое теряют, не позволяя ирландцам внести полноценный вклад в общее дело человечества. История и литература Ирландии, а также чувство справедливости и здравый смысл взывают ко всему мыслящему человечеству, требуя предоставить этому одаренному, добродетельному и отважному народу, на долю которого выпало немало страданий, возможность влиться в единую семью наций, частью которой он искренне желает стать. Ни в коем случае нельзя позволить ему раствориться в беспорядочной людской массе! (Одобрительные восклицания.) Разве могут идеи, чаяния и мечты ирландцев, воплощенные в жизнь национальным парламентом, хотя бы в малой мере навредить мощному государственному аппарату Британии? Разве появление ирландского парламента на арене современной мировой политики не обогатит политическую палитру, не приумножит славу нашей империи? (Одобрительные восклицания.)

Я обращаюсь к ольстерцам с призывом проявить благородство и храбрость и совершить подвиг великодушия и гражданского единения во имя установления в Ирландии мира, который столь необходим и им самим, и остальным народам. В последние несколько недель мне часто напоминали о словах, сказанных по этому поводу лордом Рэндольфом Черчиллем более четверти века назад. То почтение, с которым я отношусь к его памяти, и то внимание, с которым я изучал его политическое наследие, побуждают меня предоставить возможность другим судить о том, существует ли реальная преемственность между его деятельностью и тем, что пытаюсь делать я. Лично я убежден, что Либеральная партия никогда не примет несправедливых мер в отношении протестантов Ольстера и никак не ущемит их интересы. Долг и честь обязывают жителей Ольстера поддержать правительственную инициативу. Во имя Ирландии, во имя Британской империи, во имя справедливости и доброй воли им предстоит поступить именно так, а не иначе, чтобы оправдать оказанное им доверие и помочь нам найти оптимальное и окончательное решение ирландского вопроса. Такова историческая миссия нынешнего поколения ирландцев, и я готов согласиться со словами лорда Рэндольфа Черчилля, придав им в новом контексте несколько иной смысл, – я готов повторить вслед за ним: «Ольстер будет бороться, и Ольстер будет прав». Пусть Ольстер поборется за достоинство и честь Ирландии! Пусть он поборется за примирение народов и прощение давних обид! Пусть поборется за единство и цельность Британской империи, за распространение идей милосердия, терпимости и просвещения! Ведь только тогда и в самом деле «Ольстер будет прав»! (Громкие одобрительные восклицания.)

Палата общин

На новой должности в адмиралтействе Черчилль чувствовал себя как рыба в воде. Несмотря на то, что буквально три года назад он вместе с Ллойд Джорджем пытался добиться сокращения программы строительства новых военных кораблей, теперь, когда военная угроза со стороны Германии стала очевидна, он с удовольствием принялся реализовывать эту программу для того, чтобы обеспечить боеготовность британского флота. В этой искусно составленной и довольно продолжительной речи Черчилль предложил Германии «военно-морские каникулы», обещая, что в этот период Великобритания не станет закладывать новые корабли, если Германия последует ее примеру. В случае продолжения гонки морских вооружений Британия должна была в соответствии с планом ежегодно строить на 60 % больше кораблей, чем Германия.

Сегодня, с позволения членов палаты, я хотел бы максимально честно и откровенно поговорить о нынешнем состоянии нашего военно-морского флота. Актуальность данной темы обусловлена главным образом действиями одной из европейских держав (думаю, вы догадываетесь, какой именно). Если честно, я бы предпочел, чтобы данная тема оставалась неактуальной как можно дольше, но в сложившихся обстоятельствах это уже невозможно, а значит, вряд ли нам стоит ходить вокруг да около. В отличие от нас немцы – люди прямолинейные, и им хватает мужества безо всякой боязни и недовольства воспринимать суровую реальность такой, как она есть, при условии, разумеется, что им говорят всю правду, пусть и в деликатной форме. Как бы то ни было, сейчас я должен выполнить свой долг перед палатой и перед страной. Настал момент, когда обе наши нации должны осознать, что их ждет, если гонка вооружений продолжится еще несколько лет. Разумеется, ни о каких приятных перспективах речи не идет, так что вряд ли стоит пытаться скрыть от самих себя неприглядную правду. Есть две основные статьи финансирования флота, которые определяют два базовых критерия его боеспособности: во-первых, это численность личного состава и обслуживающего персонала; во-вторых, это количество новых кораблей и темпы их строительства, то есть, по существу, скорость обновления флота. Разумеется, расходы на увеличение личного состава даже таких крупных флотов, как британский или германский, несопоставимы со стоимостью новых кораблей, строительство которых ежегодно требует серьезного финансирования. Хотя, с другой стороны, как только корабли спускают на воду, они более не нуждаются в дополнительных расходах, в то время как увеличение числа матросов и офицеров, ежегодно приводящее к незначительному росту бюджета военного ведомства, в перспективе может иметь довольно ощутимые последствия, поскольку всем военнослужащим положено жалованье и пенсия, и эти пособия нужно выплачивать регулярно, из года в год, на протяжении жизни целого поколения…

В нынешних обстоятельствах мы уже можем всерьез не опасаться того, что две противостоящие нам морские державы[3], приблизительно равные по силе, заключат между собой союз и будут воевать с нами, преследуя каждая собственные цели и тем самым заведомо ослабляя свой объединенный флот. Сейчас над нами нависла угроза пострашнее. Вот уже несколько лет подряд мы наблюдаем за тем, как растет и крепнет военно-морской флот, укомплектованный представителями самой организованной нации в мире, подчиняющийся воле единого правительства и вдобавок дислоцированный в непосредственной близости от наших берегов. На самом деле в последние годы политика адмиралтейства в отношении развития флота – я говорю сейчас не о кадровом вопросе, а о строительстве новых судов – состояла в том, чтобы поддерживать 60 %-ное превосходство над немцами в численности кораблей типа «дредноут» по отношению к показателю, закрепленному в действующем немецком законе о военно-морском флоте. Конечно, есть и другие, даже более высокие количественные показатели, например, для судов меньшего размера, но этот аспект статистики я, пожалуй, опущу ради четкости аргументации, поскольку он не имеет существенного значения с финансовой точки зрения…

Если строго придерживаться выбранного нами политического курса в отношении показателей, установленных законодательством Германии о военно-морском флоте, в соответствии с которым на протяжении ближайших шести лет немцы планируют ежегодно строить по два дредноута, и если при этом также тщательно следить за развитием флота в других странах, действия которых мы не можем прогнозировать, то получается, что в течение ближайших шести лет мы должны строить по три-четыре таких корабля в год (в этом году – четыре)…