Но давайте продолжим. Я заявляю вам со всей ответственностью: нельзя создать социалистическую систему без политической полиции. Думаю, многих из тех, кто защищает социализм или голосует за социалистов, пришли бы в ужас от этой мысли. А все потому, что эти люди недальновидны, все потому, что они не понимают, куда их могут завести эти теории.

Никакое социалистическое правительство, контролирующее все сферы жизнедеятельности и экономики страны, не сможет позволить себе мириться с публичным выражением недовольства в форме неприкрытой, резкой и жесткой критики. Ему придется прибегнуть к помощи своего рода гестапо, разумеется, поначалу в самой гуманной его форме. Таким образом, оно сможет подавлять ростки недовольства в самом зародыше. Одного грозного взгляда будет достаточно, чтобы прекратить всякую критику. Оно сосредоточит всю власть в руках одной партии и ее лидеров, которые будут, подобно величественным горным пикам, возвышаться над своими огромными чиновничьими армиями, состоящими из гражданских служащих, переставших, правда, кому-либо служить и утративших всякую гражданскую ответственность. А что будет с обычными, простыми людьми – широкими массами, как их любят называть в Америке, – что будет с ними, когда они окажутся во власти этой могучей машины?

Я выступаю в поддержку подлинной свободы личности в рамках законов, принятых свободно избранным парламентом путем свободного голосования. Я выступаю в защиту права простого человека высказывать все, что он думает о работе текущего правительства, какой бы резкой ни была его критика, и без лишних церемоний гнать это правительство взашей, если он считает, что это пойдет на пользу лично ему или его семье, и если он может убедить достаточное количество людей поддержать его своими голосами.

Присвоение генералу звания почетного гражданина Лондона, Мэншн-Хаус, Лондон

В ходе операции по освобождению Европы многим сотням тысяч британских солдат довелось служить под началом генерала Эйзенхауэра. В знак глубокой благодарности и признательности за умелое руководство британцы присвоили Эйзенхауэру звание почетного гражданина Лондона.

С того самого дня, когда мы впервые встретились с генералом Эйзенхауэром в Белом доме в начале 1942 года после атаки на Перл-Харбор, у меня сложились с ним очень тесные деловые отношения, в рамках которых нам довелось обсуждать и прорабатывать серьезнейшие вопросы, связанные с организацией высадки войск во французской Северной Африке и проведением крупномасштабных операций, начатых год назад. Поэтому у меня была возможность своими глазами увидеть, на что способен генерал «Айк», как я его называю. Я наблюдал за ним во всевозможных ситуациях – ведь на войне далеко не всегда все случается так, как ты задумал. Чья-то чужая воля спутывает все планы, обнажаются противоречия, возникают новые вопросы. Я не встречал никого другого, кто бы с таким же упорством добивался поставленной цели, кто бы с такой же готовностью брал на себя ответственность за неудачи, кто был бы столь же щедр в случае победы.

Есть один эпизод, на котором я бы хотел остановиться особо. Немногим более года назад ему пришлось выбирать – пересечь Ла-Манш немедленно или отложить операцию, скажем, на 11 дней. Это было исключительно трудное решение. Была собрана огромная армия: миллион солдат, тысячи единиц бронетехники и десятки тысяч единиц авиации, мощные эскадры боевых кораблей – все только ждали приказа. Разве можно было их удержать? Это все равно что пытаться сдерживать лавину. Начинать операцию или не начинать?

Множество людей получили возможность высказать свое мнение. Среди них не было меня, поскольку проблема носила чисто технический характер. Множество генералов и адмиралов собрались в ставке, чтобы обменяться мнениями по этому вопросу, но был только один человек, на чьих плечах лежал тяжкий груз ответственности и кто мог отдать приказ «Вперед!» или «Оставаться на местах!». Приказ «Оставаться на местах!» означал бы, что придется запереть куда-то сотни тысяч человек, чтобы не допустить утечки планов операции, которые уже были им сообщены. Это означало бы, что придется как-то организовывать питание сотен тысяч солдат, находящихся на кораблях, и где-то их размещать. Еще это означало, что в следующий раз в момент высадки может не быть достаточного прикрытия с воздуха или море может оказаться не таким спокойным, чтобы по нему могли пройти все многочисленные суда, участвующие в операции.

Это было труднейшее решение, и оно было принято этим человеком – этим величайшим человеком (продолжительные аплодисменты)!

И это лишь одно из многих решений, принятых им. Если бы он не отдал приказ «Вперед!», если бы была выдержана 11-дневная пауза, то сначала погода благоволила бы нам к радости всех метеорологов. Но не прошло бы и двух дней с начала операции, как на побережье Нормандии обрушился бы страшнейший шторм, подобного которому не случалось в это время года вот уже 40 лет. Но он не только рискнул и пошел на препятствие, но и преодолел его самым блистательным образом.

Верховному главнокомандующему часто приходится принимать решения такого рода. С передовой все время поступают устрашающие известия. В тылу выказывают беспокойство мирные жители. Идти ли нам вперед? Драться ли на этой территории? Наращивать ли темпы наступления? Все эти решения требуют лаконичного ответа: «Да» или «Нет», и если говорить о нашем госте, то я могу заявить, что на суде истории его решения будут признаны самыми верными среди множества других важнейших решений и что он выказывал явное пристрастие к «Да», а не к «Нет».

Я могу еще очень долго говорить о нашем госте. Несомненно, сегодня вы принимаете одного из величайших представителей Америки, когда-либо посещавших нашу страну. Мы безмерно уважаем его за неизменную готовность учитывать точку зрения Британии, за ровное отношение ко всем офицерам, находящимся под его началом. Я знаю, что, когда он встанет, он скажет вам, что никогда не отдавал британскому офицеру приказа, который бы тот не мог тут же выполнить.

Мы также внесли свою лепту в дело освобождения континента, и я абсолютно уверен, что при решении труднейших задач мирного времени он будет использовать свое влияние в мире исключительно для сближения наших стран, подобно тому, как он помогал им держаться вместе, когда вокруг бушевала война. Я знаком с ним лично вот уже три года. Это не так много, но это были такие три года, которые вполне стоят и четверти века. Я думаю, что перед нами гениальный человек, обладающий удивительной способностью к творчеству, созиданию и синтезу идей, представитель братского народа из-за океана, тот, кто никогда не будет заниматься злословием, но всегда будет высоко ценить свои отношения с народом Британии, тот, кому, я полагаю, мы сейчас должны адресовать самые искренние изъявления восхищения и расположения, на которые мы только способны, и кому мы должны от всей души пожелать всяческих успехов в будущем!

Открытие «Уинстон-клуба» для британских войск, Берлин

Черчилль испытывал искреннее расположение к частям британской Армии пустыни. Ему принадлежала идея о том, что сначала нужно победить врага в пустынях Северной Африки, накапливая силы и набираясь боевого опыта, чтобы затем, достаточно окрепнув и закалившись в боях, приступить к освобождению Европы. Он не раз посещал эти части на их пути к победе.

Состоявшийся сегодня утром парад воскресил в моей памяти немало трогательных моментов, случавшихся за эти долгие трудные годы. Теперь вы в Берлине, и я встречаюсь с вами здесь, в этом огромном городе, который, подобно вулкану, извергнул пепел и лаву, накрыв ими всю Европу. Дважды на протяжении жизни нашего поколения Германия вымещала свою злость на соседях, как она делала это и в прошлом…