Это был самый настоящий триумф организаторского мастерства и эффективности, это был подвиг, который должен вызывать изумление и восторг у всех знатоков военного искусства, а равно и восхищение британского и американского народов и их союзников. Я бы хотел особо отметить вклад армии Соединенных Штатов: своими отважными и самоотверженными действиями она показала, что умеет отлично сражаться на поле боя, а кроме того, доказала, что ее командиры владеют не только военным искусством, но и превосходно справляются с задачами по организации снабжения. Достижения американцев выглядят тем более впечатляющими, если вспомнить, что каких-то четыре-пять лет назад Соединенные Штаты были мирной державой с очень небольшой по численности армией. Но после трех лет войны их дивизии превратились в регулярные части, состоящие из профессиональных солдат, которые по своим боевым качествам не идут ни в какое сравнение с новобранцами, в спешке призываемыми в условиях военного времени. Эти солдаты, как и британцы, которые воюют еще дольше, готовы сразу отправиться на передовую. Они доказали, что не только не уступают так называемым ветеранам германской армии, но даже превосходят их, тем более что те хотя и дерутся отчаянно, однако явно уже очень измотаны. Когда я задумываюсь о том, каким количеством кораблей, снаряжения и боеприпасов Соединенные Штаты обеспечили себя и щедро поддерживают своих союзников, а также о том, какую тяжелую войну они ведут на просторах Тихого океана совместно с нашими доминионами Австралией и Новой Зеландией, мне хочется призвать членов палаты выразить искреннюю признательность этому братскому народу, находящемуся на вершине своего могущества и славы.

Но я с гордостью могу сказать, что мы также внесли значительный вклад в эту победу. Некоторое время назад один сенатор сделал заявление, суть которого сводилась к тому, что американская общественность будет потрясена, когда узнает, что солдаты США составят 80 % войск, участвующих в операции по вторжению на континент. Я тогда сказал, что на начальном этапе операции численность британских и американских сил будет почти равной, но затем благодаря постоянному притоку новых солдат масштабы американского присутствия будут неуклонно расти. Я рад сообщить, что спустя 120 дней боев численность наших войск по другую сторону Ла-Манша такова, что мы по-прежнему удерживаем соотношение 2:3 по личному составу и 4:5,5 по числу боевых дивизий во Франции. Примерно таково же и соотношение потерь. По сути, британские и американские войска сражаются абсолютно на равных. Мы, как это ни печально, потеряли уже более 90 000 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, тогда как потери Соединенных Штатов, включая потери армии генерала Пэтча, превысили 145 000. Такова та высокая цена, которую англоговорящие народы заплатили за освобождение французской земли.

Палата общин

Одержав победу в Северной Европе, Италии и на Балканах, союзные войска наконец освободили и Грецию. Власть в стране, которая по праву считается колыбелью современной демократии, попытались захватить партизаны-коммунисты. Черчилль не мог допустить этого и потому отдал приказ британским войскам взять ситуацию под контроль и регулировать ее до формирования демократического правительства. Он лично прибыл в страну, несмотря на то, что там все еще свистели пули, и провел в Афинах последнее Рождество военного времени, следя за развитием событий.

Демократия зиждется не на насилии и терроре, а на благоразумии, соблюдении правил игры, свободе, уважении к правам и устремлениям других людей. Демократия – это не распутная девка, которая может достаться любому, кто выйдет на улицу с оружием в руках. Я готов доверять народу, народным массам почти в любой стране, но сначала я бы хотел убедиться в том, что это именно народ, а не шайка бандитов, спустившихся с гор или пришедших из сельского захолустья с намерением силой свергнуть конституционную власть, представленную парламентом, правительством и прочими государственными органами. Именно из этого мы должны исходить при рассмотрении ситуаций, об одной из которых я хочу поговорить подробнее. Во время войны мы, разумеется, готовы были давать оружие всем, кто только способен был стрелять в немцев. Мы принимали с распростертыми объятиями каждого, кто выражал готовность сражаться с ними, независимо от его характера, политических убеждений, биографии и так далее и старались дать ему возможность выплеснуть свою ненависть.

Г-н Макговерн (Глазго, Шеттлстоун): И теперь вы расплачиваетесь за это.

Г-н Черчилль: Мы расплачиваемся этими дебатами, участвовать в которых лично мне, признаюсь, доставляет удовольствие. Мы также расплачиваемся за это своими деньгами и своей кровью. Но при этом мы не собираемся ни жертвовать честью, ни признавать поражение. Если мы освобождаем страны, то это не значит, что те, кто получил от нас оружие, должны использовать его для того, чтобы прибрать к рукам с помощью насилия, убийств и кровопролития властные полномочия, а также объявить себя преемниками тех традиций и обычаев, которые формировались в этих странах на протяжении столетий и прочную связь с которыми ощущает значительная часть населения, если не подавляющее его большинство. Если рассматривать действия тех, кого в этой поправке называют «друзьями демократии», как тщательно спланированный государственный переворот, организованный бандой убийц и негодяев, которые пытаются с помощью террора взобраться на вершину власти, не получив при этом ни единого голоса в свою поддержку, если все это только лишь видимость демократии, то, я думаю, палата единодушно осудит эту пародию.

Палата общин

В Арденнах продолжались ожесточенные бои, на востоке русские наступали в Пруссии, а в джунглях Бирмы британо-индийская армия теснила японцев.

Я убежден в том, что мы должны неукоснительно придерживаться принципа безоговорочной капитуляции и не вступать ни в какие переговоры с Германией или Японией, под каким бы предлогом нам ни предлагали это сделать, до тех пор, пока акт о капитуляции не будет подписан. Но президент Соединенных Штатов и я от вашего имени не раз заявляли, что необходимость принудить врага к безоговорочной капитуляции ни в коем случае не дает державам-победителям права пренебрегать своими обязательствами по соблюдению принципов гуманизма или обязанностями, которые налагает на нас статус цивилизованных христианских государств.

Я где-то читал, что однажды древние афиняне одержали верх над жившим на Пелопоннесе племенем, которое принесло им немало бед своими коварными и подлыми интригами. Так вот, прижав противника к морю и не оставив вражеским воинам шансов на спасение, афиняне простили их и отпустили со словами: «Мы поступаем так не потому, что вы – люди, а потому, что поступить иначе было бы противно человеческой природе».

Следуя их примеру, мы сейчас можем заявить своим врагам: «Мы требуем безоговорочной капитуляции, но прекрасно осознаем те нравственные границы, через которые мы не должны переступать в своих действиях. Мы не палачи народов. Но мы не собираемся торговаться с вами. Мы не пойдем ни на какие уступки. Прекратите сопротивление безо всяких условий. А мы останемся верны своим традициям и своей природе».

Есть и еще одна причина, по которой сейчас было бы в высшей степени недальновидно отказываться от принципа безоговорочной капитуляции, и эта причина ни в коей мере не противоречит тому, о чем я только что сказал. Если мы откажемся от нее, то нам придется обсуждать с врагом, который все еще держит в руках оружие, условия соглашения, которое после совершенных им преступлений необходимо для обеспечения безопасности Европы и мира в будущем. Но как раз это может стать куда большим препятствием на пути к прекращению военных действий, чем то, что мы вкладываем в понятие «безоговорочная капитуляция».