— И плюньте тому в глаза, кто вам скажет такое! — задорно подхватила Зойка и принялась словоохотливо рассказывать о том, какая у них пригожая да завидная жизнь в МТС: и профессия уважаемая, и заработки неплохие, и парни на них заглядываются.

Чувствуя, что Зойка сейчас зарапортуется, Нюша поспешила остановить ее:

— Кончено с этим... Все ясно, понятно. Давайте делами займемся. Для начала мы вас обедом накормим.

Гости оказались не такими уж «сытыми» и с удовольствием похлебали бригадных щей и поели каши.

Потом девчата показали полевой стан, вагончик-общежитие, покатали на тракторе, продемонстрировали свое умение водить машину.

Поздно вечером, уложив гостей спать, Нюша с подругами и еще несколько комсомольцев отправились в избу-читальню.

Матвей Петрович сказал, что сигналы, изложенные в письме комсомольцев, очень серьезны и тревожны. Матвей Петрович сегодня беседовал с трактористами, с колхозниками, и надо сказать, что положение в МТС вырисовывается действительно неприглядным. Кому-то явно на руку посеять среди колхозников недоверие к машинам, к трактористам, убить веру в артельную обработку земли.

— А что же со Степой будет? — вырвалось у Тани.

Матвей Петрович нахмурился:

— Ничего утешительного сказать вам пока не могу. Областная прокуратура всячески раздувает дело Ковшова. Но думаю, что на суде все это распутается... — Он оглядел притихших парней и девушек, и на скулах у него проступили желваки. — Я понимаю... Трудно вам сейчас. Очень трудно. Время сложное. Враги вновь поднимают голову, пытаются помешать колхозному движению. И не только у вас, в Кольцовке. По всей стране. Действуют они тихой сапой — умело, осторожно, хорошо маскируясь. Распознать их нелегко. И сейчас вы как бойцы на фронте. На первой линии, под самым огнем... Враги целятся в вас, стремятся вывести из строя, ослабить ваши ряды. Так, видимо, и получилось со Степой Ковшовым. Но он еще будет в строю. Поверьте мне. Так вот, друзья, — обратился он ко всем. — Партийной ячейки у вас в колхозе пока нет, и вы, комсомольцы, первая наша опора. Держитесь дружно, сомкнутым строем. Локоть к локтю. Кругом смотрите позорче, следите за порядком в эмтээс, доброе имя колхоза берегите. А если нужно — деритесь, принимайте бой!..

Матвей Петрович уехал далеко за полночь.

Комсомольцы долго стояли около избы-читальни, провожая глазами уходящий в темноту «газик».

— Как бойцы на фронте... на первой линии, — вслух подумала Нюша. — Чуете, ребята?

— Еще бы не чуять, — отозвался Митя и со вздохом посмотрел на Таню. Потом обратился к девчатам: — Я вам сказать должен... Пусть Танька не сердится. Она ведь в совхоз собралась. Вместе с теткой. Они дом хотят заколотить... — Митя вдруг загорячился, стал заикаться и перешел почти на крик. — Неправильно это... Не по-нашему! На бюро ее вызвать! Осудить!.. И вообще... не пущу я ее. Так и знайте!

— Это правда, Танька? — удивленно спросила Феня. — Бежишь?

— А как же слово наше верное? — с досадой напомнила Зойка. — Пока, мол, женихов не найдем — друг без дружки никуда!

Таня молчала. В темноте Нюша встала рядом с ней и обняла ее за плечи. Таня вздрогнула и прижалась к подруге:

— Никуда я от вас не денусь! — шепнула она.

— Да ты не петляй... — оторопело забормотал Митя. — Сегодня же тетка говорила: уйдем да уйдем...

— Ладно, Митяй, помолчи, — перебила его Нюша, — Перепутал ты что-то... Потом разберешься. Пошли, ребята, по домам.

Дожди шли еще с неделю, потом пробилось солнце, ночью небо вызвездило, и к утру ударил первый заморозок.

Луговины побелели, лужи затянуло тонким узорчатым ледком, вспаханная земля покрылась блестящей пленкой, словно ее облили глазурью.

Пахать стало легче, и Нюша взбодрилась, — может, теперь удастся закончить подъем зяби.

Но заморозки крепчали с каждым днем, и земля вскоре стала жесткой и неподатливой.

Очередное воскресенье совпало с престольным осенним праздником в соседнем селе Заречье. С утра затрезвонили колокола, старики и старухи потянулись в церковь, мужики и бабы — в гости к родственникам, разодетые девки и парни — погулять на зареченской улице.

Нюша в этот день выехала поднимать зябь вместе с Феней. Таня с Митей еще накануне отпросились у Антона и уехали в областной город. Была у них тайная мысль добиться свидания со Степой, вручить ему передачу, а главное, рассказать о встрече с Матвеем Петровичем.

Нюша свернула с дороги, ввела трактор в борозду, и прицепщица опустила плуги. Они с трудом вошли в прихваченную морозом землю.

Трактор шел тяжело, мотор выл натужно и угрожающе и вскоре перегрелся. Пришлось останавливаться и ждать, когда солнце прогреет мерзлую землю.

На дороге показалась группа колхозников, направлявшихся в Заречье на праздник.

— Погоняй кобылку-то, погоняй! Иль животом надорвалась! — крикнула Матрена Осьмухина и шлепнула по бедрам руками. — Вот распорядчики! Добрые люди сани ладят, избы утепляют, а они все еще в земле ковыряются...

Прикусив губу, Нюша завела мотор и, рискуя поломать плуги, отогнала трактор подальше от дороги.

В полдень Феня принесла из полевого стана обед и сообщила подруге, что трактористы совсем посходили с ума — трое или четверо парней оставили в поле машины и ушли в Заречье на гулянку, а Банкин с какой-то подозрительной компанией сидит в вагончике и пьет самогонку.

— А бригадир где? — спросила Нюша.

— Он тоже куда-то смотался. Не то в район, не то в гости...

Нюша задумалась. Ну и бригада же у них подобралась! Большинство парней пришлые, любят зашибить копейку, выпить, погулять, то и дело нарушают дисциплину, машин не жалеют, а бригадир как будто ничего этого не замечает. Он со всеми на дружеской ноге, с каждым водит компанию.

Про него даже поговаривают, что он завел дружбу с учетчиком, частенько угощает его вином, и тот щедро приписывает к выработке бригадира и его дружков лишние гектары.

Нет, не такую надо в Кольцовке тракторную бригаду, совсем не такую...

После обеда, пройдя по загону три круга, Нюша с Феней увидели, что по дороге катит трактор. За рулем сидел Банкин. За его плечами стояло двое разодетых по-праздничному девчат, а у их ног примостился какой-то парень и пиликал на гармошке. Девчата визгливыми голосами выкрикивали частушки.

— Что это? — нахмурилась Нюша.

— Вконец загулял Банкин... — сказала Феня. — Девок катает. Должно, в Заречье собрались!

Нюша остановила трактор и, спрыгнув с сиденья, побежала к дороге.

Банкинский трактор уходил все дальше и дальше. Вот он свернул налево, к излучине реки, на противоположной стороне которой раскинулись зареченские избы и сараи.

Нюша прибавила шагу. Банкин дал третью скорость. Трактор вихлял из стороны в сторону, его подбрасывало на дорожных ухабах. Парень перестал играть на гармошке, девки умолкли. Трактор дошел до берега реки и, круто наклонившись, стал спускаться к воде, затянутой льдом.

Нюшка похолодела от догадки.

Девки испуганно закричали, засуетились и приготовились было спрыгнуть на землю. Банкин взмахнул рукой и то ли выругался, то ли сказал что-то успокоительное, но девки, вцепившись ему в плечи, остались на тракторе. Парень пьяно захохотал и растянул гармошку.

Банкин направил трактор через реку. Первые метры машина прошла как ни в чем не бывало, оставляя колесами белые ссадины на зеленоватом льду, но потом лед треснул, и трактор накренился.

Девчата и парень с гармошкой спрыгнули и бросились к берегу.

Когда Нюша подбежала к реке, трактор, проломив лед, уже погрузился в воду. Мотор еще работал.

— Мотор глуши, мотор! — закричала Нюша трактористу, но было уже поздно.

Перепуганный Банкин спрыгнул с сиденья и оказался по горло в воде. Он судорожно хватался за кромку льда, фыркал, но никак не мог вылезти из воды.